Есть в «Беге» очень колоритный персонаж — прожжённый игрок Григорий Чарнота, откровенно белый генерал с подозрительно «чёрной» фамилией. Ею Булгаков как бы говорит нам: смотрите — чёрный, а сражается за белое дело!
Был ли в руководстве ВКП(б) такой большевик, которого сами большевики за большевика не считали? Но который при этом отчаянно сражался бы за святые большевистские идеалы?
Разумеется, был! Это Лев Давидович Троцкий, ставший большевиком лишь в августе 1917 года. До той поры он являлся непримиримым антагонистом Ленина. Даже в своём знаменитом «завещании» Владимир Ильич особо просил соратников ни в коем случае не ставить в вину Троцкому его дореволюционный «небольшевизм».
Вряд ли Булгакову было известно содержание конфиденциальных ленинских «Писем к съезду». Но кое-какими сведениями по этому вопросу он, безусловно, располагал. И воспользовался ими, когда потребовалось охарактеризовать Троцкого. Кстати, прожжённого игрока по натуре.
В списке действующих лиц «Бега» Чарнота представлен как «запорожец по происхождению». И это не что иное, как намёк на «происхождение» Льва Троцкого, который, как известно, на самом деле звался Лейблом Бронштейном.
Со спокойно-презрительным равнодушием встретил Троцкий своё отстранение от Красной армии. Так же стоически перенёс своё разжалование в рядовые генерал Чарнота. В самом деле, стоит ли волноваться по таким пустякам, когда давно известно, что жизнь — это игра! На любом её повороте можно делать ставки и выигрывать! И в какие бы переделки ни бросала судьба Григория Чарноту, он (точно так же, как и Лев Троцкий) продолжает играть! Сначала в карты (в Крыму, между стычками с будённовцами), потом на тараканьих бегах (в Константинополе), затем снова в карты с Корзухиным (в Париже) и, наконец, вновь на тараканьем тотализаторе (в Константинополе).
Да, он такой — Григорий Чарнота, точная копия своего прототипа Льва Троцкого!
А кого напоминает Парамон Корзухин, ухитряющийся при всех властях и режимах удерживаться на плаву? Вне всяких сомнений — Льва Каменева, про которого говорили, что он обладал уникальной способностью в любых обстоятельствах пристраиваться поближе к властной кормушке.
Лишившись престижного поста «товарища министра», Корзухин не тонет в коварных омутах жизни, а преспокойно выныривает в Париже в образе процветающего дельца. Каменев, потеряв свои престижные должности в политбюро и в правительстве, тоже не унывает. Сначала он становится наркомом внешней торговли, а затем уезжает в прекрасную страну Италию в качестве полномочного представителя Страны Советов.
Есть у этого персонажа ещё один любопытный штришок: Корзухин собирается жениться на Люське, «походной жене генерала Чарноты». Каменев, как известно, был женат на Ольге Давидовне Бронштейн, родной сестре наркомвоенмора Троцкого. Как видим, даже в таких мелочах — совпадения!
А 29-летний приват-доцент Сергей Голубков, которого судьба свела и накрепко связала с Хлудовым, кого напоминает он? Конечно же, Николая Бухарина, самого молодого из тогдашних большевистских вождей. В середине 20-х Николай Иванович в тесном союзе с Иосифом Виссарионовичем громил троцкистско-зиновьевский блок.
Фамилия Тихий, которую носит глава Хлудовской контрразведки, тоже не просто так «приснилась» Булгакову. Это прямой намёк на громкие дела аналогичного ведомства Страны Советов, которое возглавлял небезызвестный «железный» Феликс.
А теперь обратим внимание на «венгерца» Артура Артуровича, ярого противника антисемитизма. «Тараканий царь» Артур владеет балаганом, в котором устраивается «русская азартная игра с дозволения полиции» — тараканьи бега. Артурово «заведение», как магнит, притягивает к себе разношёрстную интернациональную публику. Вот как описана она в «Беге»:
«Вламывается группа итальянских военных моряков, за ними — английские, матросы, с ними — проститутка-красавица. Полезли жулики разного типа, мелькнул негр. Марш гремит... Артур, во фраке и в цилиндре, взвился над каруселью. Марш смолк».
Разве не напоминает это многоязыкое столпотворение трескучие конгрессы Третьего интернационала, на которые съезжались делегаты чуть ли не со всего мира и где витийствовал «коминтерновский царь» Григорий Зиновьев (несомненный прообраз Артура Артуровича)?
Кассой тараканьего тотализатора у Булгакова заведует некое «личико», названное Марией Константиновной. В те годы эти имя и отчество сразу же будили вполне определённые ассоциации, так как были явно позаимствованы у двух реально существовавших лиц — у Марии Ильиничны Ульяновой и у Надежды Константиновны Крупской. В середине 20-х годов (и это ни для кого не было секретом) родная сестра Ленина и его вдова активно поддерживали Зиновьева.
А тараканий тотализатор — это что такое? Что за «русская азартная игра с дозволения полиции»?
Да ведь это же революция!
Словами «с дозволения полиции» Булгаков весьма недвусмысленно намекал на то, что революцию в России совершили «революционеры», состоявшие на содержании у царской охранки!
Вот в эту-то азартную «игру» и играют герои «Бега»! Как тянет к ней Чарноту! Лишённый генеральского звания, без гроша в кармане, он рвётся «в кредит поставить на Янычара». Когда же «в кредите» ему отказывают, продаёт последние газыри, лишь бы ещё раз поучаствовать в этой революционной «игре».
Булгаков не случайно назвал таракана-фаворита Янычаром. Ведь слово «янычары» в буквальном переводе с турецкого означает «новые войска». В переносном значении оно употребляется для обозначения «свирепых карателей, палачей, душителей свободы народа». Как тут не вспомнить злобных земноводных монстров, выползших из инкубатора Рокка и готовых сожрать всё живое в стране! Напомним, что прообразом Рокка был всё тот же Троцкий!
Разжившись деньжатами у Корзухина, Чарнота вновь устремляется к «новым войскам» Артурова заведения:
«ЧАРНОТА. Вот она, заработала вертушка! Здравствуй вновь, тараканий царь Артур! Ахнешь сейчас, когда явится перед тобой во всей славе своей рядовой-генерал Чарнота!»
Разве не точно такие же слова вполне мог произносить лишённый всех своих властных постов Троцкий, появляясь в качестве главы «новой оппозиции» перед главой Коминтерна Зиновьевым?
Вот такие удивительные превращения происходят с персонажами восьми булгаковских снов, в которых все участники якобы белого движения на поверку оказываются красными большевиками! У них только «маски» окрашены в белый цвет!
Эти цветные метаморфозы и отвечают на вопрос, о чём же на самом деле повествует пьеса «Бег». Она — о «русской азартной игре с дозволения полиции», иными словами, о российской революции, обернувшейся кровавым разбойничьим бунтом!
Революционный «шаг», который призывали «держать» воспевавшие Октябрь поэты, Булгаков превратил в революционный «бег». «Двенадцати апостолам» Александра Блока он противопоставил «двенадцать разбойников». Не случайно «сон восьмой и последний» предваряется эпиграфом: «...Жили двенадцать разбойников...», а своеобразным музыкальным лейтмотивом восьмого сна стала старинная разбойничья песня: «Жили двенадцать разбойников и Кудеяр-атаман»! Этот гимн Артурова балагана явно намекал на «Интернационал», который был гимном зиновьевского Коминтерна.
В первых «снах» пьесы её герои «бегут» по полям сражений Крыма. Затем этот «бег», потеряв свою «революционность», становится «тараканьим».
Булгаковский «Бег» — это рассказ об ужасах Гражданской войны. И о судьбах главных её зачинщиков. Автор пьесы утверждает, что в море пролитой крови красные виноваты не в меньшей степени, чем белые.
На «красном» Сталине не меньше грехов, чем на «белом» Хлудове! И если Хлудов трогается рассудком, если его преследуют кошмарные видения, то и Сталина должны мучить те же недуги!
Если изгнание из армии мало трогает белогвардейца Чарноту, то и отстранение от военных дел красноармейца Троцкого никак его не изменит.
Если белоэмигрант Корзухин как был на плаву, так на плаву и остаётся, то и красный Каменев тоже не утонет.
Если белый «тараканий царь» Артур процветает, то и красный коминтерновский вождь Зиновьев тоже на коне.
Да, Гражданская война давно закончена. Но белые и красные продолжают свой бесконечный бег. Первые — на чужбине, вторые — у себя на родине. Белые Булгакова интересуют мало, он эмигрантов не знает. Его тревожат другие вопросы: куда бегут красные большевистские «тараканы», что представляет собой красное «тараканье» царство и насколько прочно их призрачное «тараканье» счастье?
Отсюда и один из вариантов финала «Бега», состоящий из трёх восклицаний:
«ХЛУДОВ. Поганое царство! Паскудное царство! Тараканьи бега!»
Вот оно — ещё одно толкование загадочного смысла любимой Булгаковым буквы «П»: «погань», «паскудство»! Словами, начинающимися на эту букву, писатель вновь одарил ненавистный ему большевистский режим. Это его называет он поганым царством, это его уличает в паскудстве!
Булгакову и на этот раз казалось, что его иносказательных намёков малообразованные советские чиновники не поймут, едких насмешек не заметят. Однако он вновь заблуждался. Пусть не всё, но кое-что многие из первых читателей «Бега» поняли, заметили, почувствовали. И ответный удар ждать себя не заставил.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |