Работа с текстом в иностранной аудитории убедительно свидетельствует о необходимости поиска новых подходов, обеспечивающих как можно более полное прочтение заложенной в нем информации. В настоящее время эта задача сохраняет свою актуальность как в теории, так и в практике преподавания РКИ.
Чтение художественной литературы относится к типу изучающего чтения, ориентированному на высший уровень понимания — критическое понимание. «Уровень критического понимания предполагает умение понять цель речевого сообщения, оценить содержание сообщения и отношение к нему говорящего, проникнуть в подтекст» [МАПРЯЛ 1990:202]. На этом уровне всегда осмысливаются эстетические и философские элементы текста, то есть текст тем или иным образом интерпретируется.
Интерпретация — это «особая познавательная деятельность, которая являет собой не столько обретение (получение, рождение) знания из незнания, сколько перевод ранее имевшихся смыслов (научных, мировоззренческих, культурных) на иной язык: их воплощение в новой системе средств (т. е. переоформление)» [Хализев 1986:216].
Применение понятия «интерпретация» к сфере художественной деятельности сопряжено со многими трудностями. Смысл художественного произведения не имеет жесткой зависимости от его текста. «Идейное содержание неизменно трансформируется в индивидуальном восприятии» [Хализев 1986:216]. Значительное влияние на переосмысление произведения оказывает изменение социально-исторической среды его бытования. У некоторых представителей постструктурализма это свойство художественных текстов было абсолютизировано: заявлялось о невозможности объективного прочтения художественного текста, ибо существует множество его индивидуальных восприятий/интерпретаций [Ильин И.П. 1996:106—114]
Однако в любом тексте присутствуют определенные указатели, позволяющие читателю выявить концепцию его автора. Именно от нее зависит то, как будет структурирован текст. Заложенная в нем система сигналов ведет читателя (в рамках определенного жанра) от смысла к смыслу по пути, намеченному автором.
В этой системе могут происходить изменения, вызванные изменением жанровой природы произведения. Для решения задач, поставленных в данном исследовании, необходимо выявить различия в способах выражения основных, концептуальных, смыслов в разных родах литературы (эпосе и драме).
По свидетельству современных исследователей (см., например, [Хализев 1986:22]), понятие литературного рода (эпос, драма, лирика) не обрело еще сколько-нибудь ясных очертаний. Принципы, по которым выделяются разные роды литературы, неоднократно менялись на протяжении человеческой истории и даже сегодня разнятся от исследователя к исследователю.
Наиболее удачной представляется опора на следующие две особенности художественных текстов:
1) наличие/отсутствие сюжетности как организующего начала произведения;
2) принцип ведения художественной речи («акцентирование ее дескриптивных, или действенно-коммуникативных, или собственно экспрессивных начал») [Хализев 1986:33].
Если первый признак позволяет выделить в качестве отдельного рода литературы лирику, то второй актуален для со- и противопоставления эпоса и драмы. Признак сюжетности, в данном случае, оказывается объединяющим: различие между эпосом и драмой заключается в характере его воплощения.
В эпосе
1) повествуется обычно о чем-то происшедшем ранее, и повествуется с позиции стороннего наблюдателя. Повествователь выступает в роли посредника между читателем и действующими лицами.
2) важнейшей чертой эпоса как рода литературы является дистанция между изображаемым и процессом ведения речи. «Воспроизводимая ситуация запечатлевается здесь как уже имевшая место» [Хализев 1986:39].
3) повествователь может свободно оперировать временем и пространством.
4) объем эпического произведения, в принципе, ничем не ограничен. [Хализев 1986:38—42].
Все вышеперечисленные особенности эпического рода позволяют повествовательным произведениям изображать характеры в «их движении, становлении и развитии», характеры противоречивые и сложные, ибо внутренние монологи и авторские психологические характеристики способны выявить «потаенные стремления, мотивы поведения, переживаний и раздумий человека» [Хализев 1986:41].
В драме, напротив,
1) сюжетное движение осуществляется с помощью речевых действий персонажей внутри определенных ситуаций. Авторские комментарии отсутствуют. Можно говорить лишь об элементах повествования. Они содержатся в
а) речах персонажей (если в них сообщается о том, что произошло ранее);
б) ремарках;
в) авторских обращениях к публике, «вложенных» в уста кого-либо из действующих лиц,
2) ведение речи и есть само действие. Между читателем/зрителем и действующими лицами нет посредников. Драма привержена к замкнутым в пространстве и времени картинам («сценическим эпизодам»), которые наполнены высказываниями персонажей.
Монологи и диалоги героев — это речевые акты, представляющие собой непосредственную реакцию человека на создавшуюся ситуацию.
«Драматический род литературы ... культивирует ситуативные возможности языка» [Хализев 1986:43].
4) объем текста ограничен [Хализев 1986:42—63].
Такие особенности драматургического текста (прежде всего невозможность использования внутренних монологов героев и сопроводительного авторского комментария) приводят к тому, что драматический род значительно уступает эпическому в психологизме — в возможностях вербального выражения духовной и душевной жизни героев:
1) драма требует «резкости, строгости, предельной отчетливости психологического рисунка» [Хализев 1986:111]. В словесных действиях наиболее успешно раскрываются четко сформировавшиеся душевные движения. «Выпуклость и броскость» преобладают над «нюансами и полутонами» [Хализев 1986:79]. Драме присуща театральность1 — «жестикуляция и ведение речи, осуществляемые в расчете на публичный, массовый эффект, своего рода гипербола «обычного» человеческого поведения» (курсив наш. — Е.М.)2;
2) намерения (интенции) говорящего (персонажа) должны быть ясны стороннему наблюдателю. «Психологический смысл высказывания должен быть очевиден из его сопоставления с изображаемой ситуацией» [Хализев 1986:112];
3) драма сосредоточена на небольшом числе стремлений и желаний человека, которые выражены достаточно резко и, как правило, целиком захватывают героя. «Характер в драме — всегда односторонняя фиксация черт персонажа, рельефных признаков не лица, но характеристической темы» [Балухатый 1927:11]. Поэтому «почти все драматургические характеристики несколько упрощены» (Н.Я. Поляков, цит. по [Бабичева 1983:119]).
Таким образом, драма, в силу своих родовых особенностей, способствует выявлению самого главного в характерах и ситуациях, что, при сопоставлении прозаического произведения с драматическим, может обеспечить наиболее адекватную интерпретацию художественного текста. Привлечение в целях подобного сопоставления двух разножанровых произведений одной тематики способно дать наиболее надежные результаты. Творчество М. Булгакова предоставляет, как кажется, лучший материал для подобного исследования: роман «Белая гвардия» и созданную на его основе пьесу «Дни Турбиных».
По поводу того, можно ли считать пьесу самостоятельным произведением, существует достаточно обширная литература, которую можно (в достаточной степени условно) распределить по трем следующим группам (см. об этом также у И.А. Биккуловой [Биккулова 1994:3—6]):
1) Очень распространена трактовка «Дней Турбиных» как «переработки» [Петелин 1976:143] и «переложения» [Химич 1995:46].
2) Однако, уже первая работа, посвященная сопоставительному анализу романа и драмы, объявила их «разножанровыми произведениями», связанными единством героев и имеющими параллели между собой. При этом роман рассматривается как отправная точка для создания пьесы [Лурье & Серман 1965, Биккулова 1993, 1994, Яновская 1983, Винокур Т.Г. 1979, Малярова 1983].
3) Часть исследователей старается избегать категоричных решений, выбирая такие «обтекаемые» выражения, как «по мотивам романа» (П. Марков, цит. по [Биккулова 1994:3]), «на материале романа» [Симонов К. 1980:330].
Как бы то ни было, приоритет романа по отношению к пьесе — факт объективный. Тем не менее, более всего соответствующей истине представляется точка зрения тех исследователей, которые утверждают, что «Белая гвардия» и «Дни Турбиных» — два самостоятельных разножанровых произведения; однако, вряд ли правомерно абсолютизировать [Биккулова 1993]
различия в «их идейно-художественной направленности». Предварительные наблюдения показывают, что большинство изменений в идеологической системе романа в значительной степени продиктовано сменой жанра.
Несмотря на большую долю драматического в художественном строе повествовательных произведений Булгакова, «монтаж» судеб, событий и сюжетных линий в них производится в соответствии с законами эпического рода. Значительная часть содержания формируется средствами несценической поэтики. Поэтому «при кажущейся свободе перехода Булгакова от эпоса к драматургии и обратно... нельзя не заметить, что эпические произведения перелагаются на драматургические ноты с большими потерями» [Химич 1995:65]. Так, по наблюдениям исследователей, в «Днях Турбиных» утеряна философская основа «Белой гвардии»: внимание сфокусировано лишь на «историко-политической канве» [Биккулова 1994:7], и, что особенно важно для нашего исследования, произошли значительные изменения в системе персонажей.
Примечания
1. Театральность — неотъемлемое свойство театра как такового. «Театр требует ... преувеличенно широких линий как в голосе, в декламации, так и в жестах» Н. Буало (цит. по [Хализев 1986:63]).
2. См. также [Бентли 1978:73].
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |