Первая трудность состоит в определении того, что же исторически следует относить к гностицизму. Владимир Соловьев в «Философском словаре» (собрание статей философа, опубликованных ранее в словаре Брокгауза и Эфрона, которым пользовался М. Булгаков) определяет гностицизм как «совокупность религиозно-философских (теософских) систем, которые появились в течение двух первых веков нашей эры и в которых основные факты и учение христианства, оторванные от их исторической почвы, разработаны в смысле языческой (как восточной, так и эллинской) мудрости.» Кроме того, философ отмечает: «От сродных явлений религиозно-философского синкретизма, каковы неоплатонизм, герметизм гностицизм отличается признанием христианских данных, а от настоящего христианства — языческим пониманием и обработкой этих данных и отрицательным отношением к историческим корням христианства в еврейской религии.»1.
В середине XX века были обнаружены новые оригинальные гностические тексты, которые позволили пополнить знания о гностицизме, раньше извлекаемые почти исключительно из раннехристианской критической литературы. Так, М.К. Трофимова, автор единственной русскоязычной книги, полностью посвященной гностицизму, «Историко-философские вопросы гностицизма», задавая себе вопрос, «что есть гностицизм?», приводит уже несколько вариантов ответов. «Острая эллинизация христианства», «феномен, имевший отношение к восточным религиям», «явление, независимое от христианства и возникшее раньше него», «мифы», имеющие корни в иранской, греческой мифологии, в манихействе и даже — вечная психологическая возможность; то, что предшествует любой системе2.
Помимо трудности определить исторические истоки учения, оказывается достаточно сложным и определение его концептуальных моментов, поскольку чаще всего речь идет о множестве гностических общин, сект, направлений, развивающих различные основания учения. На настоящий момент наиболее полным источником сведений о гностицизме является книга немецкого исследователя Ганса Йонаса «Гностицизм» (написана в начале 1950-х, издана на русском языке в 1998 году). Г. Йонас указывает, что само слово «гностицизм» возникло, чтобы служить собирательным названием для многообразных сектантских учений, появившихся вокруг и около христианства, и происходит от греческого слова «гносис», обозначающего познание. «Именно акцент на познании как способе обретения спасения или даже форме спасения как таковой... являются общей особенностью гностических сект.»3
Широкое и узкое понимание гностицизма предлагает разделять М.К. Трофимова: 1) «гностицизм» — ряд школ и направлений времени раннего христианства; 2) «гностицизм», отождествленный с понятием гносиса, как нового типа «переживающего», а не «определяющего» познания мира — «вечное религиозное и философское явление», характеризующееся стремлением «уничтожить противоположность между личностью познающего и предметом его познания»4.
Представление о сущности гностического учения мы сформировали, опираясь как на старые (начало XX века), так и современные источники. Некоторые косвенные сведения удалось почерпнуть из современных литературоведческих исследований.
Необходимо помнить о том, что древний гностицизм, сведения о котором появляются в первые века нашей эры, неоднократно возрождался в средневековой Европе, принимая формы так называемых околохристианских «ересей». Манихеи, монархиане, богомилы, павликаны, катары (альбигойцы) — вот лишь некоторые названия сект, которых причисляли к гностическим. Такие секты порой довольно существенно отличались друг от друга конкретными требованиями, предъявляемыми к своим членам (отрицание или разрешение брака, мяса, вина, клятвы и пр.), однако в основе их лежали важнейшие объединяющие признаки. Большинство авторов выделяют следующие: дуализм, мироотрицание, докетизм в учении об Иисусе Христе, деление людей на избранных и обыкновенных («гностических» и — «от мира»; «пневматиков» и «гиликов») учение о спасении только лишь избранных, а также — отрицание воскресения во плоти и идея метампсихоза (переселения душ).
Характеризуя учение катаров или альбигойцев, И. Арсеньев пишет. От вечности пребывают два существа, вечно борющихся друг с другом: добрый Бог, Бог света, творец невидимых вещей или высшего мира, Отец всех добрых существ (...). Совершенно противоположен Ему другой бог, бог тьмы, — творец всех видимых вещей и злых существ, вообще принцип всего злого. Это злое первоначало, Христом названное князем мира сего, а ап. Павлом — богом мира сего, сотворило преходящий, видимый порядок вещей (...) Поэтому видимый мир — совершенно чуждое Богу света царство, потому что в этом мире всё преходяще и обманчиво, и он принадлежит, вследствие этого, злому богу, своему творцу5.
Дуализм в учении гностиков не всегда принимал такие крайние формы. Монархиане, в частности, считали, что... существует единый Бог, Существо вечное и абсолютное, который был ещё до мира и до появления зла. Он сотворил духов и вызвал из небытия четыре стихии самой материи...6 Таким образом, падший архангел не сотворил мира (который уже существовал в виде хаоса), но только образовал и устроил его. Т. о. дьявол являлся не вторым Богом или Творцом Мира, но только демиургом, устроителем мира. Его умеренные дуалисты также считали Богом Ветхого Завета, которого они совершенно отвергали...7
Часто главным признаком, определяющим гностическое учение, называют идею мироотрицания, считая её более важной и специфичной. «Гностицизм — это не познание мира, а поэзия понятий, в которой главное место занимало неприятие действительности...»8 — писал Л. Гумилев.
Отрицание мира, вырастающее из представления о том, что мир является созданием злого демиурга, выражалось в различных гностических сектах по разному — от проповеди крайнего аскетизма (отказ от брака, мяса и пр.) до полной вседозволенности. «Поскольку мир есть царство зла, гностик должен безусловно ненавидеть материальную природу мира, презирать плоть и все, что связано с размножением. Но тот, кто обрел знание, будет спасен и, следовательно, может уже не бояться греха. Более того, для Карпократа человек, чтобы освободиться от тирании ангелов, повелевающих космосом, должен совершать любые возможные бесчинства. Чтобы знать, требуется познать и зло. При совершении зла уничтожается тело, но не душа; тело и так должно разрушиться, а душа спасется»9 — пишет Умберто Эко.
«Еретическая теософия средних веков унаследовала от древних гностиков тот принцип, что для чистого все чисто, духовному все позволено, и для совершенного ведения необходимо все испытать. В этом смысле развилось с XIII в. Движение, так называемых, братьев свободного духа или спиритуалов, куда были вовлечены многие члены францисканского ордена.»10 — писал Вл. Соловьев.
В большинстве случаев гностиками всё же отрицался брак между мужчиной и женщиной, поскольку дети, рождаемые в браке, умножают число «заключённых» душ и препятствуют тому, что является целью существования — воссоединению рассеянных частичек света с Божественной Плеромой: «Если окажется, что она (душа) произвела сына, она удерживается внизу (на земле), пока не будет в состоянии воспринять собственных детей и обратить их в себя.»11.
Важнейшей идеей гностицизма являлось представление о двояком происхождении гностического человека. Гностический человек состоит из плоти, души и духа. Тело и душа — часть мира и подчинены гемармену от начала до конца. Заключенный же в душе дух (или «пневма», «искра») является божественной частью: «Человек и божество едины по своей сути, но отделены друг от друга миром»12.
Для того, чтобы не дать гностическому человеку воссоединиться с духовным Божеством, Демиург окружил мир сферами, которые отделяют человека от Бога «не только пространственным расстоянием, но и действующими демоническими силами»13. Космология гностицизма — один из самых тщательно разработанных его аспектов. Вот как описывает это Г. Йонас: «Эти сферы являются владениями архонов, особенно «семи», то есть планетарных богов, заимствованных из вавилонского пантеона. Примечательно, что их часто называют именами Бога из Ветхого завета (Мао, Саваоф, Адонай, Элохим, Эль-Шаддай), которые из синонимов для обозначения одного высшего Бога благодаря этой перестановке превращаются в имена собственные низших демонических существ — пример уничижительной переоценки, которой гностицизм подверг древние традиции в общем и иудаистскую традицию в частности. Архонты управляют миром как сообща, так и каждый индивидуально в своей сфере, являясь надзирателями космической тюрьмы. Их тираническое правление миром называется гемармен, вселенским Роком (понятие, взятое из астрологии, но теперь слегка окрашенное гностическим антикосмическим духом). В своем физическом аспекте это управление является законами природы: в психическом аспекте, который включает учреждение и применение Закона Моисеева, оно служит орудием порабощения человека.»14
Наиболее радикально разделяет гностицизм с христианством гностическая идея избранности. Гностическими, «избранными» людьми являются далеко не все. «...Люди, привязанные к материи, — гилики — не имеют никаких шансов на спасение; только люди духа — пневматики — могут достичь истины и, следовательно, освободиться из плена. Гносис — это не религия для рабов, как христианство; гносис — это религия для господ. Неуютно чувствующий себя в окружающем мире, гностик отчуждается от мира и занимает позицию аристократического презрения по отношению к массе, не способной признать негативность мира.»15 — пишет У. Эко.
Путь спасения начинается в гностицизме прежде всего с освобождения от мира с его законами и обретение нового знания. «В своем бездейственном неискупленном положении пневма поглощена душой и плоть не осознает себя, оцепеневшая, спящая или отравленная ядом мира — она невежественна. И ее пробуждение и освобождение достигается через «познание».»16.
Понятие особого знания, «гносиса» как пути спасения является ключевым для гностиков17. Гносис диктует особый тип постижения-переживания мироздания во всей его полноте и отрицает аналитическое мышление как принадлежащее исключительно миру. «Гностическое переживание — это слепок вселенной, повторение, совершенное тобой, поддержанное твоим чувством, повторение, в котором ты становишься ею», «каждый гностический документ заключает самостоятельный гносис»18 — пишет М.К. Трофимова. «Гносис... описывается как некое состояние, вполне личное, чувственно окрашенное, и этим он напоминает подъем, испытываемый художником в момент творчества. В гносисе разрешается сильное эмоционально-волевое напряжение. Самими гностиками оно воспринимается как некое самопостижение, благодаря которому открываются тайны мироздания, последние смыслы.»19 (В этом случае, конечно, нельзя не вспомнить религии Востока, понятие ДАО, медитативные практики.)
«...ни понятие «знания о...», ни понятие «практики, предназначенной для...» неприменимы там, где бытие познающего сливается с бытием объекта — каковой «объект» в свою очередь означает уничтожение всей сферы объектов как таковой»20, — писал Ганс Йонас. Подобное «знание» может быть передано человеку особыми «вестниками». Носитель божественного «откровения» (а только в виде откровения божественное может присутствовать в мире), вестник из мира света, «пробуждает дух от земного сна и передает ему «извне» спасительное знание». «Знание» это не является чем-то конкретным, «наставлением», а лишь подсказывает душе путь.
«...в подавляющем большинстве людей телесно-эмпирическое превалирует над «небесным». Отсюда возникает вопрос о том, каким образом может быть инициирована небытно-внутренняя потенция. ...Единственное орудие для инициации — Откровение, считают гностики. Все существование низшего, чувственного космоса наполнено благодатной деятельностью Плеромы, открывающей человеку глаза на его фундаментальное тождество с Абсолютом. Являясь «соблазном и безумием» для эмпирического человека (ибо адресовано оно к запредельному последнему началу), оно вызывает мощный ответный взрыв «абсолютного Я», в одно неделимое мгновение постигающего видимость, несубстанциональность многообразного внешнего бытия, свою прямую сопричастность появлению низшего мира, а также грядущее всеобщее возращение в единство Плеромы.»21.
Что же происходит с миром далее?
После того, как все светозарные частички покинут свою «темницу», дефектное творение — материальный мир, лишенный Света, будет либо уничтожен (в некоторых вариантах мифа), либо, в других интерпретациях, окончательно погрузится в свою конечную, тварную природу.
Описывая основные черты учения, Вл. Соловьев отмечал, что «исход (мирового) процесса во всех гностических системах лишен положительного содержания: он сводится, в сущности, к тому, что все остается на своем месте, ничего не приобретает (...) Мир не спасается; спасается, т. е. возвращается в область божественного, абсолютного бытия, только духовный элемент, присущий некоторым людям (пневматикам), изначала и по природе принадлежащим высшей сфере...
Мир не только ничего не приобретает, благодаря пришествию Христа, а, напротив, теряет, лишаясь того пневматического семени, которое случайно в него попало и после Христова явления извлекается из него. Гностицизм не знает «нового неба и новой земли»; с выделением высшего духовного элемента мир навеки утверждается в своей конечности и отдельности от Божества.»22.
Важным является то, что процесс воссоединения гностических душ с Плеромой воспринимается гностиками как нечто, необходимое не только человеку, но и самому Божеству. «Если человеку удастся вернуться к Богу, человек не только воссоединится со своим первоначалом и первоистоком, но и поможет восстановить этот самый первоисток, освободить его от первоначальной ошибки»23. — отмечает У. Эко.
«...дух, освобождённый от чуждых влияний, достигает Бога за пределами мира и воссоединяется с божественной субстанцией. В масштабе всеобщей божественной драмы этот процесс является частью восстановления собственно божественной целостности, которая в прекосмические времена была ослаблена потерей некоторой доли божественной субстанции...»24. — писал Г. Йонас.
Важным признаком гностической религии являлся так называемый докетизм в отношении к Иисусу Христу. «Единого Богочеловека, соединившего в себе всю полноту абсолютного и относительного бытия, гностицизм не признает: он допускает только Бога, казавшегося человеком, и человека, казавшегося Богом. Это учение о призрачном богочеловеке, или докетизм так же характерно для гностической христологии, как разделение между верховным Божеством и творцом мира — для гностической теологии»25 — писал Вл. Соловьёв. Это же указывал в своём историческом обзоре И. Арсеньев: «Воплощение Христа катары признавали совершенно в смысле докетизма (...). Господь Иисус Христос поэтому жил на земле с призрачным телом, призрачно вкушал пищу, призрачно и, следовательно, безболезненно, страдал и умер вследствие преследования злого бога. И чудеса Христа были только духовного характера: например, не телесные болезни исцелял он, но только духовные...»26. Иисус не мог быть Богом на земле, однако он приобретает божественность, оставив свою телесную земную оболочку. В связи с этим, в некоторых древних гностических источниках «беседы Христа с учениками обыкновенно происходят после его воскресения, т. к. только тогда, по воззрениям гностиков, Христос и мог открыть космологические тайны»27.
Не признавая воплощения Христа и вообще не почитая его за Бога (наиболее частое упоминание — «совершенный человек»), гностицизм совершенно иначе, чем христианство, трактовал и смысл страданий Иисуса. «Толкуя в смысле докетизма воплощение, страдания и смерть Христовы, катары, естественно, не могли и самим этим страданиям и смерти придавать значение искупительного акта. По их учению, цель и сущность спасения, совершённого Христом, сводились только к научению людей добру.»28.
О.А. Мень пишет об этом так: «Для спасения Души мира на землю был послан один из эонов, Христос, Который, соединившись с человеком Иисусом, открыл избранным и посвящённым людям тайну истинного познания (гнозиса). (...) ...в момент распятия Христос покинул Иисуса и восторжествовал над стами тьмы. ...Тело Иисуса Христа было призрачным (*докетизм), поэтому страдания Его были иллюзорными. Понять истину, открытую Иисусом, могут только люди «духовные», «плотким» это не дано. «Духовные» должны путём экстатического созерцания обрести покой в Едином.»29
В силу вышеуказанных представлений, гностики не могли признавать и воскресения во плоти. При этом сама идея воскресения, в совершенно ином смысле, всё же присутствует: человеческие души на протяжении их земного существования, в «воздушных сферах», ожидают некие «эфирные» тела. «Тогда они снова соединяться с ними и приведут их в небесный Иерусалим. В этом и заключается воскресение тел. ...Что же касается душ, созданных дьяволом, то они никогда не покаются, но всегда останутся в его власти.»30
Поскольку мир является царством тьмы, гностицизму присуще совершенно особое отношение к смерти — физическая смерть закономерно воспринималась как счастливое освобождение от тяжкого бремени плоти и начало движения к Свету. Кроме того, довольно распространённым являлся гностический миф о возможном переселении душ после смерти, метампсихозе. «Срок такого переселения катары определяли неодинаково: то душа проходить должна была всего семь тел, то — десять, то — тридцать два. Допускали они и метампсихоз в животных, но только ограничивали его птицами и четвероногими, отчего и запрещали их убивать.»31 Лишь когда срок «очищения» закончен, душа способна устремиться к желанному «дому».
В данном обзоре мы, разумеется, не дали полную картину сложного и многообразного гностического учения, а лишь описали основные его идеи, позволяющие говорить о нём как об оригинальной религии.
Во вступительном слове к книге Г. Йонаса, Е. Торчинов, анализируя влияние гностического мышления на различные направления мысли, отмечал: «...Гностицизм, причем не только типологически, но и в смысле прямых терминологических заимствований, вдруг воскресает в русской религиозной философии второй половины XIX — начала XX веков. Вл Соловьев не только пишет о Софии-Премудрости, но и имеет с ней мистические встречи... Философ говорил, что в гностицизме и каббализме больше мудрости, чем во всей новоевропейской философии...
Последователь Вл. Соловьева, С.Н. Булгаков создает целую религиозно-мистическую систему софиологии, за что как ересеучитель и был лишен сана православного священника...
К этому можно добавить Даниила Андреева, в своей «Розе мира» давшего великолепный образец современного «гносиса».»32 В то же время, автором отмечаются и важнейшие отличия древнего гностицизма от его «русского варианта» начала века: «Главным отличием «классического» гностицизма от «нового религиозного сознания» русских мыслителей является выраженный антикосмизм гностиков (мир как результат некой трагической «ошибки» или тюрьма для частиц света/духа) и столь же яркий космизм (оптимистический взгляд на природу творения, стремящегося к единению с Абсолютом и «обожению») русской религиозной философии.»33
Примечания
1. Философский словарь Владимира Соловьёва. — Ростов н/Д., 1997. — С. 89.
2. Трофимова М.К. Историко-философские вопросы гностицизма. — М., 1979. — С. 24.
3. Йонас Г. Гностицизм (Гностическая религия). — СПб., 1998. — 384 с.
4. Трофимова М.К. Историко-философские вопросы гностицизма. — М., 1979. — С. 51.
5. Арсеньев И. От Карла Великого до Реформации. — М., 1905. — С. 83—84.
6. Там же. — С. 90
7. Там же.
8. Гумилев Л. Тысячелетие вокруг Каспия. — М., 1993.
9. Эко У. Два типа интерпретации // Новое литературное обозрение. — М., 1996. — № 21. — С. 15.
10. Философский словарь Владимира Соловьёва. — Ростов н/Д., 1997. — С. 290.
11. Жебелев С.А. Евангелия канонические и апокрифические. — 1919. — С. 82.
12. Трофимова М.К. Историко-философские вопросы гностицизма. — М., 1979. — С. 22.
13. Йонас Г. Гностицизм (Гностическая религия). — СПб., 1998. — С. 59.
14. Там же. — С. 59—60.
15. Эко У. Два типа интерпретации // Новое литературное обозрение. — М., 1996. — № 21. — С. 15.
Мысль о «привилегированности» гностицизма высказывает не только У. Эко. А.Б. Ранович (из кн. Очерк истории раннехристианской церкви. — М., 1941), размышляя относительно иудаизма и гностицизма отмечает: «Одна и та же цель иудаизма и гностицизма — сделать всеохватывающим каждое из учений — при вела к тому, что гностики отвергли «самым решительным образом еврейскую библию и ее Бога Ягве». Но «гностицизм не мог стать мировой религией, религией масс. Если гностическая магия и могла привлекать рядовых верующих, то их должны были отпугивать сложная система богословия, непостижимые зоны, индивидуалистическая мистика, отрицание воскресения во плоти» (Трофимова М.К. Историко-философские вопросы гностицизма. — М., 1979. — С. 28)
16. Йонас Г. Гностицизм (Гностическая религия). — СПб., 1998.
17. В некоторых источниках встречается неверное отождествление гностического способа познания с рационалистическим, что объясняется влиянием греческой философии. С. А Жебелев: «...гностицизм, стремившийся, как известно, установить догматы христианства на основе рационалистических доводов, заимствованных из области греческой и восточной религий». (Жебелев С.А. Евангелия канонические и апокрифические. — 1919. — С. 82)
18. Трофимова М.К. Историко-философские вопросы гностицизма. — М., 1979. — С. 49.
19. Там же. — С. 43.
20. Йонас Г. Гностицизм (Гностическая религия). — СПб., 1998.
21. Йонас Г. Гностицизм (Гностическая религия). — СПб., 1998. — С. 345.
22. Философский словарь Владимира Соловьёва. — Ростов н/Д., 1997. — С. 91—92.
23. Эко У. Два типа интерпретации // Новое литературное обозрение. — М., 1996. — № 21. — С. 15.
24. Йонас Г. Гностицизм (Гностическая религия). — СПб., 1998. — С. 62.
25. Философский словарь Владимира Соловьёва. — Ростов н/Д., 1997. — С. 92.
26. Арсеньев И. От Карла Великого до Реформации. — М., 1905. — С. 88.
27. Жебелев С.А. Евангелия канонические и апокрифические. — 1919. — С. 86.
28. Арсеньев И. От Карла Великого до Реформации. — М., 1905. — С. 89.
29. Гностицизм // Библейский словарь А. Меня. URL: http://www.trootov.org/temy/g/gnosti.html
30. Арсеньев И. От Карла Великого до Реформации. — М., 1905. — С. 89.
31. Арсеньев И. От Карла Великого до Реформации. — М., 1905. — С. 90.
32. Торчинов Е. // Йонас Г. Гностицизм (Гностическая религия). — СПб., 1998. — С. 8.
33. Там же.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |