Заключение

Анализ четырех прозаических произведений М.А. Булгакова и изучение качественного и количественного состава, а также функций языковых единиц, входящих в состав авторского ЛСП с именем «Цвет», позволяет сделать следующие основные выводы.

В прозе М.А. Булгакова представлена особая цветовая картина, в богатой палитре которой (свыше 200 наименований — с учетом некоторых повторений) доминируют обозначения четырех цветов — черного, белого, красного и желтого. Это наблюдается в каждом из проанализированных произведений. Доминантность перечисленных цветов подтверждается не только статистическим анализом избранных для исследования произведений, но также и сравнением частотности употребления этих языковых единиц в прозе М.А. Булгакова с данными «Частотного словаря русского языка» под редакцией Л.Н. Засориной. Исследование показало, что частотность упомянутых цветообозначений в прозе М.А. Булгакова нередко значительно превышает их частотность в общелитературном языке. Исследование свидетельствует, что цветовые картины трех повестей М.А. Булгакова и его романа «Мастер и Маргарита», безусловно, отличаются составом функционирующих в них слов ЛСП с именем «Цвет» и их количеством, но интересно, что общие тенденции преимущественного использования именно этих языковых единиц сохраняется в пространстве всего прозаического творчества писателя, начиная от его ранних произведений до последнего творения.

Вместе с тем, как это видно, в частности, из данных таблицы 1 (с. 40—48), даже названные четыре важнейшие, ключевые для идиостиля М.А. Булгакова цвета представлены в его прозе в разной мере. Так, например, микрополя «красный» и «белый» характеризуются весьма широким использованием (по 19 и 18 языковых единиц с цветовой семантикой соответственно), в то время как слова микрополя «черный» используются лишь 8 раз, а слова микрополя «желтый» — лишь 5 раз.

Из сказанного ясно, что уже качественный и количественный состав языковых единиц с исходными и вторичными цветовыми значениями является одним из важнейших параметров идиостиля, а значит, одним из показателей художественной картины мира творца.

Вместе с тем четыре упомянутых ранее ключевых слова являются наиболее частотными цветообозначениями, но, безусловно, не покрывают всей индивидуально-авторской цветовой палитры М.А. Булгакова. В частности, в его прозе представлены и языковые единицы типа серый, фиолетовый, зеленый, голубой, синий и многие другие, в том числе языковые единицы, именующие смешанные цвета, а также сложные цветообозначения.

Но, разумеется, описание «цветовой» специфики художественной картины мира М.А. Булгакова не может быть исчерпано одним лишь указанием качественного и количественного состава слов ЛСП с именем «Цвет», избранных автором в качестве цветовой палитры.

Принципиальную значимость имеют функции анализируемых языковых единиц, и прежде всего — их семантика. Поскольку семантика слова так или иначе всегда реализуется в контексте, мы обратились к исследованию синтагматики слов ЛСП с именем «Цвет», к анализу их окружения и сочетаемости, к выявлению синтагматических связей языковых единиц с исходными и вторичными цветовыми значениями, а также слов, утративших цветовую семантику, но находящихся на дальней периферии изучаемого ЛСП.

Исследованием обнаружено, что синтагматические возможности языковых единиц ЛСП «Цвет» в текстах булгаковских прозаических произведений оказываются существенно шире синтагматики языковой. В произведениях М.А. Булгакова достаточно частотны контексты, в которых наблюдается нетрадиционная, неординарная для литературного языка сочетаемость языковых единиц с цветовыми значениями.

Эти данные, первоначально опиравшиеся на интуицию исследователя, были также проверены (и подтверждены) результатами сопоставительного анализа синтагматики слов ЛСП с именем «Цвет» в прозе М.А. Булгакова с типовыми синтагматическими связями этих же языковых единиц в «Учебном словаре сочетаемости слов русского языка» под редакцией П.Н. Денисова и В.В. Морковкина и в «Словаре эпитетов русского языка», составленного К.С. Горбачевичем и Е.П. Хабло, где представлена нормативно-стандартная синтагматика слов.

В прозе М.А. Булгакова, как отмечалось выше, были обнаружены также нетиповые, индивидуально-авторские синтагматические связи слов из состава ЛСП с именем «Цвет». Наблюдения показали, что появление окказиональных синтагматических связей явно продиктовано определенными авторскими художественно-изобразительными задачами, что использование окказиональных синтагматических связей, как правило, приводит к созданию необычных, преимущественно авторских художественных образов, привлекающих внимание читателя и благодаря этому запоминающихся. Вспомним хотя бы знаменитый фрагмент при описании Понтия Пилата — «В белом плаще с кровавым подбоем» (здесь представлены и переносное значение слова «кровавый», и окказиональная его сочетаемость).

Исследование показало также, что в самом значительном произведении писателя романе «Мастер и Маргарита» — языковые единицы с цветовой семантикой, кроме того, выполняют задачу противопоставления двух временных пластов (и — соответственно — художественных миров) произведения. Например, слово «багряный» используется лишь в контексте так называемых исторических глав. А слова «бурый», «коричневый», «сизый», «рыжий» и др. — только при описании событий, происходящих в Москве в 30-х гг.

Анализ синтагматики языковых единиц, изначально обозначавших цвет, но утративших цветовую семантику, показал, что здесь не наблюдается каких-либо новаций-преобразований по сравнению с нормами общелитературного языка.

Исследованием выявлено, что цветообозначения используются практически в любом художественном произведении и при этом выполняют важную номинативно-характеризующую функцию. Обнаружено также, что в проанализированных произведениях М.А. Булгакова языковые единицы, составляющие ЛСП с именем «Цвет», могут быть использованы как в прямом, производно-номинативном значениях, так и в переносных (метафорических или метонимических), а также в метонимических конструкциях. Мало того, отдельные цветообозначения приобретают особую значимость, выступая в значениях символических.

Известно мнение некоторых исследователей творчества М.А. Булгакова о том, что произведения этого художника слова в принципе символичны. Наше исследование подтвердило это суждение. Анализом обнаружено, что отдельные языковые единицы, в частности, и цветообозначения, выполняют в прозе М.А. Булгакова не только номинативную функцию — они могут «вырастать» до существенно значимого образа-символа.

Анализ показал, что на появление у слова символического значения может оказывать влияние целый ряд факторов: и частотность употребления языковой единицы, и размещение ее в сильной позиции текста, и актуализация значения цветообозначения при помощи различных языковых средств: употребление дополнительного характеризующего компонента, «столкновение»-сочетание с «нецветовыми» оценочными словами, уточнение сравнительным оборотом.

В работе предпринята попытка описания механизма формирования символических значений у нескольких цветообозначений (красного, черного, серого, желтого, голубого, фиолетового), а также у сочетаний цветов (белого и красного, желтого и черного). Следует подчеркнуть, что иногда описанные выше факторы символизации значений выступают во взаимосвязи, в различных сочетаниях, всегда содействуя созданию феномена амбивалентности, семантической бесконечности символического образа, о чем в свое время писал А.Ф. Лосев. Таковы, к примеру, символические значения цветообозначений «желтый», «серый» и др.

Используя во взаимосвязи и взаимодействии одновременно несколько «указаний» на символику значения слова, писатель буквально «подсказывает» это возможное символическое значение читателю.

В заключение отметим, что механизм формирования у слов ЛСП с именем «Цвет» символического значения достаточно сложен: на появление символического значения у языковой единицы оказывают влияние не только языковые факторы и общеизвестные представления и ассоциации носителей языка, но и факторы личностные, связанные с мировосприятием писателя, с его жизненным опытом, представлениями и ассоциациями. Именно поэтому порой очень трудно установить, что явилось причиной, приведшей к зарождению того или иного авторского символа. Можно лишь констатировать его наличие.

Исследованием обнаружено, что некоторые цветовые символы являются сквозными: они зарождаются в ранних произведениях писателя и впоследствии функционируют почти во всех его прозаических работах. Таково, например, цветообозначение «черный», функционирующее в символических значениях во всех проанализированных повестях и романе М.А. Булгакова.

Наконец, важно подчеркнуть, что символические значения языковых единиц ЛСП «Цвет» в прозе М.А. Булгакова могут быть не только индивидуально-авторскими, но и традиционными (таковы, к примеру, слова «черный» как символ зла или «фиолетовый», используемое М.А. Булгаковым в аспекте традиционной европейской католической и восточной символики).

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что если выявление состава и семантических (синтагматических) функций языковых единиц с цветовыми значениями в прозе М.А. Булгакова выводят нас в проблему идиостиля художника и его цветового мировидения и соответствующих оценок, то выявление описанного набора символических значений у слов ЛСП с именем «Цвет» дает возможность также говорить о ряде особенностей мировоззренчески-философского осмысления художником изображаемых им реальных и вымышленных сюжетных ситуаций, системы образов и концептуальных идей.

Материалы проведенной работы могут представлять интерес для дальнейшего изучения языка произведений М.А. Булгакова и могут быть использованы, в частности, при составлении словаря языка этого крупнейшего писателя XX века.