Таким образом, сообщая в своем дневнике, что «знаменитый сатирический журнал «Красный перец» отличился несколько раз», — Булгаков говорил, оказывается, не о случайных казусах, приведших к драматической развязке, а о планомерной борьбе против большевистской цензуры.
Сознательно идя навстречу новым цензурным репрессиям, Булгаков не уставал напоминать на страницах «Красного перца» и об обстоятельствах, послуживших причиной краха «Дрезины». Мы попытались реконструировать эти обстоятельства и предположили, что негодование хозяина Петрограда — Г.Е. Зиновьева вызвала пародия на татлинский памятник III Интернационалу, председателем которого он являлся.
В московском журнале эта гипотеза находит себе подтверждение. Мотив «башни» постоянно звучит в его рисунках и служит напоминанием о петроградском журнале. Одновременно проведение по страницам журнала этого мемориального мотива показывает, что движение навстречу грозящей опасности становится своего рода программой Булгакова-журналиста.
Более того: при знакомстве с материалами московских изданий становится ясно, что драматический сюжет развития событий заранее предусматривался или даже планировался, не только теперь, но и в 1923 году. Оба раза Булгаков, можно сказать, совершает «журналистское самоубийство», и этот образ, кстати, тоже реализуется в «башенных» рисунках «Красного перца».
Изображение башни Татлина появляется здесь еще в мартовском № 4 1923 года — то есть еще до рождения «Дрезины», в то время, однако, когда она уже задумывалась и создавалась. Казалось бы, уж в этом-то случае архитектурное сооружение предстает в самом выгодном, даже триумфальном виде. Однако... и оно здесь оказывается в ореоле булгаковской фантастики, а следовательно — и сатиры: задуманная лишь на бумаге или моделях, на рисунке журнала «башня Татлина» показана уже въяве существующей, воздвигаемой. Рисунок так и называется: «Достраивают» (последняя страница обложки).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |