Конец москвофилов

Военное поражение обернулось катастрофой и для москвофилов. За австрийскими войсками вернулись военно-полевые суды. Новый комендант Львова генерал-майор Римль в своем рапорте австрийскому главнокомандующему писал, что русофилы — сплошь государственные изменники, которых следует уничтожить¹. Сторонники России спасались от австрийских репрессий. Они уходили в чужую страну, которую считали родной и близкой. Появился слух, будто бы в России всем беженцам выплатят по рублю суточных, дадут новые дома и землю.

Между тем в обстановке «великого отступления» 1915 года русским военным и гражданским властям было не до галицких москвофилов. Брусилов просто отмахнулся: «...пусть эвакуируются, а у нас в пограничных губерниях они рассосутся»².

Бегство бегству рознь. Обеспеченный адвокат-москвофил вроде Дудыкевича мог собрать чемоданы, сесть в вагон первого класса и поехать в Киев, а затем в Ростов — к новому месту работы. Другое дело крестьянин, у которого ни крон, ни рублей после года войны не осталось, на руках же семья, домашнее хозяйство. Несколько десятков тысяч человек забрали с собой коров, овец, свиней, погрузили на телеги все, что могли, и отправились сначала на Волынь, а потом — до самого Киева. По дороге умирали старики и старухи, беременные женщины рожали детей, которые вскоре погибали от болезней, от невыносимых для слабого организма условий жизни. Скот падал от бескормицы — крестьяне на Волыни и Киевщине вовсе не собирались страдать из-за чужаков, а потому не допускали скотину беженцев на свои луга. Не хватало даже колодезной воды, и люди начали пить болотную воду. Вскоре табор галицких москвофилов поразила эпидемия холеры. Путь на восток превращался в дорогу смерти.

Наконец оставшиеся в живых достигли Киева, тогда еще русского города. Но галичан в России многие невзлюбили и своими не признали. Один из гласных Киевской городской думы был недоволен беженцами: «...было бы справедливо вместо галичан, которым решительно всё равно, в каком городе России жить, лишь бы кормили, составить то же число беженцев из русских... Если задержавшиеся здесь беженцы-галичане только случайность, надлежит эвакуировать их вглубь России»³.

«Россия не знает галичан, и галичане не знают России», — признавал архиепископ Евлогий. Он сам пытался облегчить жизнь беженцев, но их положение оставалось отчаянным. Табор галичан некоторое время размещался в Киеве, на Подоле. Состоятельные киевляне приходили туда как на невольничий рынок. Рассматривали стройных, загорелых прикарпатских дивчин. Выбирали себе кухарок и горничных.

Министерство внутренних дел нашло для беженцев 300 000 рублей, еще 160 000 дал благотворительный комитет великой княжны Татьяны Николаевны. Беженцам и в самом деле начали платить суточные — правда, не по рублю, а от 20 до 30 копеек⁴. Распределением помощи занимался созданный москвофилами Русский народный совет Прикарпатской Руси. О том, как именно он занимался распределением помощи, скоро узнали читатели российских газет. Журналистка газеты «Приазовский край» Мария Анчарова опросила сто беженцев⁵. Оказалось, что суточные они получали крайне нерегулярно. Больше двадцати копеек в день никто, конечно, и не видел. Возникает вопрос, кто же «более аккуратно» получал остальное? — спрашивал Владимир Короленко.

Для сирот открыли (точнее, перевели из Львова) детский приют. Но приюты эти с давних времен были кормушками для воров и мерзавцев — легче всего обворовывать беззащитных и безответных. Дети жили впроголодь, страдали от чесотки (на мыле экономили). Некая мещанка Елизавета Стригалова, которую поставили заведовать приютом, избивала сирот до крови. Четырехлетнему мальчику Егорке порвали ушную раковину. Воспитанницу Христину начальница «беспрестанно» порола ремнем и бечевкой. Дети имели «крайне изнуренный вид» и глядели «запуганными глазками» на жестоких и непонятных взрослых⁶.

Большая часть галичан поселилась в Ростове, на окраине города. Жили в «общежитиях» (бараках), спали на нарах. Беженцам полагались пайки, но пайков они подолгу не получали: кто месяц, кто три месяца. Одного гимназиста поймали за попыткой продать казенную простыню. Он объяснил свой поступок просто: «Хотел получить хоть полтинник на хлеб»⁷.

Из статьи Марии Анчаровой в газете «Русские ведомости», 8 сентября 1916 года: «...женщина, плача, показывает миску какого-то темного хлебова.

— Вот, посмотрите: фунт муки и фунт капусты. Это всей семье на целый день...

И женщина навзрыд плачет... С нар раздается надрывной кашель. Это ребенок. Дети сплошь больны. Много больных и среди взрослых. Мечутся по нарам, стонут. <...>

— Почему не требуете пайков? Из казны на вас отпускаются деньги.

— Ходим, просим. Не дают. Сам (!) Дудыкевич народу не показывается. Из конторы, если кто пристает, гонят в шею... Раз полицию позвали»⁸.

Корреспондент либеральной газеты «Речь», вестника партии кадетов, нашел галицких девушек-курсисток, которых «Дудыкевич поселил в доме без освещения, без кроватей и буквально без столов и стульев. Питались они лишь хлебом да кипятком, который брали из ближайшей чайной»⁹. В конце концов над девушками сжалился один русский чиновник¹⁰. На собственные деньги он купил им кровати и тюфяки¹¹.

В 1915—1916-м судьба галичан еще волновала русское общество. В 1917-м стало не до них. Нам хорошо известны только судьбы лидеров движения, политиков и общественных деятелей.

Владимир Дудыкевич погибнет в Ташкенте в большевистской тюрьме. Семен Бендасюк проживет долгую жизнь и умрет на восемьдесят девятом году жизни в советском Львове, пережив большинство своих соратников. Дмитрий Марков, один из последних москвофилов-депутатов рейхсрата, будет приговорен к смерти за государственную измену. Император заменит приговор на пожизненное заключение. Но Австро-Венгрия умерла раньше Маркова. Он покинул камеру в Терезине и переехал в Прагу, где и провел последние двадцать лет жизни. Большинство же известных москвофилов вернутся в польскую Галицию. Будут издавать «Талергофский альманах», однако без поддержки России их движение совсем заглохнет. И тогда бывшие москвофилы начнут... говорить и писать по-украински. Кирилл Вальницкий и Кузьма Пелехатый еще в 1914 году называли себя русскими, за что угодили в Талергоф, где перенесли (по крайней мере Вальницкий) пытки¹². А в межвоенные годы оба стали «справжніми» советскими украинцами, отрекшись от москвофильства. Вальницкий погибнет в ГУЛАГе, Пелехатый же сделает хорошую карьеру и умрет на посту заместителя председателя Президиума Верховного Совета УССР.

А что же рядовые москвофилы? Крестьяне, что поддались агитации и решили связать судьбу со страной, которой толком не знали? А их дети? Архиепископ Евлогий упоминает о встрече с одним галичанином, воспитанником его приюта¹³. Мальчик вырос и стал... сечевым стрельцом.

P.S./h3<>

В Галиции несколько десятилетий развивалось русофильское (москвофильское) движение, пропагандировался русский язык. Но почему-то Галиция стала не новой русской землей, а цитаделью самого воинственного украинского национализма. Сергей Дмитриевич Сазонов всерьез считал, будто «в Галиции на присылаемые из Берлина деньги искусственно поддерживалось так называемое украинское движение с целью внести раскол в самое сердце русского народа»¹⁴. С министром иностранных дел соглашался и министр внутренних дел Н.А. Маклаков. Не удивительно, что эти люди довели Россию до роковой войны и не сумели предотвратить революцию. Неужели немцы обучили «русских» галичан украинским народным песням? Пошили для них вышиванки и плахты? Специально придумали для них украинский язык? Может быть, и самих украинцев сумрачный германский гений вывел в реторте, как гомункула? Где министры черпали свои сведения об украинцах?

Не многим лучше и версия русских националистов, которые обвиняли во всем австрийцев и поляков. Они-де «испортили» народ Галиции, погубили русофилов, а малограмотному народу внушили «украинскую идею», созданную зловещей (на самом деле слабой и бессильной) австрийской разведкой.

Но все было иначе. Украинство было сильно не поддержкой польских наместников или австрийских генералов. Нет. Истинной основой украинства была живая и сильная украинская народная культура, которую народ сохранил на протяжении столетий. Украинский язык, в отличие от придуманного москвофилами «язычья», был языком простого народа. Львовская профессура только несколько обработала его, стараясь приспособить народные слова к нуждам науки, публицистики, современной литературы. И не галичане принесли в Надднепрянскую (Большую) Украину украинскую культуру, а напротив, поэты (Леся Украинка), прозаики (Иван Нечуй-Левицкий), драматурги (Михайло Старицкий) и ученые (Михайло Грушевский) способствовали развитию украинской культуры и в Киеве, и во Львове. Москвофильство было чуждым для большинства украинцев Галиции, что стало очевидным после «освобождения» в 1914 году и трагического отступления русской армии в 1915-м.

В мае 1916 года Юго-Западный фронт генерала А.А. Брусилова начал в Галиции новое наступление, которое застало австрийцев врасплох. Во Львове опять готовились к смене власти. Но теперь это был уже другой Львов, уже другая Галиция. Сторонники России или умерли от тифа в Талергофе и от холеры на Волыни, или разочаровались в стране, на которую слишком полагались.

Львов так больше и не увидел русских войск. Брусилов избрал другое направление для главного удара. Русская армия двинулись на северо-запад, в Полесье, наступая через долину болотистой реки Стоход на Ковель. Под власть России вернулась только часть Галиции да еще Буковина, где успешно наступала армия генерала Лечицкого. Теперь главным городом генерал-губернаторства стали Черновицы. Новый генерал-губернатор Трепов старался не повторять ошибок Бобринского, русские военные власти вели себя корректно. Однако не всякую ошибку можно исправить. Поляки, украинцы и евреи враждебно смотрели на русских: «От прежнего раболепства и как будто бы симпатий, никакого следа, скорее проглядывает нечто близкое к озлоблению и сочувствию австрийцам»¹⁵.

Примечания

1. Москвофільство: документа і матеріали. С. 65.

2. Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. С. 250.

3. Цит. по: Бахтурина А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции... С. 196.

4. Неизданный В.Г. Короленко: в 3 т. Т. 1. С. 290, 291.

5. Неизданный В.Г. Короленко: в 3 т. Т. 1. С. 291.

6. Там же. С. 295—296.

7. Там же. С. 281.

8. Неизданный В.Г. Короленко: в 3 т. Т. 1. С. 279—280.

9. Там же. С. 280; Речь. 1916. 20 августа.

10. И.А. Рутченко.

11. Неизданный В.Г. Короленко: в 3 т. Т. 1. С. 291.

12. Чемакин А. Единая свободная Русь: Львов—Киев—Москва // Вопросы национализма. 2015. № 3 (23). С. 126—128.

13. Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. С. 292.

14. Михутина И.В. Украинский вопрос в России. С. 193.

15. Бахтурина А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции... С. 217.