В статье «Топика и культурная дистанция» А.М. Панченко обращается к проблеме рассмотрения искусства (и в том числе литературы) как «эволюционирующей топики». Понятие «топика», введённое ещё Аристотелем, это соединение земного и небесного, воплощение эйдоса. Органика вещи («софийный эйдос», согласно Аристотелю) возникает в момент, когда произведение (вещь) становится орудием души своего создателя (и потребителя). Панченко считает, что для понимания этого очень многое дают былины, древнерусская литература. Он пишет: «Культура обладает запасом устойчивых форм, которые актуальны на всём её протяжении. Эта тема наиболее основательно разработана на материале сюжетов и мотивов, или «функций». Но топика (как факт искусства и как предмет изучения), подобно всему на свете, эволюционирует. Поэтому один и тот же сюжет в разных эстетических системах обретает специфический смысл»1. Таким образом, художественное произведение строится на пересечении различных культурных пластов, различных планов.
Определяющим, на наш взгляд, здесь является понятие энтелехии культуры. Г.С. Кнабе в работе «Понятие энтелехии и история культуры» пишет о том, что акт энтелехии совершается там, где совершается осуществление или явление идеи, принципа, общего свойства, где материя, физическая или духовная, принимает облик и форму, где потенция становится воплощенной реальностью. «В энтелехии осуществляется принцип диалога: более общее, исходное и как бы рассеянное начало обретает пластическую завершенность и самодостаточную, самостоятельную данность таким образом, что исходное начало в акте энтелехии не исчерпывается, оно продолжает действовать, и между ним и его воплощением устанавливается определенное двуголосие»2. Именно в акте энтелехии, по мнению исследователя, происходит реализация того скрытого импульса, который заложен в бытии и культуре3.
Этот особый механизм «припоминания», по мнению Г.С. Кнабе, во многом помогает понять, каковы механизмы взаимодействия мифа, фольклора и литературы.
Переосмысление понятия «миф» произошло в XX веке и было обусловлено разнообразными причинами. Большим толчком для этого послужило, в частности, оформление этнографии как науки, накопление большого массива этнографических материалов.
Что касается культурологической составляющей проблемы, то здесь в ряду наиболее значимых имен можно назвать К. Юнга, Р. Барта, А.Ф. Лосева, М. Элиаде, Е.М. Мелетинского, В.Н. Топорова.
В концепции Карла Юнга миф занимает центральное место. Именно через это понятие философ пытается объяснить связь между обществом и личностью, индивидуальным и коллективным. Новаторским в изысканиях К. Юнга было определение мифа как психического явления, отображающего глубинную сущность человеческой природы. По Юнгу миф, как мостик между настоящим и прошлым, является инструментом постижения абсолютной истины, иррациональным по своей сути, смысл которого можно лишь стремиться раскрыть4.
Ролан Барт, изучая современные мифы, отметил их двойное назначение: 1) они нацелены на деформацию действительности в направлении, желаемом для носителя мифологического сознания; 2) мифы вынуждены постоянно маскировать свою идеологичность, поскольку любая идеология стремится, чтобы ее воспринимали как единственно возможную и существующую саму по себе. В работе «Миф сегодня» Р. Барт предлагает единственный способ освободиться от тотальной власти мифа — «аналитически разрушить его знаки», то есть объяснить его5.
Согласно исследованиям Мирча Элиаде, выдающегося культуролога и философа, в архаические времена считалось, что миф передает абсолютную истину, так как пересказывает священную историю, события, происходившие в начале Великого Времени. Будучи реальным и священным, миф становится типичным, то есть повторяемым, поскольку является моделью и в известной мере оправданием всех человеческих поступков. Миф — это настоящая история того, что произошло у истоков времен, и в то же время образец для подражания человека. Перестав быть формой культуры, миф «притаился» в подсознательных тайниках человеческой души: символы, которые он задействует, никогда не исчезали из мира психики. Миф просто меняет свой аспект и маскирует свои действия. Именно из мифологии вычленяются такие формы общественного сознания, как наука, религия, идеология, искусство, литература. Они удерживают ряд мифологических моделей, своеобразно переосмысляемых при включении в новые структуры. Особый интерес, по мнению исследователя, представляет их трансформация в литературном творчестве6.
Е.М. Мелетинский в работе «От мифа к литературе» пишет о том, что словесное искусство неотделимо от мифа, восходит к нему, а миф в свою очередь неотделим от обряда. Литературная история начинается с комплекса «миф — ритуал», который является первоначальным источником всей духовной культуры и содержит синкретическое ядро религии и донаучных представлений, музыки, танца, театра и поэзии7.
В связи с этим особое значение приобретают исследования русского философа, знатока античности А.Ф. Лосева. В работе «Философия. Мифология. Культура» он дает следующее определение мифа: «Миф есть для мифологического сознания наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей степени напряженная реальность. Это совершенно необходимая категория мысли и жизни»8.
Согласно концепции А.Ф. Лосева, миф есть логическая, то есть прежде всего диалектическая, необходимая категория сознания и бытия вообще. Миф — не идеальное понятие, не идея и не понятие, это есть сама жизнь. Он, как праклетка, содержит ростки развивающихся в будущем форм. В любом мифе можно выделить семантическое ядро, которое впоследствии будет востребовано.
Таким образом, миф в пространстве культуры оказывается напрямую связанным с понятиями «знак» и «символ». В работе «Символ и миф» А.Ф. Лосев подробно останавливается на тех отличиях, которые имеют эти категории.
Если под знаком ученый понимает некое соглашение о присвоении чему-нибудь (означаемому) какого-либо значения (означающего), то символ, в свою очередь, есть особого рода «развернутый» знак; это модель определенной предметности, способная «порождать» бесконечное число значений. Миф же представляет собой особого рода символ: это модель бесконечных порождений, субстанциально (то есть буквально) тождественная с самой моделью. Иными словами, в мифе мы сталкиваемся с тождеством означающего и означаемого. Согласно исследованию А.Ф. Лосева, всякий миф является символом уже потому, что он мыслит себе общую идею в качестве живого существа, а живое существо всегда бесконечно по своим возможностям.
Миф и символ находятся в отношениях постоянного диалога, причем их сближение происходит в границах художественного образа: в литературе и искусстве многие символы тяготеют именно к мифу. При этом формирование художественного образа само по себе является достаточно сложным и малоизученным процессом9.
В.Н. Топоров в работе «Миф. Ритуал. Символ. Образ» обращает внимание на то, что мифологическое, символическое и архетипическое выступают в качестве высшего класса универсальных модусов бытия, и отношение к ним художественных текстов двоякое: 1) тексты могут выступать в «пассивной» функции источников, по которым можно судить о присутствии в них этих модусов; 2) в «активной» функции — тогда они сами формируют и разыгрывают мифологическое и символическое и открывают архетипическому путь из глубин подсознания к свету сознания.
Функционирование мифа в тексте идет одновременно по двум направлениям: 1) мифологизация — создание наиболее семантически богатых, энергетичных и имеющих силу примера образов действительности и 2) демифологизация — разрушение стереотипов мифологического мышления, утративших свою подъемную силу. Оба направления, существуя внутри текста одновременно, преследуют одну цель: поддержание максимума возможных связей со сферой бытийственного, открываемого живым словом10.
В тесной связи с проблемой «миф и литература» стоит проблема фольклоризма литературы.
Примечания
1. Панченко А.М. Топика и культурная дистанция // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986. С. 236—250.
2. Кнабе Г.С. Понятие энтелехии и история культуры // Вопросы философии, 1993, № 5. С. 66.
3. Кнабе Г.С. Указ. соч. С. 67.
4. Юнг К.Г. Душа и миф. Шесть архетипов. Минск, 2004; Юнг К.Г. Психология бессознательного. М., 1994; Карл Густав Юнг о современных мифах. М., 1994.
5. Барт Р. Избранные работы; Семиотика. Поэтика. М., 1989; Барт Р. Мифологии. М., 2000.
6. Элиаде М. Избранные сочинения: Миф о вечном возвращении. Образы и символы. Священное и мирское. М., 2000; Элиаде М. Космос и история. М., 1987.
7. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. М., 2001. С. 24—31.
8. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 24.
9. Лосев А.Ф. Миф и символ // Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976. С. 167—176.
10. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ; Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995.
| К оглавлению | Следующая страница |