Заключение

Напряженный интерес к произведениям М.А. Булгакова, несомненно, объясняется сложностью проблематики, своеобразием его позиции в отношении ко времени и истории, определенных самой эпохой, выпавшей на долю художника, и, конечно же, эстетическим своеобразием его произведений. Экскурс в историю изучения наследия М.А. Булгакова показывает, что, несмотря на обилие разноплановых исследовательских работ, нельзя сказать, что творчество писателя изучено и понято. Стереоскопический мир булгаковских текстов не укладывается в некое заранее уготованное ему прокрустово ложе, а часто и не синтезируется из анализов, строящихся на углублении в отдельные сюжеты, мотивы, образы и детали. Хотя, конечно же, в булгаковедении много сделано и делается для прочтения творчества писателя как целого.

Особенности публикации произведений М.А. Булгакова и отношение к ним советской критики приводило к однобокому восприятию его творчества. Со второй половины шестидесятых годов он был более всего известен как автор романа «Мастер и Маргарита» и пьесы «Дни Турбиных». Казалось, что судьба М.А. Булгакова напоминает судьбу Д. Джойса, который предстает как автор одного романа «Улисс», ибо «Мастер и Маргарита», будучи опубликованным, стал знамением времени и определил отношение к художнику.

У романа М.А. Булгакова сложилась двойная репутация: сначала он был восторженно принят интеллигенцией и стал философским бестселлером, своего рода интеллигентским евангелием, потом часть той же интеллигенции стала воспринимать роман как антихристианское, чуть ли не сатанинское произведение.

Без сомнения, центральной осью романа являлась булгаковская трактовка евангельской проблематики, которая и приводит нас к объяснению авторской концепции истории. Ответ на вопрос, какое место в композиции романа занимают центральные образы, во многом оказывается в зависимости от понимания романа и писательской мысли. Оказалось, что простого хода в понимании и толковании «Мастера и Маргариты» нет. По мере постепенного узнавания творчества Булгакова становилось очевидным, что роман не может быть прочитан без ощущения того, как двигалась мысль писателя, осваивавшего новую реальность, что весь корпус текстов Булгакова, по сути, готовил этот завершающий художественный текст, подытоживающий непростые раздумья писателя об эпохе.

Заметно, что уже в 20-е годы Булгаков стремится осмыслить то, что произошло с его поколением и страной и создать образ истории, каким он предстал перед ним (30-е годы только закрепят этот эффект). Естественно, что такие задачи могли быть решены лишь в романной форме, хотя Булгаков работает в разных жанрах. Однако понятно, что творчество писателя, независимо от воплощения в той или иной форме, связано темами, мотивами, объединяющими отдельные произведения в единый «общий» текст, где в центре мира находится поколение, «вброшенное» в историю, и сам писатель, сложно вписывающийся во время, сложно ощущающий быстро меняющуюся историю, пытающийся ответить на мучительные философские вопросы бытия. Здесь становится заметной особенность творчества писателя, заключающаяся в том, что проза Булгакова драматургична, а драматические произведения тяготеют к тому, чтобы продолжить прозу, дописывая образ исторической эпохи. Пьесы Булгакова содержат в себе черты прозаического происхождения и оказываются логическим продолжением прозаических произведений.

Ощущение М.А. Булгаковым конца истории обостряет его отношение к проблеме Добра и Зла и усиливает стремление писателя разобраться в ней. В том или ином виде эта проблема просматривается во всех булгаковских произведениях. Творчество Булгакова утверждало мысль о том, что человек, будучи несвободным в сфере социально-исторических обстоятельств, свободен в области морального выбора. Человеческая жизнь не представляет раз и навсегда заданное соотношение добра и зла и остается вечной моральной проблемой. Человек отвечает сам за свой выбор и оплачивает его тоже сам. Человеку нет и не будет скидок на слабость или на непреодолимые обстоятельства. Абсолютная свобода, которая дана человеку в то же время означает и абсолютную его ответственность. А ориентиром здесь может служить только сознание того, что есть некая Высшая Инстанция, где его мысли и поступки подлежат оценке и суду. Эта Инстанция является не объектом знания, а предметом веры. Такое понимание вечных вопросов бытия подтверждает то факт, что своим творчеством Булгаков продолжал религиозно-философские поиски русской литературы. В этом смысле итоговый роман Булгакова, несомненно, вполне встраивается в общий ряд главных произведений русской и мировой литературы, центральной проблемой которых была проблема Добра и Зла.

Не претендуя на единственность предложенного нами пути в исследовании творчества М.А. Булгакова, заключающегося во внимательном прочтении метатекстовых связей произведений для понимания общего текста и уяснения особенностей историко-культурной и философской концепции писателя, смеем утверждать, что путь этот существенно помогает разобраться в художнической логике, в уникальности творчества и отдельных произведений писателя, а также понять в целом творчество столь непростого писателя, как Михаил Афанасьевич Булгаков.