Теперь мы пересекаем переулок с чудесным названием Сивцев Вражек и попадаем в другой переулок — Малый Власьевский. Здесь нужно осмотреться повнимательнее, потому что у Булгакова в одной из ранних редакций романа был такой текст: «Я много перевидала, — говорила Маргарита, — и теперь я знаю, что всё, что было... то есть Сивцев Вражек, вежливые выражения, Николай Иванович, одетая Наташа и прочее, всё это — чушь собачья!»
Значит, жилище Маргариты действительно находилось где-то здесь, а не по другую сторону Арбата, как, например, неоготический особняк Морозовой на Спиридоновке. Некоторые исследователи полагают, что Маргарита могла жить в доме № 12.
Попробуем сопоставить текст и карту: «Пролетев по своему переулку, Маргарита попала в другой, пересекавший первый под прямым углом. Этот заплатанный, заштопанный, кривой и длинный переулок с покосившейся дверью нефтелавки, где кружками продают керосин и жидкость от паразитов во флаконах, она перерезала в одно мгновение... Третий переулок вёл прямо к Арбату... Она пересекла Арбат, поднялась повыше, к четвёртым этажам, и мимо ослепительно сияющих трубок на угловом здании театра проплыла в узкий переулок с высокими домами».
Малый Власьевский переулок, дом № 12. Фото 2014 г.
Очень похоже, что маршрутом, по которому пришли сюда мы, летела и Маргарита, только в обратном направлении: Малый Власьевский, Сивцев Вражек, Калошин переулок, потом вираж около Театра имени Вахтангова, а затем Большой Николопесковский. В чём-то совпадает и описание дома: есть и второй этаж, и внутренний двор с садиком... Вот только ничего готического мы в нём не найдём даже при самом большом желании.
Однако сюда нас занесло всё-таки не случайно. Булгаков бывал здесь и, вне всяких сомнений, неоднократно пользовался этим кратчайшим маршрутом между Вахтанговским театром и домом № 9, где поселилась сестра Елены Сергеевны. Ольга Бокшанская со своим вторым мужем Евгением Калужским переехали на Малый Власьевский из «Дома Реввоенсовета» вскоре после того, как у комкора Шиловского появилась новая семья и проживание в его квартире родственников бывшей жены стало неуместным.
Булгаков Ольге симпатизировал (почти все действующие лица «Театрального романа» имеют вполне узнаваемых прототипов, и большинство из них выглядит почти карикатурно, а вот машинистка Поликсена Торопецкая изображена с восхищением):
Вид от Малого Власьевского в сторону Арбата. Фото 2014 г.
«Торопецкая идеально владела искусством писать на машинке. Никогда я ничего подобного не видел. Ей не нужно было ни диктовать знаков препинания, ни повторять указаний, кто говорит. Я дошёл до того, что, расхаживая по предбаннику взад и вперед и диктуя, останавливался, задумывался, потом говорил: "Нет, погодите..." — менял написанное, совсем перестал упоминать, кто говорит, бормотал и говорил громко, но что бы я ни делал, из-под руки Торопецкой шла почти без подчисток идеально ровная страница пьесы, без единой грамматической ошибки — хоть сейчас отдавай в типографию».
Хорошо относился Михаил Афанасьевич и к Калужскому, хотя, быть может, и напрасно. В последние годы жизни Булгакова почти всё происходившее в его доме было известно «органам», а значит, информацию им поставлял некто достаточно близкий к опальному драматургу. Конечно, без доступа к архивам НКВД ничего доказать невозможно, но некоторые биографы Булгакова держат на подозрении именно Калужского, актёра не слишком успешного в сравнении со звёздами МХАТа, и к тому же имевшего к алкоголю слабость более заметную, чем это считалось приличным даже для развесёлой актёрской братии.
Кстати говоря, артистами эти места обжиты очень хорошо — вот по правой стороне переулка стоят два «актёрских» дома, в которых жили Алексей Грибов, Ангелина Степанова, знаменитый киноактёр Николай Крючков, а также Мария Миронова, но не та, что мелькает в блокбастерах Первого канала, а её бабушка Мария Владимировна, мать Андрея Миронова.
Малый Власьевский переулок, дом № 5. Фото из собрания Э.В. Готье-Дюфайе, 1913 г.
Между «актёрскими» многоэтажками притулился почерневший от времени деревянный домик, обшитый досками, имитирующими рустованную штукатурку. Приблизительно так выглядело большинство московских домов, построенных после пожара 1812 года; даже лепные украшения на них могли быть точно такими же, поскольку модную в те времена лепнину производили артели мастеров по образцам, пользовавшимся спросом у домовладельцев.
Может показаться странным, что в XIX веке москвичи продолжали строить дома не каменные, а деревянные, но у данного факта есть вполне рациональное объяснение. Даже те, кто не имел необходимости экономить, всё же предпочитали жильё из брёвен, а не из кирпича: в нём и летом не так жарко, и протопить зимой намного проще. Ну и сила традиции, конечно...
Выйдя в Гагаринский переулок, мы свернём направо и пройдём десяток метров, хотя дальнейший наш путь лежит в противоположную сторону. Но здесь есть кое-что достойное внимания.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |