Во многих текстах, древних и современных, встречается упоминание о Понтии Пилате. Но ни в одном из них не приводится его полное всадническое имя. Лишь однажды об этом посетовал Фредерик Уильям Фаррар: «Его praenomen'а, если только было таковое, не сохранилось» [1, с. 518].
Случай — невероятный для богатого и знатного римского сословия: отсутствие личного имени в триаде имен praenomen, nomen, cognomen (личное, родовое, прозвище). Нигде, ни в артефактах археологических раскопок, ни в дошедших документах эпохи личное имя Пилата не обнаружено. Его биография представляется собранием полулегендарных сведений, составленным по принципу апокрифических памятников ранней христианской литературы.
Единственный эпизод из жития провинциального чиновника, закрепивший память о нем в последующих поколениях, был связан с развязкой судьбы Сына Человеческого. Когда в руках Пилата оказалась и сама жизнь Иисуса Назарянина. Об этом повествуют евангельские сюжеты и «свидетельства» современников Пилата. К таковым причислены записки грека Гермидия, личного биографа «правителя Иудеи»; аналогичный документ казначея синедриона Маферканта, и, синхронные предыдущим, мемуары сирийского врача по имени Эйшу, лечившего Пилата [2, с. 177]. А также — имена более известные: Филон Александрийский, Гай Корнелий Тацит и неизменный Иосиф Флавий, которому пришла мысль о номинации римских прокураторов Иудеи, коих, по Флавию, выходило ровным счетом шесть [3, с. 216]. Шестым в этом списке оказалось имя Понтия Пилата.
Или все-таки он был пятым? Так считала, например, «Краткая Еврейская энциклопедия». [4, т. 6, к. 675—676]. Фаррар, Брокгауз и Ефрон настаивали на шестом прокураторе — в череде управляющих сбором налогов в казну Императора. Об этой функции Прокуратора Фиска частенько забывают. Всех превзошел Э. Ренан, назвав, шестой год служившего в Иудее Пилата — «новым прокуратором» [5, с. 954].
У Флавия, в 18-й книге «Иудейских древностей», перечислены следующие имена: Коппоний, затем сменивший его Марк Амбивий, следом за ним — Анний Руф; пятым был назначен Валерий Грат, и, наконец, сказано: «...прибыл его преемник Понтий Пилат» [6, т. 2, с. 216].
Вот эти обстоятельства и распутывал Михаил Булгаков, сведя на очной ставке авторитеты Древней истории. Управляющие сбором налогов (мытари) действовали одинаково и в Сирии, и в соседней Иудее. В обоих случаях превалировали интересы императорской казны. То есть прокуратор был, прежде всего, военным «налоговиком». Первым из таковых считался Сабиний Поппей, выпавший из флавиевой номинации, но упомянутый тем же автором в 17-й книге «Иудейских Древностей» [7, с. 198]. В «Еврейской энциклопедии» Сабиний назван «казначеем Августа». Он лично ринулся в Иерусалим, решая судьбу Иродова наследства. В дальнейшем подобные демарши стали нормой для римских чиновников, служивших в неспокойной провинции. Для нас важно зафиксировать то обстоятельство, при котором оказывалось справедливым замечание Флавия насчет «пятого» чиновника — Руфа и «шестого» — Пилата.
В черновиках романа «Мастер и Маргарита» прослеживается полноценная интрига с «порядковым номером» Пилата. Так, в варианте 1934—1935 годов говорилось: «Уходил навеки 6-й прокуратор Иудеи» [8, с. 754]. Во второй полной рукописной редакции 1937—1938 годов были сразу и шестой, и пятый! — «Я допишу последние слова, и слова эти будут непременно — «шестой прокуратор Иудеи Понтий Пилат»» [9, с. 439]. Но уже на излете мая 1938-го, в той же рукописи, замысел Булгакова меняется. В финале романа окончательно прозвучит: «В ночь на воскресенье пятый прокуратор Понтий Пилат...» [10, с. 461] Разгадка этой чехарды была оставлена автором в первой подготовительной тетради: «Понт ПЯТЫЙ, Прокуратор!» [11, с. 131]. Запятая относит имя Пятый к прозвищу Пилат — Копье, а не к должности — Прокуратор.
Булгаков исключил числительное «пятый»! Поскольку догадался, что римским фискальным чиновникам никогда не присваивался порядковый номер. Как, впрочем, невероятной была бы и полная утрата личного имени Всадника. QUINTUS — то есть Квинт, Пятый — и было найденное Булгаковым личное имя человека, ставшего в 35 г. н. э. префектом Иудеи, безжалостного Понтия Пилата.
Вероятно и знакомство Булгакова с упомянутыми выше записками Эйшу. Поскольку не может остаться незамеченным сходство транскрипции имен Эйшу и Иешуа. Есть еще две детали, говорящие в пользу тождества «сирийского врача» и Иешуа. Обе обыграны Булгаковым во второй главе «Мастера и Маргариты»:
— Кто ты по крови?
— <...> Мне говорили, что мой отец был сириец...
— Сознайся, — ты великий врач?
— Нет, прокуратор, я не врач... [12, с. 174]
Там же дано точное описание симптомов сатурнизма, болезни игемона — свинцового отравления. Это типичные для римлян той эпохи проявления недуга. Бессонница, сильнейшие головные боли, желтоватый оттенок кожи, преходящие парезы лица, бесконечная раздражительность и злоба (гиперкинетический синдром). — «Яду мне, яду!» — было выражением интоксикации его организма. Лечение подобных отравлений и в нынешние времена растягивается надолго, оказываясь зачастую безуспешным. Мгновенная диагностика и устранение причины болезни — бесспорный акт чуда, стоящий над профессиональными возможностями врача. «Любите врагов ваших, благославляйте проклинающих вас, БЛАГОТВОРИТЕ ненавидящим вас...» (Мтф. 5:44)
Трансмутируя активно-ядовитый элемент в крови своего грозного судьи, Иешуа повторяет чудо в Кане Галиллейской, с претворением воды в вино.
Булгаков намеренно избегал фронтальной переклички «Пилатовых глав» романа с евангельскими сюжетами. Функции его прокуратора больше подходили должности префекта области. Путаница, на которую жаловался в письме к жене писатель, летом 1938 года, накапливалась в толще истории, как свинец в организме Квинта Понтия Пилата.
От евангелиста Луки (Лк. 13:1) дошли пронзительные слова:
В это время пришли некоторые и рассказали Ему о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их.
Иисус сказал же им на это: думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее Всех Галилеян, что так пострадали?
Понятием «эти» Спаситель обозначил некую группу жителей Галилеи, отличную от остальных туземцев. Таковыми были, к примеру, самаряне — отверженные и вечные антагонисты иудеев. Нет сомнения, что речь идет именно о них, поскольку иудеям полагалось приносить свои жертвы исключительно в Иерусалимском храме. С рассказом Луки перекликается эпизод из Флавия [13, с. 221]. В нем Иосиф повествует о доверчивом стремлении самарян, вслед за не названным по имени лгуном и провокатором, совершить жертвоприношение на горе Геризим, на месте разрушенного святилища Саргона. По другой версии — дабы отыскать там зарытые священные сосуды Моисея. Затея провалилась, поскольку самаряне не заручились согласием префекта области. Им оказался повышенный в должности Понтий Пилат. Это его вспомогательные войска зверски расправились с участниками антиадонайской акции, заодно казнив знатнейших и влиятельных из числа собравшихся. Поскольку речь не шла о разбойниках, римляне обошлись без эффектных распятий.
Извещенный об учиненных безобразиях, легат Сирии Луцций Вителлий приказал Пилату незамедлительно отправиться в Рим с отчетом. Откуда префект Иудеи уже не вернулся. Банальное самоуправство и интриги врагов оборвали карьеру Пилата в конце 35 года (еще не ставшего христианским летоисчисления).
Спустя непродолжительное время наместник сам объявляется в Иерусалиме. Накануне праздника Пасхи, в том самом месяце нисане. Чтобы вершить римское правосудие, как высший его представитель в провинции. «Еврейская энциклопедия» описывает восторг, сопутствовавший визиту отца будущего Императора. Трудно связать подобные эмоции с внезапным решением Вителлия сместить Первосвященника Иерусалимского Храма. Но дошедшие свидетельства сообщают о том, что Иосиф Каифа был отстранен Вителлием и в срочном порядке заменен Ионатаном, сыном Ханнании (Анны), тестя Каифы (ранее так же бывшим Первосвященником). В этом случае логично выглядит «препровождение» схваченного храмовой стражей Пророка прямиком в дом Ханнании. Неожиданное подтверждение отрешения Каифы от звания Первосвященника мы находим у евангелиста Матфея (Мтф. 26:65) и у более раннего Марка (Мк. 16:63). «Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: «Он богохульствует!»». Здесь Каифа демонстрирует поведение слишком экстравагантное для верховного жреца Храма. Ибо по слову Моисея (Левит 10:6) жрецам Иеговы заповедано обнажать голову и раздирать на себе одежды под угрозой смерти. «Дабы не навести гнева (Господня) на все общество». Поступок Каифы более характерен для радикального, но светского садуккея. Весь эпизод, сопоставленный в синоптическом Евангелии, говорит в пользу смещения новозаветной хронологии на два года позже привычных ориентиров.
Констатация смуты 35 года в Евангелии от Луки, не в виде пророчества, а через глагол прошедшего времени «были» — позволяет отнести последующий стих (Лк. 13:22) «И проходил по городам и селениям, уча и направляя путь к Иерусалиму» именно к концу (март, по юлианскому календарю) 35 года. Когда Учитель Света двигался навстречу драматической развязке — к поединку Истины с легатом Сирии, с «новым игемоном», прибывшим в Иудею, оставшуюся без префекта. Ренан был в полушаге от находки: «Вителлий-старший, а не Пилат, чинил суд и расправу над Спасителем». Последующие поколения редакторов-сервилистов, в угоду римской власти, исказили очевидные факты, «подставив» Квинта Понтия Пилата, вместо отца будущего императора, на роль карателя Пророка Новой веры...
События, описанные Флавием в «Иудейской войне» — у Луки предсказаны Иисусом. В «Мастере и Маргарите» эти пророчества исходят от возмущенного Пилата. Один взгляд на рассказ (вероятно, вставной) из Флавия позволяет почувствовать явную перекличку с романом Булгакова:
Некто Иешуа бар-Ханания, необразованный деревенщина (прозвище галилеян в Иудее. — С.Б.), за четыре года до начала войны оказался в Иерусалиме на празднике Суккот и близ Храма вдруг стал предсказывать разрушение и гибель Иерусалима: «...глас вопиющий над Иерусалимом, <...> голос вопиющий над всем народом!». Денно и нощно восклицал то же самое, бегая по всем улицам города. Был арестован и после бичевания предстал пред тогдашним прокуратором Луццием Альбином. По приказу Альбина Иешуа был жестоко пытан, но выказав твердость, расположил к себе прокуратора, который видя его упорство, велел отпустить на волю «безвредного безумца» [14, с. 401].
Иешуа был побит камнями, как совратитель веры, а вот Альбин был вскоре отстранен и затем казнен по приказу Императора Вителлия — сына того самого сирийского легата. Налицо перекличка фабулы, свойственная цикличному совмещению сюжетов авторами позднейших компиляций: Пилат — отстранен Луцием Вителлием, Альбин — отстранен Авлом Вителлием. В обоих случаях — ключевой фигурой события является пророк Иешуа.
Булгаковский роман, проявляя бесконечное уважение к Евангелию, как многослойному литературному памятнику, вызывает симпатию попыткой реконструкции событий, а не сюжета.
Явив чудо в сцене допроса, открывавшую «Пилатовы главы», с помощью другого чуда, мимо которого промелькнуло внимание двух поколений читателей, мастер завершил свой роман: «Луна быстро выцветала, на другом краю неба было видно беловатое пятнышко утренней звезды. Светильники давным-давно погасли» [15, с. 460—461].
Все дело в ключевой подсказке: «...на другом краю неба». Астрономические наблюдения полностью исключают подобное поведение Венеры. С начала марта, во всех широтах она — «вечерняя звезда». В третьей, черновой редакции романа, гибнущий Берлиоз видит в темнеющем вечернем небе: «Преждевременная маленькая беленькая звездочка глядела между крещущими воронами». Это, безусловно, Веспер, вечерняя ипостась Венеры.
Для чего же автор «Мастера и Маргариты» развел по разным краям небосвода в утреннем библейском небе — Луну (на западе) и некую звезду (на востоке)? Звездой утренней Венера была в зимние месяцы. Для справки: Венера, как и Луна, светит отраженным светом. Этот парадокс разъясняет фрагмент из Второго апостольского послания Петра (1:19), в котором мы находим перекличку с текстом романа: «...Вы хорошо делаете, что обращаетесь к Нему, как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших».
Подобно вифлеемской утренней звезде, вычисленной магами на восточном небосклоне, возвестившей о рождении Нового Царя Иудейского, — звезда «ершалаимская», засиявшая там же, вопреки законам Небесной науки, знаменовала собой наступление Новой эры для человечества. В Откровении Иоанна (Ин. 22:16) — сам Иисус называет себя Утренней звездой.
Здесь присутствует импульс для воображения и восприятия чуда любой конфигурации: Сошествия в ад — Воскресения — Вознесения на Небо. Это знамение Ершалаим проспал. Не понял! Оно обращено автором «Мастера и Маргариты» к иным временам. Теорема Томаса гласит: «Если ситуацию рассматривать как реальную; то она и будет реальной по своим последствиям». Аксиоматичность написанного Булгаковым текста — только начинает постигаться его читателями.
Наряду с Евангельскими, узнаваемыми чертами, Ветхий Завет прорывается в булгаковском слове. Создавая образ Иешуа, писатель напрямую опирался на две главы из книги пророка Исайи [16]. Их персонаж заключает в себе до-евангельские черты (Ис. 52:14) и личную судьбу (Ис. 53:12) Иешуа Га-Ноцри. Гениальный стих из третьей главы пророка Захарии [17] стал лейтмотивом всего произведения М.А. Булгакова: «Показал он мне Иисуса, великого иерея, стоящего пред Ангелом Господним, и сатану, стоящего по правую руку его, чтобы противодействовать ему».
Библия звучит не только в «Пилатовых главах», она вступает в смысловой резонанс во всем семантическом пространстве «Мастера и Маргариты», делая роман эталоном мистического реализма.
Литература
1. Фаррар Ф.У. Жизнь Иисуса Христа / пер. А.П. Лопухина. 6-е общедоступное изд. СПб.: Изд. книгопродавца И.Л. Тузова, 1893. 518 с.
2. Белецкий А.И. Сретенский календарь-сборник. М.: Сретенский монастырь, 2000. 478 с.
3. Флавий. Иудейские древности. М.: АСТ, 2000. Т. 2. 612 с.
4. Краткая Еврейская энциклопедия. М.; 1992. Т. 6. 940 кол.
5. Ренан Э. Жизнь Иисуса. М.: АСТ, 2000. С. 954.
6. Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь. СПб., 1898. Т. 23. 595 с.
7. Флавий. Иудейские древности. М.: АСТ, 2000. Т. 2. 612 с.
8. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита: черновые главы романа, дописанные и переписанные в 1934—1936 годах // Булгаков М.А. Собр. соч.: в 10 т. М.: Голос, 1999. Т. 7. 724 с.
9. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита: главы романа из шестой (второй полной) рукописной редакции, законченной 22—23 мая 1938 года // Булгаков М.А. Собр. соч.: в 10 т. М.: Голос, 1999. Т. 8. 752 с.
10. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита // Булгаков М.А. Собр. соч.: в 10 т. М.: Голос, 1999. Т. 9. 704 с.
11. Записки ОР ГБЛ выпуск 37 изд. Книга 1976 г. С. 131 // ОР РГБ Ф. 562, 8-1-9.
12. Флавий. Иудейские древности. М.: КронПресс, 1994. 351 с.
13. Флавий. Иудейская война. Минск: Беларусь книга, 1994. 522 с.
14. Библия. Книги пророка Исайи. Гл. 52—53.
15. Библия. Книги пророка Захарии. Гл. 3.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |