Итальянизированный вариант имени Азазель (евр. 'azā'zēl — «козел-бог»). В день грехоискупления (еврейский праздник Иом-кипур) существовал ритуал: из двух отобранных для этого козлов, на которых перекладывались прегрешения народа, один отпускался в пустыню для Азазеля, второй предназначался для жертвоприношения. Как злой гений, падший ангел, низвергнутый с неба, Азазел(ь) выступает в апокрифической книге Еноха (по преданию, именно он научил людей изготовлять оружие и украшения, развратив этим человека). В талмудической литературе синонимичен Сатане. У Булгакова он не только «демон-убийца», который казнит наушника Майгеля, но и тот, кто открывает Мастеру и его подруге путь в инобытийные пространства.
Азазелло придана «невиданно мерзкая физиономия» (83): «маленький, но необыкновенно широкоплечий, в котелке на голове и с торчащим изо рта клыком» (83); «рыжий, как огонь», «один глаз с бельмом» (111); очевидно, левша; «маленький, прихрамывающий, обтянутый черным трико, с ножом, засунутым за кожаный пояс» (195) и «куриной костью в кармашке» (217). Его роль — нечто среднее между вышибалой и профессиональным убийцей — кратко обозначена как «рыжий разбойник» (196).
С ним в романе тоже связаны трансформации: он изображает сестру милосердия с пиявками, вызванную к профессору Кузьмину: рот «мужской, кривой, до ушей, с одним клыком» (209), да и «паскудный воробушек», нагадивший в подаренную врачу чернильницу, тоже послан в наказание, и значит, это очередная роль Азазелло. А в ершалаимской части случайно ли Булгаков описывает, а вернее сказать, помечает убийцу Иуды одним словом — «коренастый», что означает «крепкого сложения, широкоплечий, но невысокий»? И ножом он владеет отменно: «...поймал Иуду на свой нож и по рукоять всадил его в сердце Иуды» (307). Возможно, и здесь обнаруживается карающая рука Азазелло, а впрочем, это еще одна загадка романа.
В потусторонности летящий «сбоку всех» Азазелло утрачивает свое уродство и обретает «настоящий вид»: пустые и черные глаза и «лицо белое и холодное». Но, совершенно изменившись внешне, он остается в границах своей роли — «демона-убийцы» (368).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |