Домработницы

Иметь домработницу вовсе не считалось роскошью. Очень многие могли себе это позволить.

Теперь это профессия деклассированных дам очень среднего возраста с высшим образованием, обычно техническим, потерявшим работу в многочисленных закрывшихся НИИ. Или же в домработницы нанимаются гастарбайтеры с Украины и Молдавии.

После войны домработницами служили полуграмотные крестьянки, пытавшиеся найти в городе убежище от полнейшей нищеты и голода. Не знаю, как им удавалось при тогдашнем тюремном режиме убегать из колхозов, иметь паспорт. Работали они в основном за кров и питание, жалованье им платили очень маленькое. Обитали домработницы на кухне — спали на раскладушке.

Часто эти деревенские женщины становились подлинными членами семьи, преданность их была безгранична. Жили они у своих хозяев десятилетиями, воспитывали не только детей, но и внуков. Обладали эти женщины тем, что не дается никаким образованием, — душевной интеллигентностью и четкими нравственными критериями.

Случалось, удавалось хозяевам, вхожим в высокие кабинеты, «выбить» — еще одно замечательное советское слово — для домработницы после многолетней службы комнату в коммуналке и постоянную московскую прописку. Да и вообще во многих семьях очень заботились о домработницах: определяли их на учебу в вечернюю школу, а потом в техникумы, помогали продуктами и одеждой их родственникам в деревне.

В обязанности домработницы входило ведение всего домашнего хозяйства: стояние в очередях в магазинах, уборка, приготовление еды, мытье посуды, стирка. На кухне царило вонючее черное мыло с романтическим названием «Лебедь». Разумеется, никаких стиральных машин и в помине не было — белье кипятили на плите в металлических бачках с двумя ручками и крышкой. Полоскали в ванне. Подсинивали. Синька (такой порошок) завязывался в тряпочку и опускался в воду. От него расходились замечательные синие струйки, пока вода не голубела до нужного оттенка. Мокрое белье сушили на веревках над плитой на кухне. Тюлевые занавески требовали особых операций, в которых я любила принимать участие. Их еще влажными полагалось тянуть вдвоем по диагонали. Один растягивающий становится, допустим, у левого верхнего конца, а другой — у нижнего правого. По счету «раз, два, три» тянули на себя до упора. Развлечение заключалось в том, что я резко отпускала свой конец и валилась на пол.

Мытье головы тоже было нелегким делом. Волосы мыли прямо куском мыла. Самым мягким считалось «Детское». Мама придумала натирать его на терке в тазу и взбивать пену. Так волосы промывались гораздо лучше. Позже появился шампунь «Дегтярный», пахнущий соответственно.

Мыло покупалось в магазинах, которые назывались ТЖ. Для облегчения произношения между Т и Ж вставляли гласные. Получалось ТЭЖЭ. Расшифровывалось это вроде так: трест жиров. Прекрасное название для парфюмерного магазина. Кстати, домработницам было принято дарить на праздники духи, так что я хаживала с мамой в ТЭЖЭ на улице Горького, на углу проезда МХАТ (ныне Камергерского переулка). Кроме духов «Подарочные» и «Красная Москва», там продавалась рассыпная пудра «Рашель» в круглых коробочках, одеколоны «Красный мак» и «Кармен» и новинка, к которой относились с недоверием, — зубная паста «Мятная»; пока что все еще чистили зубы зубным порошком.

Среди этого трудного архаического быта домработницы еще как-то умудрялись воспитывать детей, оставленных на их попечение. И воспитывали прекрасно — в строгости и неукоснительном соблюдении режима дня.

Может быть, домработницы так привязывались к своим хозяевам, что у них не было собственной жизни? Замуж они не выходили. Так что этот симбиоз города и деревни оказывался на самом деле весьма печальным. Глубинными своими корнями он соприкасался с крепостным правом, с отношениями между господами и дворовыми. Конечно, тут же приходят на ум классические примеры; Арина Родионовна и няня-негритянка из «Унесенных ветром».