Продолжив путь, мы наверняка услышим какие-нибудь «звуки му» справа от себя, поскольку там находится Музыкальная академия имени Гнесиных, студентами нежно называемая «Гнуся». В комплекс зданий академии входит и дом, расположенный на углу Малого Ржевского и Поварской.
Построенный в первой половине XIX века, он был переделан в 1892 году в стиле классицизированной эклектики архитектором Александром Каминским по желанию владельца, В.Н. Охотникова, богатого пензенского конезаводчика и мецената. Сейчас в доме располагается мемориальный Музей-квартира Елены Фабиановны Гнесиной, одной из трёх сестёр, организовавших в 1895 году музыкальное училище.
Улица Поварская достойна того, чтобы пройти её из конца в конец, и мы это сделаем, но в другой раз, а пока лишь перейдём на другую сторону и обогнём маленький скверик между Большим Ржевским и Борисоглебским переулками. Студенты Гнесинки иногда здесь дают концерты — не пропитания ради, а чтобы научиться не мандражировать перед публикой.
Ещё не так давно украшением сквера был двухсотлетний вяз. Он пережил пожар при Наполеоне и холодные зимы другой Отечественной войны, но вот аномально жаркого лета 2010 года пережить ему не удалось. Листва не распустилась ни следующей весной, ни через год, и пришлось коммунальщикам спилить погибшее дерево.
Памятник И.А. Бунину. Скульптор Александр Бурганов, архитектор Виктор Пасенко, 2007 г. Фото 2012 г.
На Поварской неподалёку от сквера — дом № 26. Это последний московский адрес Ивана Бунина. Отсюда летом 1918 года писатель уехал подальше от советской власти: сначала в Одессу, а потом и в эмиграцию.
«Вспомнился мерзкий день с дождем, снегом, грязью, — Москва, прошлый год, конец марта. Через Кудринскую площадь тянутся бедные похороны — и вдруг, бешено стреляя мотоциклетом, вылетает с Никитской животное в кожаном картузе и кожаной куртке, на лету грозит, машет огромным револьвером и обдает грязью несущих гроб:
— Долой с Дороги!
Несущие шарахаются в сторону и, спотыкаясь, тряся гроб, бегут со всех ног. А на углу стоит старуха и, согнувшись, плачет так горько, что я невольно приостанавливаюсь и начинаю утешать, успокаивать. Я бормочу: "Ну будет, будет, Бог с тобой", спрашиваю: "Родня, верно, покойник-то?" А старуха хочет передохнуть, одолеть слезы и наконец с трудом выговаривает: "Нет... Чужой... Завидую..."» (Бунин И. «Окаянные дни»).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |