Ровно через три недели после того, как Сталин написал письмо, окончательно решившее судьбу «Бега», супруги Булгаковы отправились на вечеринку. В гости Михаила Афанасьевича и Любовь Евгеньевну, вероятнее всего, пригласила (свидетельства на сей счёт весьма разноречивы) семья Уборевичей.
Видный советский военачальник Иероним Петрович Уборевич командовал в то время Московским военным округом. Его жена, Нина Владимировна, в прошлом актриса, часто устраивала в своей квартире вечера, на которых приглашала артистов, музыкантов, писателей. Она дружила с секретарём Немировича-Данченко Ольгой Сергеевной Бокшанской, которая и познакомила Уборевичей с мхатовцами и драматургом Булгаковым.
Семья командующего совсем недавно справила новоселье, въехав в квартиру на третьем этаже только что отремонтированного четырёхэтажного особняка в Большом Ржевском переулке. В этот дом вселились и многие сослуживцы Уборевича. Большую четырёхкомнатную квартиру на первом этаже занял начальник штаба МВО Евгений Александрович Шиловский и его многочисленная семья, в которую входили жена, двое сыновей, их воспитательница-немка, домработница и сестра жены Ольга Бокшанская с мужем. Та самая О.С. Бокшанская, что служила во МХАТе.
В этот-то особняк в феврале 1929 года и были среди прочих гостей приглашены супруги Булгаковы.
Л.Е. Белозёрская впоследствии вспоминала:
«...мы с М[ихаилом] А[фанасьевичем] поехали как-то в гости... За столом сидела хорошо причёсанная интересная дама — Елена Сергеевна Нюренберг, по мужу Шиловская. Она вскоре стала моей приятельницей и начала запросто и часто бывать у нас в доме.
Так на нашей семейной орбите появилась эта женщина...»
О том же февральском вечере много лет спустя Елена Сергеевна Шиловская-Нюрнберг (так она сама иногда писала свою фамилию: не Нюренберг, а Нюрнберг) подробно рассказала в письме своему брату Александру. Письмо писалось в 1961 году, когда упоминать о репрессированном Уборевича было ещё не принято:
«Это было на масляной, у одних общих знакомых... они позвонили и, уговаривая меня придти, сказали, что у них будет знаменитый Булгаков, — я мгновенно решила пойти. Уж очень мне нравился он как писатель...»
Добавим к написанному, что, для того чтобы попасть к этим «общим знакомый», Елене Сергеевне надо было всего лишь подняться с первого этажа на третий.
«Сидели мы рядом (Евгений Александрович был в командировке, и я была одна), у меня развязались какие-то завязочки на рукаве... я сказала, чтобы он завязал мне. И он потом уверял всегда, что тут и было колдовство, тут-то я его и привязала на всю жизнь».
Михаил Булгаков чуть позднее (в «Мастере и Маргарите») тоже опишет свои впечатления от встречи с той «интересной дамой»:
«...меня поразила не столько её красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах».
Вновь слово — Елене Сергеевне:
«На самом деле, ему, конечно, больше всего понравилось, что я, вроде чеховского дьякона в "Дуэли", смотрела ему в рот и ждала, что он ещё скажет смешного».
Михаил Булгаков («Мастер и Маргарита»):
«Она поглядела на меня удивлённо, а я вдруг, и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь любил эту женщину».
Елена Сергеевна:
«Почувствовав такого благодарного слушателя, он развернулся вовсю и такое выдал, что все просто стонали. Выскакивал из-за стола, на рояле играл, пел, танцевал, словом, куражился вовсю. Глаза у него были ярко-голубые, но, когда он расходился так, они сверкали, как бриллианты».
Вот, оказывается, как мог преобразиться человек, силы которого якобы «надломились», а в доме царила обстановка, «как будто объявился покойник»! Вот, оказывается, каким мог стать «затравленный», доведённый «до нервного расстройства» писатель!
Булгаков, избалованный вниманием столичных дам, знал, как вести себя с женщинами! И пока его законная жена, Любовь Евгеньевна, пропадала в манеже и на шофёрских курсах, у него начались тайные встречи с новой знакомой.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |