Выражение авторитарности в речи Воланда связано с модальными значениями долженствования, необходимости, невозможности. Эти значения эксплицируют «оценку говорящим способа существования связи между предикативными предметами, т. е. субъектом и его признаком» (ТФГ 1990, 123). В формировании указанной модальности участвуют предикаты, в функции которых выступают:
а) модальные глаголы в безличной форме может, требуется, полагается, придётся (пришлось);
б) предикативы надо / не надо, нужно, нельзя, невозможно;
в) предикативные прилагательные должен, нужен.
Эти характерные для речи Воланда лексико-грамматические средства прослеживаются во многих речевых ситуациях. В беседе с литераторами на Патриарших, утверждая, что Иисус существовал, Воланд замечает: А не надо никаких точек зрения; И доказательств никаких не требуется [19]. На заявление Берлиоза о том, что он вечером будет председательствовать на заседании, Воланд отвечает: Нет, этого быть никак не может [16]. На желание Бездомного отправить Канта в Соловки иронически заявляет: отправить его в Соловки невозможно по той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах значительно более отдалённых, чем Соловки, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя, уверяю вас! [14]. Безапелляционность суждений Воланда в высказываниях с отрицанием подчёркивается и отрицательными местоимениями и наречиями (никаких, никак, никоим).
Беседуя с буфетчиком Соковым, Воланд иронично поучает его: Брынза не бывает зелёного цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой. Да, а чай? Ведь это же помои! /.../ Нет, милейший, так невозможно! [200]. Предсказывая время смерти буфетчика и зная о его сбережениях, Воланд иронизирует: Ну, конечно, это не сумма /.../ хотя, впрочем, и она, собственно, вам не нужна [203]. На просьбу Маргариты о том, чтобы Абадонна снял очки на секунду, Воланд серьёзно отвечает: А вот этого нельзя [252]; а одобряя гордое поведение Маргариты, не желающей просить награды за все её услуги на балу, он восклицает: Вы совершенно правы! /.../ так и надо! [273]. Рассуждая о разделении функций с «ведомством милосердия», говорит: Каждое ведомство должно заниматься своими делами /.../ какой смысл в том, чтобы сделать то, что полагается делать другому, как я выразился, ведомству? [275]. Вот Воланд наставляет Маргариту, предостерегая от неверного поведения: Не надо кричать в горах /.../ Вам не надо просить за него [Пилата] [370]. О судьбе Коровьева он говорит: Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил /.../ И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал [368]. На слова Мастера о невозможности показать свой роман, так как он его сжёг, Воланд убежденно отвечает: Простите, не поверю, /.../ этого быть не может. Рукописи не горят [278]; продолжая беседу с Мастером о творчестве и будущем, спрашивает, утверждая: Но ведь надо же что-нибудь описывать? [284]. На дерзкий вызов Левия: ...я не хочу, чтобы ты здравствовал, — Воланд возражает: Но тебе придётся примириться с этим [349]. Ср. также приводимые ранее контексты: Свежесть, свежесть и свежесть, вот что должно быть девизом всякого буфетчика [201]; тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит [369]; Сейчас придёт гроза, последняя гроза, она довершит всё, что нужно довершить [352].
Категоричность высказываний Воланда с модальным значением долженствования, необходимости, невозможности отражает точку зрения персонажа, его представления о должном состоянии дел и предопределённом ходе событий. Имплицитный смысл подобных суждений заключается в скрытой интенции персонажа заставить собеседника оценить сообщаемое как важное, правильное, обязательное; а также детерминировать поведение других, внушив свои, единственно верные, представления о мире, основанные на абсолютном знании миропорядка и должных норм поведения.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |