Глава 1. «Ведомство» сатаны

Да, были жертвы и эти жертвы требовали следствия.

М. Булгаков

Так давайте же и мы, как тот «бессонный этаж одного из московских учреждении»¹, проведем расследование преступлении воландовской банды — убийств гражданина Берлиоза и барона Майгеля, таинственной смерти Мастера и Маргариты, исчезновения домработницы Наташи, скандального выступления в Варьете, пожаров в ресторане «Грибоедов» и Торгсине, мошенничества с Никанором Босым и Степой Лиходеевым, попыткой свести с ума финдиректора Варьете Римского и странного душевного расстройства у Ивана Бездомного. Рассматривая пристально поступки этой «добродетельной» и «добропорядочной» шайки злоумышленников, возглавляемой «морально безупречным» «задумчивым гуманистом»², мы неизбежно обратимся к изучению «ведомства» того, в ком Мастер опознал Сатану.

Наверное, ни один читатель не усомнится в том, что в лице Воланда и его спутников московская публика встретила исключительно умелую организацию. Она неуловима, в чем убедился не только Иван Бездомный, но и московский угрозыск, не оставляет «следов», чему свидетельством пожар в «нехорошей квартире», а также отсутствие каких-либо письменных доказательств местопребывания шайки в Москве — пропажа договора о найме квартиры и документов зрелищной комиссии. И нет ни одного случайного человека в той цепочке человеческих связей, которую Воланд ловко «потянул», — ведь осведомленность «иностранца» просто поразительна: имея волшебный глобус, Воланд не нуждается в обыкновенных источниках информации. «Мой глобус, — заявляет он, — гораздо удобнее, тем более, что события мне нужно знать точно» (22,620) и признается, что «...наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди...» (24,644). Наконец, эта организация имеет четкую иерархию. Во главе ее стоит Воланд, на следующей ступени — Коровьев, Бегемот, Азазелло, Гелла и Абадонна, еще ниже — «несколько похожих на Абадонну, черных и молодых» (23,633). Кроме несколько загадочного имени Воланда и вполне «земной» фамилии Коровьева, остальные члены шайки носят мифологические имена демонов зла и мрака. Кто же эти создания и какие отношения могли бы существовать между сатаною и этими «князьями тьмы»? За ответом обратимся к мифологии.

Сатана — с древнееврейского «противник в суде, в споре или на войне, противоборствующий, обвинитель, наушник, подстрекатель»; греческий перевод слова «сатана» звучит как «диаволос» (русское — дьявол). Сатана в религиях иудаизма и христианства — главный антагонист Бога и всех верных Богу сил на земле, враг человеческого рода, царь ада и повелитель бесов. Сатана противопоставлен Богу не на равных, не как антибожество, но как падшее мятежное творение Бога, обращающее против Творца силу, полученную от Него же; в конечном счете, сатана против собственной воли содействует исполнению Божьего замысла. В библейской «Книге Иова» сатана назван в числе «сынов Божиих»: «И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа: между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее»³. И далее рассказывается, что дважды давал Господь сатане власть над телом и имуществом Иова, власть искушать веру Иова в Господа различными несчастьями, но не дал Господь сатане власти над душой человека: «...вот в руке твоей, только душу его сбереги»⁴. А это значит, что сатане от Бога дана власть при жизни человека влиять на его судьбу и, буде окажется человек отступником, хулящим промысел Божий, то после смерти грешника поступить с его душой по заслугам (но, так сказать, в пределах, установленных волею Божией). Постепенно сатана наделяется чертами не только клеветника на человека перед Богом но и клеветника на Бога перед человеком, к сатане восходит все моральное зло мира. Внеобразный эквивалент сатаны — талмудическое понятие «злого помысла»; поскольку же порождение греха вытекает из злого помысла, а «сделанный грех рождает смерть»⁵, то и образ сатаны приобретает черты ангела смерти, вынимающего душу человека⁶.

У сатаны несколько имен. Одно из них — христианский дьявол — сложный образ, вмещающий в себя черты различных богов мрака древневосточных религий, богов загробного мира, демонов зла. Дьявол — владыка ада, подземного мира грешных душ, «адской бездны», в которой совершается наказание за земные грехи. В «земной» жизни дьявол — повелитель ведьм и колдунов.

Но в Евангелии от Матфея⁷ упоминается еще одно имя «князя бесовского» — веельзевула. Евсевий Иероним, переводчик и комментатор Библии (4 — нач. 5 в. н. э.) связывает имя «веельзевул» с именем упоминаемого в Ветхом Завете бога филистимлян Баал-Зебуба (Зевува) — «Повелителя мух». Археологи обнаружили на Ближнем Востоке древние изображения мух, вероятно, амулеты, посвященные Баал-Зебубу. Этот бог считался покровителем и защитником от мух, рои которых были бедствием для людей и животных в жарком климате Востока. Очевидно, это одно из частных проявлений общего сирофиникийского божества Баала (Ваала). В библейских книгах веельзевул встречается в двух неодинаковых смыслах: в Ветхом Завете употребляется в значении местного божества филистимлян, пользовавшегося известностью в качестве оракула и у соседних народов, в том числе у евреев в период их уклонения от истинной религии; в Новом Завете употребляется в смысле сатаны и главы бесов. Каким образом иудейская демонология отождествляет веельзевула с сатаной — неизвестно⁸. В современной науке существуют два толкования: по-видимому, в еврейской среде бытовало имя сатаны «Забулус», перешедшее впоследствии в народную христианскую латынь (от искаженного греческого «диаволос»), в таком случае «Вельзевул» значит Ваал (Баал) — дьявол; еврейский глагол, звучащий как «забал» — «вывозить нечистоты» в толковании раввинов использовался как метафора и означал духовную «нечистоту» — отступничество и идолопоклонство. В таком значении «Вельзевул» — «Повелитель скверн»⁹. (Слово «скверна» означает нечто гнусное, мерзкое, порочное¹⁰).

Таким образом, сатана — это дьявол, это — вельзевул, это — Ваал-Зебуб. Ваал (первоначально Балу, Баал) значит буквально «господин», «владыка» — в западно-семитской мифологии обычное прозвище богов отдельных местностей и соответствует названию богов у древних евреев. Последние, однако, с незапамятных времен провели резкую разграничительную черту между своим богом и Ваалом, причем, термин «Ваал» употреблялся ими для обозначения самого низменного идолопоклонства и никогда не прилагался ими к своему богу, но в обыденной речи имел значение «господин»¹¹.

Баал (Балу) — бог бури, грома и молний, олицетворение оплодотворяющего землю дождя, именовался «богатырем», «сильнейшим из героев, скачущим на облаке князем» (возможно, отсюда и библейский веельзевул); известны его изображения в виде быка (символ плодородия) или воина с копьем-молнией в руках¹². Итак, мы для себя, так сказать, идентифицировали того удивительного иностранца, который однажды весенним вечером появился на Патриарших прудах.

Вспомним, кстати, каким представал Воланд перед Маргаритой. Впервые увидела она его лежащим в грязной рубахе на постели, с амулетом на шее в виде золотого жука на цепочке, в окружении дьявольского племени — чем же он не «повелитель скверн», не уважающий женщину, творение бога? (Хотя, на наш взгляд, встреча эта более напоминает древний шумеро-аккадский ритуал праздника плодородия — вступление царевны-жрицы богини плодородия в брачный покой бога для совершения священного брака.) И в последний раз увидела она его: «И, наконец, Воланд летел тоже в своем настоящем обличье. Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что возможно, это лунные цепочки и самый конь — только глыба мрака, и грива этого коня — туча, а шпоры всадника — белые пятна звезд» (32,734). Разве не узнаем мы в нем Вельзевула-Балу?

Теперь о слугах Воланда, об их именах.

Азазель (булгаковский Азазелло) в представлениях иудаизма — демон пустыни (бес), в жертву ему предназначался «козел отпущения», на которого «перелагались» грехи еврейского народа, или падший ангел, упоминаемый в апокрифической «Книге Еноха», совратитель человечества, научивший мужчин военному и оружейному ремеслу, а женщин — блудным искусствам раскрашивания лица и вытравливания плода¹³.

Аваддон (булгаковский Абадонна) — с древнееврейского «погибель», в иудаизме олицетворение поглощающей, скрывающей и бесследно уничтожающей ямы могилы и пропасти преисподней;

фигура, близкая к ангелу смерти; Аваддон ведет против человечества карающую рать чудовищ. Имя Аваддон встречается не только в Ветхом Завете, но и в иудейских апокрифах, в литературе талмудического круга, в «Апокалипсисе» Иоанна Богослова¹⁴.

Этого демона смерти можно сравнить разве только с Молохом. «До середины XX в. считалось (на основании Библии), что Молох — это почитавшееся в Палестине, Финикии, Карфагене божество, которому приносились человеческие жертвы, особенно дети... На основании изучения неопунических надписей конца 1-го тысячелетия до н. э. — первых веков н. э. немецким семитологом О. Эйсфельдом было выдвинуто предположение, что Молох — обозначение самого ритуала сжигания людей или животных, позже принятое за имя божества»¹⁵. Действия Абадонны под стать ритуалу служения Молоху. За ними читатель может наблюдать вместе с Маргаритой на глобусе Воланда: «Домик, который был размером в горошину, разросся и стал как спичечная коробка. Внезапно и беззвучно крыша этого дома взлетела наверх вместе с клубом черного дыма, а стенки рухнули, так что от двухэтажной коробочки ничего не осталось кроме кучечки, от которой валил черный дым. Еще приблизив свой глаз, Маргарита разглядела маленькую женскую фигурку, лежавшую на земле, а возле нее в луже крови разметавшего руки маленького ребенка.

— Вот и все, — улыбаясь сказал Воланд, — он не успел нагрешить. Работа Абадонны 6езукоризненна» (22,621).

Бегемот — в библейской мифологии сухопутное чудовище «с ногами, как медные трубы, и костями, как железные прутья», настолько могучее, что «нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным; на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости» — таков он, этот символ непостижимости божественного творения, узда для гордости человека: «клади на него руку твою, и помни о борьбе: вперед не будешь»¹⁶.

Гелла — имя этого персонажа также должно выдавать ее демоническое происхождение. В древненорманнской и древнегерманской мифологии встречается имя Геллы (Геллии, Гель, Хель) — полубелой и получерной богини (вариант: получерной — полусиней), обитавшей в преисподней и принимавшей там души умерших от болезни или старости, дочери Локи, древнескандинавского (древненорманнского) бога истребления, олицетворявшего всеистребляющий огонь, коварного духа зла. Имя Гелла со временем стало обозначать собственно ад в смысле местопребывания умерших¹⁷.

Булгаковская Гелла обликом своим напоминает нам одну из самых прекрасных богинь древности — Афродиту, олицетворение планеты Венеры; кстати, Афродита и сын ее Эрот, появляясь на Олимпе или на земле, повергали в трепет и страх богов и людей, боявшихся мук любви¹⁸. Но классическая Афродита (богиня, вероятно, ближневосточного происхождения) имела когда-то и демонические черты: она обладала магическим поясом, древним фетишем, в котором «заключалось все»¹⁹: любовь, желания, слова обольщения, коварство, лесть, обман. Как злой дух, Афродита преследует неподчинившихся ее воле, и какой страх вызывает лук Эрота!²⁰

— Но прелесть обнаженного тела Афродиты такова, что нагота «одевает» ее как одежды, а «золото волос, окутавшее плечи» (Ронсар) — как украшение к этому наряду. И разве не похож этот портрет на рыжеволосую нагую Геллу, красоту которой портил только багровый шрам на шее? Тем более, что у Геллы, как у Афродиты, есть и свой фетиш — фартучек, единственный предмет туалета, украшавший ее, и свой «эрот» — Лжеваренуха, вместе с которым Гелла (в облике покойницы, т. е. демона смерти) однажды ночью навестила финдиректора Римского: «И вслед за нею, подпрыгнув и вытянувшись горизонтально в воздухе, напоминая летящего Купидона, выплыл медленно в окно через письменный стол Варенуха» (14,327). Представление об Эроте (Купидоне) как о демоне-спутнике, а не как о божестве встречается еще у орфиков, давших Эроту, между прочими другими, эпитет «владыка ключей эфира, неба, моря, земли, царства мертвых и тартара»²¹.

Гелла напоминает нам и другую богиню — Астаргу, также олицетворявшую собой планету Венеру и в эллинистический период отождествлявшуюся с Афродитой. Астарта (Иштар, Инанна) — богиня плодородия, плотской любви (вечерняя звезда), но она также и богиня войны, смерти, эпитеты ее — «владычица коней и колесниц», «яростная львица», часто изображалась в виде нагой всадницы с луком и стрелами²² (утренняя звезда). Культ Астарты был оргаистическим, в древних храмах практиковалась ритуальная проституция. Существовала и мужская параллель Астарты — Астарот, к которому прилагался эпитет «ужасный», также божество планеты Венеры (по некоторым древнесемитским мифам — супруг Астарты), воплощение злого начала, получивший власть над миром в результате победы над Балу²³.

Из приведенных выше мифологических характеристик демонов, образы которых Булгаков использовал в романе, невозможно вывести сколько-нибудь четкою соподчинения их друг другу (ведь в религиозных текстах «остается неясным отношение между сатаною и такими «начальниками» и «князьями тьмы», как Азазель, Вельзевул или Бегемот, они или тождественны ему, или его соратники»²⁴. Булгаков сам волею автора вводит это соподчинение демонов Воланду — так, по крайней мере, кажется.

Но в истории людей до сих пор существует некая тайная организация, поклоняющаяся таким богам, которые до странности напоминают булгаковских персонажей. Эта организация — «братство вольных каменщиков» (масонов).

Как указывали некоторые исследователи²⁵, с описанием дьявольского пантеона ее главенствующей секты (существует в США со второй половины XIX в.) писатель мог познакомиться, по крайней мере, из двух русских источников²⁶, которые, в свою очередь, восходят к французскому оригиналу²⁷. И вряд ли для Булгакова имела значение история создания этих книг или достоверность содержащихся в них сведений, можно сказать, что он воспользовался ими как своего рода справочниками по демонологии масонов.

Люциферу (сатане) «непосредственно подчинены три верховных дьявола мужского пола — Баал-Зебуб или Бафомет, Астарот и Молох, а также верховная ведьма Астарта, жена Астарота... Среди придворных Люцифера первыми чинами значатся: Дагон — великий хлебодарь и Бегемот — великий виночерпий, демон же Сюхор-Бенот состоит главнокомандующим над дьяволицами, ведьмами и чертовками...»²⁸

Попробуем теперь выяснить, насколько иерархия масонского пантеона богов совпадает в романе с иерархией воландовской банды (напомним только, что ранее мы уже проследили тождество Сатана — Вельзевул — Баал-Зебуб):

В соответствии с этой схемой «не у дел» остается только Астарот, но мы предполагаем, что Булгакову не было необходимости вводить его в роман и тем перегружать сюжет: с «работой» Астарота вполне справляются Астарта-Гелла и Молох-Абадонна. Люцифера, на наш взгляд, автор отождествил с Баал-Зебубом и зашифровал в романе под именем Воланда: он-то и занимает главенствующее положение, ему подчинены все остальные.

Высветим теперь несколько штрихов в портретах Азазелло, Бегемота, Коровьева и Воланда.

Как и демон Сюхор-Бенот, в романе Азазелло — «начальник над ведьмами», он и совершает такие преступления, которые в старину приписывали именно «черным и серым» ведьмам²⁹ и чародеям, соблазняет Маргариту на союз с дьяволом, обещая ей исполнение ее заветного желания, снабжает несчастную женщину волшебной мазью, с помощью которой она и Наташа (еще одна жертва Азазелло) превращаются в ведьм и отправляются на шабаш и на бал к сатане, причем, каждая летит на своем «транспортном средстве» — Маргарита на помеле, а Наташа для этого уже сама с помощью мази обращает в борова человека; Азазелло хлопочет за Наташу перед Воландом, и ту оставляют ведьмой; как чародей, обладая даром перевоплощения, Азазелло морочит профессора Кузьмина, являясь тому то в образе «паскудного воробушка», то как «в косынке сестры милосердия женщина с сумочкой с надписью на ней: «Пиявки» (18,580); «обрабатывает» Чуму-Аннушку; с помощью Бегемота и Геллы расправляется с Варенухой, насылает на него порчу (лишить тени означает похитить и подчинить душу) и заставляет того служить им; преподносит Воланду отрезанную голову Берлиоза; убивает барона Майгеля, предварительно показав тому «пропасть преисподней», сокрытую в «дурном глазе» Абадонны. Азазелло — мастер давать советы отравителям и сам угощает отравленным вином Маргариту и ее возлюбленного; кроме того, этому «князю тьмы» дано проникать в сокровенные желания людей и предсказывать им будущее. И в конце концов, Азазелло предстает «в своем настоящем виде, как демон безводной пустыни, демон-убийца» (32,734).

А «жутких размеров... кот» (7,455), «громадный, как боров, черный, как сажа... с отчаянными кавалерийскими усами» (4,424)? Воистину Бегемот — и именем, и обликом, и поступками чудовище, страшное и непостижимое для человеческого сознания, невероятное обличье зла! И у этого демона свои злодейства для мира людей: каких только подлых поступков не совершил Бегемот сам и в компании то с Азазелло, то с Коровьевым. Но как придворный Сатаны Бегемот идеально соответствует должности виночерпия. Именно он на бале распоряжается подачей алкоголя в бассейны. «Бегемот наколдовал чего-то у пасти Нептуна и тотчас с шипением и грохотом волнующаяся масса шампанского ушла из бассейна, а Нептун стал извергать не играющую, не пенящуюся волну темно-желтого цвета. Дамы с визгом и воплем:

— Коньяк! — кинулись от краев бассейна за колонны. Через несколько секунд бассейн был полон, и кот, трижды перевернувшись в воздухе, обрушился в колыхающийся коньяк...» (23.632).

Как многие причастные к виноразливу, Бегемот не прочь пропустить рюмочку-другую, причем, пьет мастерски: «Бегемот отрезал кусок ананаса, посолил, поперчил его, съел и после этого так залихватски тяпнул вторую стопку спирта, что все зааплодировали» (24,637). Бегемот, «шут гороховый», умудряется присоединиться к компании Воланда и Степы Лиходеева на квартире у последнего и черт (!) знает какой силою избавляет мага от Степиного присутствия; перед тем как спалить «Грибоедов», «окаянный ганс» успевает выпить с Коровьевым пару рюмок «прекрасной холодной московской двойной очистки водки»; даже в неравном бою, «истекая кровью», кот помнит, что Азазелло вместо того, чтобы помочь, отправился пропустить стаканчик коньяка.

В рамках нашей версии Коровьева-Фагота следует отождествить с Дагоном — великим хлебодарем сатаны, и это позволит нам многое объяснить в образе «клетчатого гражданина». Дагон (Даган) — буквально «колос» или «рыба» — древнее семитское божество, известное на территории от Месопотамии до Палестины. В Ветхом Завете упоминается как бог филистимлян³⁰. Судя по значению имени — бог-покровитель земледелия или рыбной ловли; первоначально бог податель пищи, впоследствии бог бури, бог войны; кроме того, Дагон отождествляется с богом Энлилем³¹ (Шумер, Аккад) — богом плодородия и бури, враждебно относившимся к людям. Дагон-Энлиль имел титулы «владыка, определяющий судьбу» и «Дикий бык», и эти качества, перенесенные автором в романе на Коровьева, позволяют объяснить и странную особенность этого субъекта предсказывать людям судьбу (т.е. жизнь-смерть), и, до некоторой степени, само происхождение его фамилии. Не в насмешку ли над Дагоном — «Диким быком» Булгаков представляет его в образе глумливого человечка с фамилией Коровьев?

Мы предлагаем еще одно объяснение происхождения этой чудной фамилии. В некоторых мифах говорится, что богиня Астарта была супругой не Астарота, а бога Дагона. Эту богиню поклонявшиеся ей финикийцы изображали в виде обнаженной женщины с коровьими рогами³². Видимо, в глубокой древности именно корова считалась воплощением божества «утренней» или «вечерней звезды» — планеты Венеры. В таком случае, Дагон, как супруг Астарты, — «коровий муж» (вариант: «коровий сын»)³³, и это определение могло бы иметь значение имени собственного. Кто же усомнится в том, что Булгаков, зная об апокрифическом Азазеле, не знал о библейском Дагоне? Безусловно, знал и, надо думать, знал все, что только можно было узнать. А русский язык «предоставил» ему прекрасный способ придумать фамилию своему герою и одновременно слегка завуалировать его родословную. И автор остроумно воспользовался им: в русском языке образование фамилий от имен собственных, оканчивающихся на -ий, происходит с помощью суффикса -ев, например, Силантий — Силантьев, в таком, случае и «коровий» — «Коровьев».

Именно «податель пищи», а по-нашему покровитель, Коровьев в шайке играет роль благодетеля и казначея: в Варьете устраивает «денежный дождь» и «дамский магазин», расплачивается за все услуги, оказанные Воланду и К° вместе с Бегемотом «инспектирует» гастрономический и кондитерский отделы Торгсина и ресторан.

Именно этот «бог уничтожения» причастен к смерти Берлиоза, доносит на Степу Лиходеева и Никанора Босого; заботится об уничтожении любых документов, которые он вручает своим жертвам, предсказывает будущее и заглядывает в прошлое (вспомним, например, буфетчика Сокова, королевское происхождение Марго и рекомендации, которые Коровьев давал гостям на бале); наконец, вместе с котом устраивает пожары в магазине и ресторане, причем, заодно сгорает и редакция МАССОЛИТа.

Примечания

1. Булгаков М.А. Романы. М., 1988. С. 689. (В дальнейшем ссылка на книгу будет обозначаться скобками: первое число в них — номер главы, второе — номер страницы.)

2. Лакшин В. Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» // Новый мир. 1968. № 6. С. 284—311.

3. Ветхий Завет. Книга Иова 1, 6—8.

4. Там же, 2, 5.

5. Новый Завет. Послание Иакова 1, 15.

6. Мифы народов мира. М., 1982. Т. 2. С. 412—413.

7. Новый Завет. Евангелие от Матфея 12, 21.

8. Словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1892. T. 2. V-a (кн. 10). С. 704.

9. Мифы народов мира. М., 1980. Т. 1. С. 229.

10. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1985.

11. Словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., T. V (кн. 9). С. 305—306.

12. Мифы народов мира. Т. 1. С. 159.

13. а) Ветхий Завет. Левит 16, 8. б) Мифы народов мира. Т. 1. С. 50—51.

14. Мифы народов мира. Т. 1. С. 23.

15. Там же. Т. 2. С. 169.

16. Ветхий Завет. Книга Иова 40, 41, 42.

17. Словарь Михельсона. М.: изд. Манухина, 1865. С. 137.

18. Гомер. Илиада III, 398.

19. Гомер. Илиада XIV, 215—221.

20. Мифы народов мира. Т. 2. С. 668.

21. Там же.

22. Мифы народов мира. Т. 1. С. 116, 595.

23. Там же. С. 115.

24. Мифы народов мира. Т. 2. С. 413.

25. а) Чолакова М.О. Архив М.А. Булгакова // Госуд. б-ка им. В.И. Ленина. Записки отдела рукописей. Вып. 37. М., 1976. С. 73—74. б) Черняк Е.Б. Тайные общества старого и нового времени на Западе. М., 1987. С. 154—155.

26. а) Орлов М.А. История сношений человека с дьяволом СПб., 1904. б) Шмаков А.С. Международное тайное правительство. М., 1912.

27. D-r Bataille. Le Diable au XIX siecle ou les mystеres du spiritisme ou la franc-maçonnerie lucifereenne. P., 1892. Vol. 1. P. 719.

28. Шмаков А.С. Указ. соч.

29. Мифы народов мира. Т. 1. С. 226—227.

30. Ветхий Завет. 1 Книга Царств 5, 2—8.

31. Мифы народов мира. Т. 2. С. 662—663.

32. Мифы народов мира. Т. 1. С. 76.

33. Церен Э. Библейские холмы М., 1986.