В ту пору Украиной правил бывший кавалергард и генерал царской свиты П.П. Скоропадский, которого избрали гетманом. Однако истинными хозяевами страны были немцы, оккупировавшие после Брестского мира украинскую территорию.
Гетманское правление длилось недолго — в полном соответствии с фамилией верховного правителя он очень «скоро пал»: в Германии произошла революция и оккупанты бежали, прихватив с собою и гетмана. Это случилось 14 декабря 1918 года. Власть в стране перешла в руки петлюровцев. Потом Киев заняли большевики. Через несколько месяцев их прогнали белогвардейцы... В написанном через несколько лет фельетоне «Киев-город» Булгаков так охарактеризует те смутные времена:
«По счёту киевлян у них было 18 переворотов... я точно могу сообщить, что их было 14, причём 10 из тех я лично пережил».
Властная чехарда (на протяжении всего лишь года с небольшим!) породила полнейшую анархию. Практически всё мгновенно обесценилось. И прежде всего, сама человеческая жизнь. Каждый мог быть отправлен на тот свет в любую минуту. И абсолютно безнаказанно. Но при этом все, кто оказывался у властного руля, начинали вдруг остро нуждаться в медицинских услугах. При гетмане и Петлюре, при большевиках и белых профессия врача стала одной из наиболее востребованных.
И Михаилу Булгакову пришлось вновь надевать форму военного врача. Сначала его призвали в гетманские вооружённые формирования. Вот как это описано в рассказе «Необыкновенные приключения доктора»:
«Меня мобилизовала пятая по счёту власть...
Пятую власть выкинули, а я чуть жизни не лишился...»
Затем доктором Булгаковым заинтересовались петлюровцы:
«Меня мобилизовали вчера. Нет, позавчера. Я сутки провёл на обледеневшем мосту. Ночью 15 ниже нуля, (по Реомюру) с ветром... Потом все побежали в город. Я никогда не видел такой давки. Конные. Пешие. И пушки ехали, и кухни... Мне сказали, что меня заберут в Галицию. Только тогда я догадался бежать...»
О том, что произошло дальше, известно из воспоминаний Татьяны Николаевны:
«В час ночи — звонок... побежали, открываем: стоит весь бледный. Он прибежал совершенно невменяемый, весь дрожал. Рассказывал: его уводили со всеми из города, прошли мост, там дальше — столбы или колонны... Он отстал, кинулся за столб... и его не заметили...
После этого заболел, не мог вставать... Была температура высокая. Наверное, это было что-то нервное».
Занятие Киева частями Красной армии тотчас отразилось на жизни дипломированного медика Михаила Булгакова. Читаем в том же рассказе о «приключениях доктора»:
«17 февраля.
Достал бумажки с 18 печатями [о] том, что меня нельзя уплотнить, и наклеил на парадной двери, на двери кабинета и столовой.
21 февр[аля].
Меня уплотнили...
22 февр[аля].
...И мобилизовали».
К счастью, и у красных служба оказалась непродолжительной. 31 августа 1919 года Киев заняли полки белого генерала Бредова, и доктор Булгаков сменил красноармейскую форму на белогвардейскую. Татьяна Николаевна рассказывала:
«Он получил мобилизационный листок, кажется, обмундирование — френч, шинель. Его направили во Владикавказ, в военный госпиталь».
Воспоминания Татьяны Николаевны слегка расходятся со сведениями, содержащимися в документах. Сохранилось предписание, выданное киевским начальством мобилизованному медику:
«М.А. Булгаков, врач военного резерва, направляется для прохождения службы в Пятигорск».
Младший брат Михаила Афанасьевича, Николай, в тот момент как раз тоже получил назначение в Пятигорск. Туда же, видимо, попросился и брат старший.
Впрочем, не столь уж и важно, куда на самом деле направили Булгакова — в Пятигорск или во Владикавказ. Гораздо интереснее другое: во время остановки поезда в Ростове-на-Дону военврач зашёл в бильярдную. Мгновенно вспыхнувший азарт игрока неудержимо потянул его к шарам и кию. Чем закончилась та игра — в рассказе Татьяны Николаевны (муж называл её Тасей):
«Он там сильно проигрался в бильярд и даже заложил мою золотую браслетку. Эту браслетку мама подарила мне ещё в гимназии. Михаил всегда просил её у меня "на счастье", когда шёл играть. И тут выпросил в дорогу — и заложил. И случайно встретил в Ростове двоюродного брата Константина... и сказал: "Вот тебе квитанция — выкупи Тасину браслетку!" И отправился дальше во Владикавказ».
Прибыв в пункт назначения, Булгаков вызвал к себе жену. Она приехала, и супруги отправились в Чечню, где 3-му Терскому конному полку срочно требовался начальник медицинской службы. Вскоре Михаил Афанасьевич вступил в эту должность.
Татьяна Николаевна впоследствии вспоминала:
«Когда я приехала во Владикавказ, он мне сказал: "Я печатаюсь". Я говорю: "Ну, поздравляю! Ты же всегда этого хотел!"»
Начало своей литературной деятельности описал и сам Булгаков. В октябре 1924 года, сочиняя одну из первых своих автобиографий, он предал гласности такие подробности:
«Как-то ночью в 1919 году, глухой осенью, едучи в расхлябанном поезде, при свете свечечки, поставленной в бутылку из-под керосина, написал первый маленький рассказ. В городе, в который затащил меня поезд, отнёс рассказ в редакцию. Там его напечатали».
Автобиография сочинялась в большевистской Москве и предназначалась большевистскому журналу. Поэтому Булгаков и не мог назвать город, в который «затащил» его поезд — всем сразу стало бы ясно, что его литературный дебют состоялся в белогвардейской газете. В те годы напоминать об этом было опасно.
Много лет спустя (уже в 70-х годах) первую булгаковскую публикацию разыскали. Рассказ, написанный в «расхлябанном поезде», назывался «Грядущие перспективы» и был подписан инициалами «М.Б.». Газета, которая опубликовала его, издавалась в городе Грозном и тоже называлась «Грозный».
«Грядущие перспективы» были напечатаны 13 ноября 1919 года. Как тут не встрепенуться и не воскликнуть: «Опять! Опять это дьявольское число — "13"! Как прочно "привязалось" оно к Михаилу Булгакову!»
Но вернёмся к рассказу. Вот небольшой отрывок из него:
«Наша несчастная Родина находится на самом дне ямы позора и бедствия, в которую её загнала "великая социальная революция"... Перед нами тяжёлая задача — завоевать, отнять свою собственную землю. Расплата началась. Герои-добровольцы рвут из рук Троцкого пядь за пядью русскую землю... Но придётся много драться, много пролить крови, потому что, пока за зловещей фигурой Троцкого ещё топчутся с оружием в руках одураченные им безумцы, — жизни не будет, а будет смертная борьба...
Безумство двух последних лет толкнуло нас на страшный путь, и нет нам остановки, нет передышки. Мы начали пить чашу наказания и выпьем её до конца».
Иными словами, доктор Булгаков, сам с таким трудом избавившийся от безумной наркотической зависимости, теперь ставил диагноз всей стране, заявляя, что Россией тоже овладело «безумство», за которое ей ещё предстоит расплачиваться. И цена этой расплаты будет безмерно высока:
«Там, на Западе, будут сверкать бесчисленные электрические огни, лётчики будут сверлить покорённый воздух, там будут строить, исследовать, печатать, учиться... А мы... Мы будем драться. Ибо нет никакой силы, которая могла бы изменить это. Мы будем завоёвывать собственные столицы».
Статья, подобная этой, могла появиться только в белогвардейской прессе. Всякого, кто попытался бы рассуждать о красном «безумстве» в большевистских газетах, без всяких рассуждений поставили бы к стенке.
Удачный дебют вдохновил начинающего литератора, и очень скоро его статьи-фельетоны стали печатать многие кавказские газеты. Газеты (подчеркнём ещё раз) белогвардейские! Именно с белым движением связывал тогда Булгаков свою дальнейшую судьбу. В том числе и литературную.
Тем временем Красная армия перешла в наступление, нанося добровольческим частям поражение за поражением. Белая гвардия с боями отходила к Новороссийску.
Булгаков смотрел на происходившее «с ужасом и недоумением». Ему давно уже надоело кромсать и штопать тела, изувеченные в братоубийственной бойне. Несмотря на весь свой гуманизм интеллигентного человека, он больше не хотел этого делать ни за что на свете!
«Довольно глупости, безумия. В один год я перевидал столько, что хватило бы Майн Риду на десять томов... Я сыт по горло и совершенно загрызен вшами. Быть интеллигентом вовсе не значит обязательно быть идиотом...
Довольно!»
(«Необыкновенные приключения доктора»)
Сменить профессию Булгаков собирался уже давно. И много лет спустя в одном из писем написал о том, что он...
«...пережил душевный перелом 15 февраля 1920 года, когда навсегда бросил медицину и отдался литературе».
Да, ему очень хотелось навсегда оставить беспокойные врачебные дела и посвятить себя литературе, ремеслу, как ему казалось, тихому и абсолютно безопасному. Но для этого надо было бросить службу.
Надо... Но как это сделать в разгар войны? Ведь его тотчас объявили бы дезертиром и поступили бы с ним в полном соответствии с законами военного времени!
И всё же с военной службой он распрощался.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |