Пилат и Каифа

Пилат. Я пригласил тебя, первосвященник, чтобы сказать: я разобрал дело Иешуа Га-Ноцри и утвердил смертный приговор. Таким образом, к смертной казни приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-Равван, и, кроме того, этот Иешуа Га-Ноцри. Первые двое взяты римской властью, числятся за мной и, следовательно, о них речи здесь идти не будет. Последние же схвачены местной властью и осуждены Синедрионом. Согласно закону, согласно обычаю, одного из преступников нужно будет отпустить на свободу в честь наступающего сегодня великого праздника пасхи. Итак, я желаю знать, кого из двух преступников намерен освободить Синедрион?

Каифа (склонив голову). Синедрион просит отпустить Вар-Раввана.

Пилат. Признаюсь, этот ответ меня поразил. Боюсь, нет ли здесь недоразумения? Тебе, первосвященник, хорошо известно, что римская власть не покушается на права духовной местной власти. Но в данном случае налицо явная ошибка. Подстрекатель к мятежу, убивший стража при попытке брать его, Вар-Равван несравненно опаснее, чем Га-Ноцри, явно сумасшедший человек. Я прошу оставить на свободе того из двух осужденных, кто менее вреден, а таким, без сомнения, является Га-Ноцри. Итак?

Каифа (твердо). Синедрион внимательно ознакомился с делом и вторично сообщает, что намерен освободить Вар-Раввана.

Пилат. Как? Даже после моего ходатайства? Ходатайства того, в лице которого говорит римская власть? Первосвященник, повтори в третий раз.

Каифа. И в третий раз сообщаю, что мы освобождаем Вар-Раввана.

Идет странная, неустойчивая музыка, чуть слышно играют трубы, пропадающий голос: «Закон об оскорблении...»

Автор. Все было кончено. Га-Ноцри уходил навсегда, и страшные, злые боли прокуратора некому излечить, от них нет средства, кроме смерти. «Бессмертие пришло, бессмертие», — думал прокуратор. Чье бессмертие пришло? Этого не понял прокуратор, но мысль о нем заставила его похолодеть на солнцепеке.

Пилат (тяжело). Хорошо, Да будет так. (Оглядывается, словно хочет уйти и не видит дороги.) Тесно мне. Тесно мне! (Рвет пряжку с ворота плаща.)

Каифа. Сегодня душно, где-то идет гроза. Страшный месяц нисан в этом году.

Пилат. Нет, это не от того, что душно, а тесно мне стало с тобой, Каифа. (Сузив глаза, улыбается.) Побереги себя, первосвященник.

Каифа. Ты угрожаешь, Пилат? Мы привыкли, что Пилат выбирает слова, прежде чем сказать. Не услышал бы нас кто-нибудь, игемон?

Пилат (оскалившись, изображая улыбку). Что ты, первосвященник? Мальчик ли я, Каифа? Разве похож я на юного бродячего философа, которого сегодня казнят? Знаю, что говорю и где говорю. Так знай же, что не будет тебе, первосвященник, отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему! Это я говорю тебе, Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье!

Каифа. Знаю, знаю! (Возносит руки к небу.) Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютой ненавистью, и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит нас Бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь... Укроет от губителя Пилата.

Пилат. О нет! Слишком много ты жаловался на меня, Каифа, теперь мой черед. Полетит теперь весть от меня прямо самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. Вспомни мое слово: увидишь ты здесь, первосвященник, не одну когорту. Нет! Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница и не водой из Соломонова пруда напою я Ершалаим тогда, нет! Услышишь ты горький плач и стенанья! Вспомнишь спасенного Вар-Раввана! Пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирной проповедью!

Каифа (скалясь). Веришь ли ты, прокуратор, тому, что говоришь! Нет, не веришь! Не мир, не мир принес нам обольститель народа, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хочешь, чтобы он над верою надругался и подвел иудейский народ под римские мечи? Ты слышишь, Пилат? (Поднимает грозно руку.) Прислушайся, прокуратор! (Шум народной толпы, крики.) Ты слышишь, прокуратор? Неужели ты скажешь мне, что все это (поднимает обе руки к небу) вызвал жалкий разбойник Вар-Равван?

Пилат (высоко подняв голову, командным сорванным голосом). Дело идет к полудню, а мы увлеклись беседою. Именем кесаря императора!!! (В зал, как к толпе.) Четверо преступников, арестованных в Ершалаиме за убийства, подстрекательства к мятежу и оскорбление законов меры, приговорены к позорной казни — повешению на столбах. И казнь состоится на Лысой горе! Имена преступников — Дисмас, Гестас, Вар-Равван и Га-Ноцри, вот они перед вами! Имя то-то, кого сейчас при вас отпустят на свободу... Вар-Равван! (Бешеный рев, визги, стоны, хохот.)

Каифа. Страшный месяц нисан в этом году.

Музыка.