Введение

Работа посвящена исследованию снов персонажей, их видов и функций в произведении, а также той взаимосвязи, которая обнаруживается между поэтикой сновидений, с одной стороны, жанровой спецификой и эволюцией романа, — с другой. Материалом при разработке темы являются романы «Петербург» А. Белого (1911—1914), «Белая гвардия» М. Булгакова (1925—1927) и «Приглашение на казнь» В. Набокова (1935, 1938).

Обозначенные здесь проблемы не могут быть рассмотрены без попытки определить предмет исследования. Что представляет собой литературный сон, в чем заключается его своеобразие как элемента художественной структуры? Для ответа на эти вопросы необходимо отграничить его, во-первых, от сна как психо-физиологического явления, а во-вторых, от близких, но не тождественных ему художественных форм (видения, бреда, галлюцинации персонажа).

Нужно обозначить также критерии для выделения формы сна в тексте, поскольку границы между фрагментом, посвященным сну персонажа, и основным повествованием не всегда очевидны.

Анализ литературных сновидений не является для нас самоцелью. Для того, чтобы он имел научное значение, должны быть обязательно рассмотрены функции этой формы в составе произведения как целого. В качестве одной из них выделяется взаимозависимость поэтики сна и характера художественной реальности в произведении. Наша задача будет заключаться в том, чтобы выявить такую взаимосвязь и установить ее закономерности.

Наконец, логическим завершением исследования представляется выход на проблему типологии жанра, поскольку авторские представления о мире, несомненно, связаны с выбором той или иной жанровой модели.

Другая сторона затронутой нами проблемы связана с эволюцией романа. При анализе конкретных произведений нельзя игнорировать исторические различия в поэтике жанра. Для романа XX века характерна крайне субъективированная модель действительности, совершенно отличная от той, которая была представлена в классических образцах XIX века. Явления, принадлежащие внутреннему миру героев, происходящие в его сознании (в том числе, сны), рассматриваются здесь как не менее, а иногда и более реальные, чем окружающая их действительность. С.Г. Бочаров предельно точно определил это изменение, рассматривая творчество М. Пруста: «Всегда сознание было «внутренним миром», теперь у Пруста мир оказался внутри сознания. Оно активно, оно сотворяет у Пруста произведение, — тогда как у классиков реальность произведения как бы прямо творилась действующими героями, их энергией и активностью, их жизненной связью, их личностью, характерами»¹.

В такой системе структура и функции снов будут иными, нежели в романе XIX века, поскольку соотношение между субъективным и объективным видением мира здесь проблематизируется. Поэтому в качестве материала для рассмотрения обозначенного круга вопросов и были выбраны два ярких образца романа XX века — «Белая гвардия» Булгакова и «Приглашение на казнь» Набокова, — преемственно связанные с «Петербургом» А. Белого и продолжившие начатый последним произведением пересмотр художественной концепции действительности, присущей русскому классическому роману.

Для сравнительного анализа привлекаются поэтому произведения Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского, наиболее отчетливо воплотившие в себе две принципиально различные линии развития русского романа XIX века. Это противопоставление осуществляется в рамках научной традиции, ведущей свое начало, в частности, от книги Д. Мережковского «Л. Толстой и Достоевский»². На современном этапе развития отечественного литературоведения эта традиция становится уже предметом анализа, определенной рефлексии³.

Что касается степени изученности интересующей нас проблематики, то сны персонажей неоднократно становились предметом научного анализа. В настоящее время они продолжают привлекать внимание отечественных и зарубежных исследователей, что свидетельствует об актуальности этой темы для современного литературоведения⁴. Однако, хотя накоплен чрезвычайно богатый материал, специфика литературных сновидений как художественной формы (то есть, с теоретико-литературной точки зрения) изучена пока недостаточно. Рассматриваются в основном их отдельные виды и функции, а также мотивная структура снов в произведениях разных авторов.

В большинстве случаев сны персонажей никак не определяются. Слово «сон» используется не как научный термин, что способствует смешению этой формы с рядом других, отнюдь не тождественных ей (в частности, с видением⁵). Нередко в рамках одной работы сон персонажа обозначается разными, но не синонимичными понятиями: «форма художественного языка», «устойчивый художественный прием», «мотив сновидения» (Д.А. Нечаенко⁶), «ситуация сна», «онирический элемент» (Д. Спендель де Варда⁷).

Поскольку в научной традиции отсутствует четкое определение литературных сновидений, не выработаны и критерии для их выделения в тексте. Негативные последствия этого особенно заметны при изучении произведений, в которых сон тяготеет к максимальному смешению с действительностью. Так, в исследованиях, посвященных роману В. Набокова «Приглашение на казнь», сны как вставные формы либо вообще не рассматриваются из-за сложности их обнаружения⁸, либо анализируются лишь наиболее очевидные случаи их присутствия в тексте⁹.

Недостаточно четкое разграничение сна как элемента художественного произведения и как психо-физиологического явления влечет за собой то, что сны персонажей часто рассматриваются лишь с точки зрения их значимости для изображения различных психологических состояний¹⁰. В качестве другой крайности можно назвать анализ только сюжетной функции снов (Р.Г. Назиров¹¹). В обоих случаях игнорируется двойственная природа литературных сновидений, которые не только предоставляют огромные возможности для изображения психологии героя, но и являются элементом картины мира в произведении.

Значение снов в общей структуре художественной реальности не выделялось пока в качестве особой функции этой формы, хотя такая необходимость в известной мере осознается¹². В этом заключается еще одно следствие ситуации, сложившейся вокруг изучения литературных снов.

Особенности функционирования снов в произведениях разных жанров, в частности, в романе, также остаются пока не изученными. Более того, нередко в одном ряду с ними рассматриваются сны, описанные в текстах нехудожественных (дневниках, письмах)¹³. При этом никакого разграничения не проводится. Такое положение вещей показывает, насколько сон персонажа нуждается сейчас в адекватном определении и продуманном подходе к изучению текстов.

Соотношение поэтики сна и жанровых особенностей романа не рассматривалось ранее как вообще, так и на избранном нами для анализа конкретном историко-литературном материале. В отдельности романы «Петербург», «Белая гвардия» и «Приглашение на казнь» неоднократно подвергались специальному исследованию (в том числе, с точки зрения поэтики сна)¹⁴. Проводились и некоторые сопоставления¹⁵. Но сравнительный анализ всех трех произведений в интересующем нас аспекте не осуществлялся.

Таким образом, первая задача диссертации заключается в определении структуры и функций формы сна, свойственных роману как жанру. Вторая задача состоит в том, чтобы установить своеобразие художественной модели реальности в романе XX века путем сопоставительного анализа произведений А. Белого, Булгакова и Набокова (с точки зрения как теоретической, так и исторической поэтики).

Поставленные задачи определяют структуру работы. Наряду с настоящим введением, она состоит из четырех глав и заключения.

В первой главе рассматриваются различные подходы к анализу литературных снов, пути их наиболее адекватного определения; выделяется инвариантная структура этой формы. Изучаются ее разновидности и функции в составе произведения как целого (в том числе, устанавливается взаимосвязь между поэтикой сна и характером художественной реальности). Наконец, делается попытка выявить специфику снов в романе как жанре.

Во второй, третьей и четвертой главах эта проблематика рассматривается на конкретном материале. Проводится систематический сопоставительный анализ «Петербурга» А. Белого, «Белой гвардии» М. Булгакова и «Приглашения на казнь» В. Набокова с точки зрения поэтики сна и особенностей художественной реальности в контексте традиций русского классического романа. При этом необходимо подчеркнуть, что текстологические проблемы, связанные с этими произведениями (особенно с «Петербургом» и «Белой гвардией»¹⁶), не являются для нас предметом специального рассмотрения.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования в целом и делаются выводы.

Примечания

1. Бочаров С.Г. Пруст и «поток сознания» // Критический реализм XX века и модернизм. — М., 1967. — С. 198.

2. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. — М., 1995.

3. См., например: Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М., 1979; Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. — М., 1988. — С. 148—149; Полякова Е.А. Поэтика драмы и эстетика театра в романе: «Идиот» и «Анна Каренина». — М., 2002. — С. 13—79; Мегаева К.И. Ф.М. Достоевский и Л.Н. Толстой (романы 60—70-х годов): Учебное пособие по спецкурсу. — Махачкала, 2002. — С. 3—4 и др.

4. См., например, работы последних лет: Нечаенко Д.А. Сон, заветных исполненный знаков. — М., 1991; Топоров В.Н. Странный Тургенев (Четыре главы). — М., 1998. — С. 127—180. (Чтения по истории и теории культуры. Вып. 20); Леннквист Барбара. Сон Анны Карениной — окно в роман // Studia Litteraria Polono-Slavica. Вып. 5. — Warszawa, 2000. — С. 191—205 и др.

5. См., например: Дынник Мих. Сон, как литературный прием // Литературная энциклопедия. Словарь литературных терминов. В 2 т. Т. 2. — М.; Л., 1925. — Стлб. 645—649; Топоров В.Н. Указ. соч. — С. 127.

6. Нечаенко Д.А. Художественная природа литературных сновидений (русская проза XIX века): Автореф. дис. ... канд филол. наук. — М., 1991. — С. 3, 15, 16.

7. Спендель де Варда Д. Сон как элемент внутренней логики в произведениях М. Булгакова // М.А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. — М., 1988. — С. 306.

8. Милевская Л. Поэтика сновидений в романе В. Набокова «Приглашение на казнь» // Культура. Коммуникация. Искусство. Текст. Доклады научных студенческих конференций. 1999—2000 гг. — М., 2001. — С. 31—35.

9. Букс Н. Эшафот в хрустальном дворце. О русских романах Владимира Набокова. — М., 1998. — С. 121.

10. Страхов И.В. Л.Н. Толстой как психолог. Вып. 10. — Саратов, 1947; Кирсанова Л.И. Семейный роман «невротика» (Опыт психоаналитического прочтения романа Ф. Достоевского «Преступление и наказание») // Метафизика Петербурга (Петербургские чтения по теории, истории и философии культуры). Вып. 1. — СПб., 1993. — С. 250—263.

11. Назиров Р.Г. Творческие принципы Ф.М. Достоевского. — Саратов, 1982. — С. 140.

12. Бочаров С.Г. О смысле «Гробовщика» // Бочаров С.Г. О художественных мирах. — М., 1985. — С. 47, 58—59; Кривонос В.Ш. Принцип проблематичности в поэтике Гоголя // Известия АН (Сер. литературы и языка). — 1998. — Т. 57. — № 6. — С. 16.

13. Топоров В.Н. Указ. соч. — С. 138—173; Нагорная Н.А. Поэтика сновидений и стиль прозы А. Ремизова: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — Самара, 1997.

14. Долгополов Л.К. Андрей Белый и его роман «Петербург». — Л., 1988; Ильев С.П. Русский символистский роман. Аспекты поэтики. — Киев, 1991. — С. 102—156; Яблоков Е.А. Художественный мир Михаила Булгакова. — М., 2001; Химич В.В. «Странный реализм» М. Булгакова. — Екатеринбург, 1995. — С. 97—121; Зверев А.М. Набоков. — М., 2001. — С. 217—224; Букс Н. Указ. соч. — С. 115—137.

15. Бахматова Г. О поэтике символизма и реализма: (На материале «Петербурга» Андрея Белого и «Белой гвардии» М. Булгакова) // Вопросы русской литературы. — Львов, 1988. Вып. 2 (52). — С. 124—131; Соколов Б. Андрей Белый и Михаил Булгаков // Рус. лит. — 1992. — № 2. — С. 42—55; Сконечная О. Черно-белый калейдоскоп. Андрей Белый в отражениях В.В. Набокова // В.В. Набоков: pro et contra. — СПб., 1999. — С. 667—696; Медарич М. Владимир Набоков и роман XX столетия // В.В. Набоков: pro et contra. — СПб., 1999. — С. 454—475.

16. Подробнее об этом см.: Долгополов Л.К. Текстологические принципы издания // Белый А. — Петербург—М., 1981. — С. 624—640; Владимиров И.К. К истории романа // Слово. — 1992. — № 7. — С. 70—71; Лурье Я. К истории написания романа «Белая гвардия» // Русская литература. — 1995. — № 2. — С. 236—241.