Идея о том, что обыкновенная разговорная речь состоит из «образованного обильного мыслями разговора» и «повседневной или условной болтовни» принадлежит еще В. Гумбольдту и в свое время была поддержана Л.П. Якубинским [Якубинский, 1986, 20].
Разграничение информационного и фатического общения с точки зрения их интенции: интенция информативного РА — сообщение, а интенция фатического РА нацелена на сам РА как способ вступления в общение [Винокур, 1994, 108] является значимым для нашего исследования, так как, описывая определенный РА, мы исходим, в первую очередь, из интенции адресанта.
Фатическое общение (как общение в наиболее чистом виде) «выражает, — по словам Т.Г. Винокур, — человека как языковую личность» [Винокур, 1994, 18]. Человек проявляет себя как языковая личность ежедневно в бытовом общении, значительную часть которого составляет общение фатическое (в широком понимании). Условно-этикетный характер тематически нерелевантного (фатического) речевого общения является своего рода нормой для такого конвенциализированного речевого поведения [Винокур, 1994, 155].
При анализе конкретных РА представляется необходимым учитывать их дискурсивную природу — РА существует только в момент его порождения/восприятия, а следовательно, обусловлен ситуацией (РА — порождение ситуации и одновременно ее отражение). Говорящий, ориентируясь на реального или потенциального адресата, как правило, стремится учитывать не только собственные интенции, но и мотивы, намерения слушающего. Именно поэтому анализ РА также, на наш взгляд, подразумевает анализ мотивов, целей, намерений и стратегий не только говорящего, но и слушающего: адекватная интерпретация конкретного РА возможна при условии, что известна коммуникативная ситуация и информированность коммуникантов до и после РА. В связи с этим при анализе РА (среди прочих параметров и характеристик) необходимо установить, насколько РА информативен/неинформативен для слушающего и совпадает ли это с замыслом говорящего (адекватность общения, устанавливаемая через правильность выбора темы, способа и объема подачи информации и т. д.). По степени информативности для коммуникантов считаем возможным выделить три типа общения: информативное, информативно-фатическое и собственно-фатическое.
Помимо этого, при анализе мы должны учитывать, что перед нами не собственно живая разговорная речь, а ее имитация в художественном тексте (речь персонажей), формально существующая при минимальном авторском вмешательстве (афиша, ремарки). Таким образом, для читателя существует два источника информации, которые постепенно (поэтапно, шаг за шагом) формируют его микропресуппозицию, пересекающуюся отчасти с микропресуппозицией действующих лиц пьесы. Первым шагом можем считать, и полагаем не без оснований, изучение афиши со списком действующих лиц пьесы и тем минимальным объемом информации о них, которую автор счел нужным предоставить читателю, знакомя его со своими героями. Опираясь на информацию, полученную из афиши и свои ситуационные знания о мире, организованные в виде фреймов, читатель воспринимает и интерпретирует речь персонажей, постепенно увеличивая общность своей пресуппозиции с пресуппозицией персонажей. Подобное понимание процесса восприятия речи персонажей (и текста пьесы в целом) ставит вопрос, во-первых, вообще об информативности фатического общения для читателя, а во-вторых, о степени этой информативности на протяжении пьесы. Для зрителя существует и еще один источник информации — зрительное восприятие (паралингвистические средства передачи информации).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |