Глава I. Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» в современной критической литературе

Являясь последним, завершающим произведением писателя, роман «Мастер и Маргарита» стал и квинтэссенцией его творчества, заключительной точкой, в которой слились воедино сатирическое, фантастическое и философское направления его творческой деятельности. В его силовое поле попадает практически каждый исследователь жизни и творчества М.А. Булгакова.

За тридцать с лишним лет, прошедших с момента первой, сокращенной журнальной публикации романа в 1966—1967 гг.¹, сложилось целое направление в науке о литературе — булгаковедение, в котором плодотворно работают многие выдающиеся отечественные и зарубежные исследователи. С самого начала роман рассматривался в критике как философское произведение.

Изучение его мировоззренческих и нравственных основ позволяет не только судить о заключительном этапе творчества писателя, но и оценить, пересмотреть под новым углом зрения всю его предыдущую литературную деятельность, понять его роль и место в отечественном и мировом литературном процессе.

Историография романа огромна. Туда входят не только работы, специально посвященные анализу тех или иных аспектов «Мастера и Маргариты» или всего произведения в целом, но и работы, отражающие одну важную закономерность: с момента публикации романа не было ни одного серьезного исследования, посвященного либо биографии писателя, либо анализу всего его творчества, или изучению каких-либо отдельных его сквозных мотивов, где бы ни затрагивались интересующие нас проблемы мировоззренческо-этического плана. Во многих литературоведческих трудах общего характера их авторы считали необходимым уделить особое внимание роману М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Вообще, создается такое впечатление, что мало найдется известных критиков, писателей, деятелей культуры, которые не сочли бы своим долгом высказать свое мнение о романе в печати.

Роман «Мастер и Маргарита» стал не просто событием литературной жизни, но явлением культуры. Инсценировки по роману ставились на сценах различных театров, он не один раз экранизировался и в нашей стране, и за рубежом, некоторые фразы оттуда стали крылатыми выражениями. Вероятно, трудно найти подобное произведение в отечественной литературе, которое вот уже на протяжении многих лет оказывало бы столь сильное влияние на самые разные слои нашего общества. Авторами работ о «Мастере и Маргарите» стали не только различные деятели литературы, но и непрофессиональные исследователи, стремившиеся внести свою лепту в изучение разностороннего творческого наследия писателя. Поэтому, исходя из вышеизложенного, охватить всю существующую историографию романа в рамках данной работы не представляется возможным, это тема отдельного исследования. Мы считаем своей задачей в данном разделе показать основной спектр мнений, существующих по нравственно-философской проблематике романа, их эволюцию и современное состояние изученности проблемы, опираясь на необходимое для этого количество литературы. Как нам кажется, в историографии романа можно выделить три основных этапа. Они различаются не только по хронологии, но и по уровню и степени осмысления мировоззренческого и этического содержания произведения.

К первому этапу относятся работы, представляющие собой первый отклик на первую публикацию романа в 1966—1967 гг. в журнале «Москва». Все они вышли в конце 60-х годов. Их авторы тогда не могли опираться на разработанную источниковедческую базу и основывались лишь на своем непосредственном впечатлении от знакомства с текстом «Мастера и Маргариты». В своих работах они пытались выявить основной круг проблем, поднятых в романе, и авторскую позицию по ним, провести анализ образной структуры романа и, исходя из этого, определить мировоззренческую основу произведения. В это время в историографии складываются два основных направления. Первое из них было представлено в статьях В. Лакшина и И. Виноградова². При всем своеобразии своих взглядов и различии в решении частных проблем, связанных с романом, они близки в главном — в восприятии вечных, общечеловеческих ценностей как главного мерила человеческих действий и поступков героев романа и как основы всей нравственной и мировоззренческой конструкции произведения.

Представители другой точки зрения — Л. Скорино, М. Гус, И. Мотяшов, А. Метченко оценивали «Мастера и Маргариту» с точки зрения соответствия его этического и философского содержания официальной марксистской идеологии, что закономерно приводило к отрицательному восприятию взглядов автора и произведения в целом при признании его несомненных художественных достоинств. Так, например, Л. Скорино в своей статье определила следующие основные положения мировосприятия писателя: непознаваемость и неуправляемость мира, утверждение пассивности и бездеятельности как жизненного и философского принципа, идея независимости искусства от действительной жизни, компромисс, капитуляция перед злом, смешение, слияние Добра и Зла при отсутствии их четких границ.³ А. Метченко видел в романе отражение личной драмы Булгакова, не понявшего настроя, пафоса современной ему революционной эпохи с ее классовой борьбой, не увидевшего в изображаемой им социалистической действительности сил прогресса, вследствие чего писатель апеллировал к вечным ценностям, а не к тем, что рождала современная ему эпоха⁴. Схожий вывод в оценке позиции Булгакова был сделан И. Мотяшовым: если у художника нет конкретно-исторического понимания действительности, если он, чувствуя себя представителем человечества, не ощущает себя частью своего народа, не разделяет с ним ответственность перед временем, в котором живет, то это приводит к его трагедии⁵. Близкие по смыслу суждения о необходимости руководствоваться в своих оценках коммунистической идеологией, коллективистским, классовым подходом, только в более полемически заостренной форме (в ходе дискуссии с В. Лакшиным) высказывал М. Гус⁶.

Представители этих двух основных на тот момент направлений в историографии романа вели между собой полемику на страницах литературных изданий. Тогда в ней возобладали сторонники второй точки зрения, а взгляды В. Лакшина, наиболее четко проводившего в своей статье идею вечных, общечеловеческих ценностей, были подвергнуты критике и со стороны вышестоящих литературных инстанций⁷. В этот же период — в конце 60-х годов — были также опубликованы статьи А. Вулиса, О. Михайлова, В. Скобелева, Г. Макаровской и А. Жука, А. Альтшулера, П. Палиевского, где был высказан ряд ценных наблюдений и замечаний, касающихся жанровой принадлежности, основной тематики, образной структуры и иерархии романа⁸.

Следующий этап в изучении романа, как нам представляется, охватывает период с начала 70-х по конец 80-х годов. В это время идет наработка источниковедческой базы, изучение архивных материалов, исследование отдельных аспектов произведения. В этом отношении следует в первую очередь отметить многочисленные статьи М.О. Чудаковой⁹, посвященные различным сторонам творчества писателя, в том числе связанным с его последним романом, а также работы В. Лакшина¹⁰, А. Вулиса¹¹, И. Золотусского¹², В. Петелина¹³, В. Акимова¹⁴ и др. В работах двух последних авторов проявилась новая тенденция в историографии этого периода — стремление приспособить роман к существующим условиям, выявить в нем черты, делающие его приемлемым для официальной идеологии, подретушировать острые углы.

В конце 70-х — первой половине 80-х годов в отечественном булгаковедении шла дискуссия по поводу источников романа. Эта проблема нашла отражение в работах Н.П. Утехина¹⁵, И.Ф. Бэлзы¹⁶, Л.М. Яновской¹⁷, И.Л. Галинской¹⁸, Л. Фиалковой¹⁹. Позже этот вопрос специально рассматривался в статьях Б.В. Соколова²⁰ и М. Йованович²¹.

Существенную роль в пополнении источниковедческой базы, понимании творческого замысла романа «Мастер и Маргарита» и его эволюции, выявлении сквозных мотивов творчества писателя сыграла публикация ранних, черновых редакций «Мастера и Маргариты»²², писем писателя²³, дневников и воспоминаний его близких²⁴.

Вопросы, связанные с нравственно-философской проблематикой романа, специально рассматриваются в монографиях, посвященных как творчеству Булгакова в целом²⁵, так и конкретно его последнему роману²⁶, а также в трудах более общего литературоведческого характера²⁷. Кроме того, данные проблемы были темой исследования в работах О. Солоухиной, Е.А. Яблокова, И.Ф. Бэлзы²⁸.

Следует отметить такую особенность рассматриваемого периода: во многих работах, непосредственно не связанных с интересующей нас тематикой, их авторы выходят на вопросы мировоззренческого и этического характера через анализ конкретных частных проблем, связанных с историей создания, источниками, сюжетными параллелями, семантическими аллюзиями, жанровой стилистикой, композицией, образной структурой романа²⁹.

В конце 80-х — начале 90-х годов в связи с изменениями, происходившими в общественном сознании, расшатыванием, а затем отменой официальной идеологии, ломкой прежних стереотипов мышления, формированием новых подходов к проблемам отечественной истории XX столетия меняется ситуация и в булгаковедении: расширяется круг исследуемых вопросов, связанных как с творчеством писателя в целом, так и с его последним романом, изменяется подход к ним, появляется возможность использовать новые источники. В это время появляется новая тенденция в оценке взглядов автора «Мастера и Маргариты»: если раньше они соотносились с марксистско-ленинским мировоззрением, то теперь точкой отсчета для многих авторов служит христианство, его мировоззренческая основа и нравственные ценности. С этой точки зрения роман Булгакова рассматривался либо как развивающий идеи христианства в новых исторических условиях в XX в.³⁰, либо как антихристианский, в корне противоречащий его основам³¹.

Большим событием как в булгаковедении, так и в культурной жизни страны в целом стали организация и проведение 100-летнего юбилея со дня рождения писателя³². К этой дате было приурочено проведение Булгаковских чтений и конференций³³, организовывались выставки и вечера, театральные фестивали и театрализованные праздники³⁴. Во всех крупных литературных, критических, сатирических, общественно-политических изданиях были опубликованы подборки материалов, посвященных его жизни и творчеству, более всего — последнему, «закатному» роману, а в некоторых были предприняты целевые выпуски³⁵. В предъюбилейный и юбилейный годы был издан ряд монографий, сборников научных работ и учебных пособий, посвященных как творчеству Булгакова в целом, так и отдельно роману «Мастер и Маргарита»³⁶.

Следует отметить, что в это время появляется много работ, непосредственно посвященных нравственно-философской тематике романа, — это статьи Л.Г. Ионина, П. Абрагама, Л.А. Левиной, М. Золотоносова, А. Королева, Н. Гаврюшина, В.Ф. Киселевой, В. Гудковой, П. Андреева, А. Кораблева, В. Турбина, Е.А. Яблокова и др³⁷. Кроме того, эти вопросы наряду с другими, также рассматриваются в статьях Л.Н. Когана, Э. Проффер, М. Петровского, И. Бэлзы, М.И. Андриевской, Е. Миллиор, А. Маргулева, Е. Канчукова, С. Максудова, А. Шинделя, И. Волгина и других³⁸, изданных в этот же период.

В послеюбилейный период продолжалась исследовательская и издательская деятельность, направленная на дальнейшее изучение творческого наследия писателя. Вышли вторая и третья книги сборника «Творчество Михаила Булгакова. Исследования. Материалы. Библиография»³⁹ (первая книга была издана в юбилейном 1991 году), появились новые работы, посвященные роману «Мастер и Маргарита», авторами которых являются как отечественные исследователи⁴⁰, так и представители ближнего и дальнего зарубежья⁴¹. Заметным явлением в булгаковедении последних лет стало появление «Булгаковской энциклопедии» Б.В. Соколова. Ее разделы, посвященные последнему булгаковскому роману и его основным персонажам, а также такие статьи, как «Великий бал у Сатаны», «Демонология», «Масонство», «Христианство» и др. имеют прямое отношение к нашей тематике⁴².

Как нам кажется, с конца 80-х годов можно говорить о появлении признаков наступления следующего, третьего этапа в изучении романа, связанного с новым уровнем осмысления идейного и нравственного его содержания. Попытки выявить основную мировоззренческую направляющую «Мастера и Маргариты» наблюдались и раньше⁴³, но в конце 80-х — 90-х годах на базе всего накопленного изученного материала стало возможным появление работ, в которых определяется общая философская концепция произведения⁴⁴.

Несмотря на обширную историографию, практически все основные проблемы, связанные с романом, остаются дискуссионными: этапы его творческой истории, источники, жанровая принадлежность, структура, прототипы, семантика и иерархия образов, главные идеи и, наконец, общая философская концепция «Мастера и Маргариты». В связи с последними двумя вопросами стоит проблема определения мировоззренческих представлений самого автора «Мастера и Маргариты».

Все эти вопросы, так или иначе, прямо или косвенно, связаны с темой нашего исследования. Так, изучение творческой истории романа «Мастер и Маргарита» позволяет проследить эволюцию взглядов и идей автора, отразившихся в этом произведении. Определение круга источников, которыми пользовался писатель в период работы над романом, дает возможность, помимо всего прочего, предположить, чьи философские воззрения могли оказать влияние на мировоззренческую основу романа. Уточнение жанровой принадлежности данного произведения указывает на то, какая из его сторон, с точки зрения критики, является главной. Различный подход исследователей к проблеме семантики образной структуры романа и ее иерархии в значительной степени обуславливает их понимание идейного содержания романа в плане его нравственно-философской проблематики.

Коротко остановимся на основных точках зрения по этим вопросам.

Все авторы, исследовавшие историю создания «Мастера и Маргариты», опираясь на архивные материалы, определяют начало работы над романом 1928 или 1929 годом и связывают это с изменениями в общественно-политической жизни страны в этот период: свертыванием НЭПа, началом индустриализации и коллективизации, ужесточением внутриполитического курса, наступлением диктатуры — и связанными с этим событиями в жизни писателя: запретом всех его пьес, начиная с «Бега», и снятием их с репертуара, отсутствием работы и средств к существованию, отказом в выезде за границу, ожесточенной травлей в прессе, которая после отрицательной оценки творчества Булгакова Сталиным в феврале 1929 года приняла официальный характер⁴⁵. В этих условиях работа над романом явилась ответом писателя его оппонентам⁴⁶. Фактором, повлиявшим на его создание, явилось, по общему мнению исследователей, и богоборческое движение 20-х годов⁴⁷.

Некоторые авторы относят формирование замысла «романа о дьяволе» к более раннему периоду. М.О. Чудакова датирует это серединой 20-х годов⁴⁸, а точнее — осенью 1924 года, когда была завершена работа над повестью «Роковые яйца»⁴⁹. По мнению Л.М. Яновской, многие образы «Мастера и Маргариты» восходят к впечатлениям и фантазиям детства М.А. Булгакова⁵⁰. Образ отца писателя также мог, по ее мнению, оказать влияние на складывание замысла будущего произведения⁵¹.

Среди исследователей существуют разногласия относительно количества редакций романа. М.О. Чудакова и В. Лосев насчитывают их 8⁵², Л.М. Яновская — 6⁵³, а Б.В. Соколов — 3⁵⁴.

Вопрос об источниках романа «Мастер и Маргарита» достаточно сложен. При определенном единстве мнений относительно основного круга источников романа существуют различные точки зрения по многим конкретным аспектам этой проблемы. Так, многие булгаковеды считают главным источником «Мастера и Маргариты» русскую классическую литературу, рассматривая его автора как прямого наследника и продолжателя ее традиций⁵⁵. При этом отмечается близость в поэтике, образах, мотивах, темах, идейно-эстетических исканиях представителей отечественной классики и М.А. Булгакова⁵⁶.

По мнению исследователей, Булгаков следует пушкинским принципам исторической достоверности повествования⁵⁷, проявляя пушкинскую «нагую точность»⁵⁸. Чертой, сближающей автора «Мастера и Маргариты» с Пушкиным, является также дар гармонического разрешения в искусстве трагических противоречий бытия⁵⁹. Некоторые авторы видят пушкинское влияние в определенных мотивах и образах романа. Так, например, М. Йованович считает, что мотив «спасения» Мастера перекликается с финалом «Капитанской дочки», где Маша Миронова и Петр Гринев предстают прототипами главных булгаковских героев, а облик Екатерины, по его мнению, оказал воздействие на образы Азазелло и Воланда⁶⁰. Согласно точке зрения О. Солоухиной, именно у Пушкина можно найти ответ на самые загадочные и вместе с тем излюбленные булгаковские антитезы: покой — счастье, свобода — неволя, художник — толпа. Более того, она считает, что понимание предназначения художника у Пушкина и Булгакова совпадает⁶¹. Вообще, по ее мнению, образ Мастера у Булгакова выступает как часть единой духовной цепи, объединяющей образы художников, созданные Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем, Достоевским, и связанной с традицией юродства, характерной для русской народной культуры⁶².

Наибольшее воздействие на творчество М.А. Булгакова из русских писателей оказали, по общему мнению исследователей, Н.В. Гоголь⁶³ и Ф.М. Достоевский⁶⁴.

Влияние Гоголя на творчество Булгакова, в частности, на роман «Мастер и Маргарита», широко и разносторонне. Это и общие черты в поэтике, смешение реального и фантастического, включающего в себя элементы фантасмагории и мистики, двойное осмысление действительности (комическое и философски-лирическое), сатира, приобретающая юмористический характер, дар конкретности, «зрительности» изображения, эффект контраста⁶⁵, и использование гоголевского эстетического принципа: чем смешнее, тем страшнее, и чем страшнее, тем смешнее⁶⁶, и текстологические параллели⁶⁷, и отражение особенностей личности и жизни Гоголя в образе Мастера: склонность к одиночеству, душевная болезнь, сожжение романа, детали внешнего облика⁶⁸. Также отмечается родственность сюжетов «Мертвых душ» и «Мастера и Маргариты» и гоголевское влияние в сатирических главах романа⁶⁹.

М.О. Чудакова, автор одного из наиболее авторитетных исследований на эту тему, полагает, что творческая деятельность Булгакова настолько глубоко погружена в Гоголя, что многие из его героев и сама их художественная связь в пределах произведения не могут быть поняты вне гоголевского контекста, и более всего это относится к последнему его роману. В частности, она считает, что образ Коровьева не может быть понят вне гоголевской концепции черта. Она рассматривает творчество Гоголя как один из двух основных полюсов, между которыми организовано пространство романа (второй полюс — история доктора Фауста в ее литературных и народных интерпретациях)⁷⁰. По мнению М.О. Чудаковой, работа Булгакова над гоголевскими произведениями и образом Гоголя, проводившаяся в 1932—1934 гг., повлияла на формирование нового героя романа, который впоследствии был назван Мастером. Она считает, что в его образе слились воедино две линии, шедшие до тех пор параллельно: изображение художника и изображение Гоголя⁷¹. По ее мнению, главный герой булгаковского романа — Мастер — повторяет судьбу Гоголя, одержав духовную победу над действительностью через физическую гибель⁷². Из конкретных произведений Гоголя, оказавших воздействие на роман «Мастер и Маргарита», по мнению М.О. Чудаковой, можно отметить некоторые эпизоды «Мертвых душ», повести «Вий», «Страшная месть», «Ночь перед рождеством», лирический конец «Записок сумасшедшего», эпилог «Шинели»⁷³.

Следует отметить особую точку зрения И.Л. Галинской по данному вопросу. Не отрицая того, что Гоголь является одним из прототипов Мастера, она высказывает предположение, что на его образ повлияла и личность украинского философа XVIII в. Григория Сковороды. Она находит этому подтверждение в обстоятельствах личной жизни (отказ от женитьбы и одиночество, притворное сумасшествие) и творческой деятельности Сковороды (сожжение в состоянии душевного расстройства одной из своих книг, непечатание их при его жизни), описании его внешности, философских воззрениях (теория трех взаимосвязанных миров, учение о «внешнем» и «внутреннем» человеке, постулаты о «сродном труде», «законе сродностей», «неравном равенстве», концепция поиска покоя), отразившихся, по ее мнению, в романе «Мастер и Маргарита»⁷⁴.

Отмечая огромное влияние, которое оказало на Булгакова творчество Достоевского, исследователи выделяют следующие его аспекты: построение «Мастера и Маргариты» по образцу великих романов Достоевского, представляющих собой в жанровом отношении своеобразный синтез романа тайн и романа-мифа⁷⁵; характерное для Достоевского пристрастие к философской символике образов, нашедшее отражение в последнем булгаковском романе⁷⁶; проявление и использование в творчестве зрелого Булгакова мотивов, приемов, принципов прозы Достоевского, в частности: очеловечивание черта (дьявола), глумление бесов над миром, связь некоторых демонологических персонажей романа с чертом, явившимся к Ивану Карамазову, общие моменты в образах Ивана Бездомного и Ивана Карамазова⁷⁷; использование некоторых теологических представлений Достоевского, связанных с пониманием адских пыток не в материальном плане, а как мук совести⁷⁸. Из конкретных произведений Достоевского, оказавших воздействие на роман «Мастер и Маргарита», булгаковеды выделяют романы «Братья Карамазовы»⁷⁹, в частности, содержащуюся там «Легенду о великом инквизиторе»⁸⁰, «Бесы»⁸¹, «Идиот» и черновые наброски к нему⁸². При этом отмечается, что при очевидной преемственности основных тем и вопросов, волновавших его великих предшественников — Гоголя и Достоевского, Булгаков в своем романе не впрямую продолжает их, а вступает с ними в полемику, порой оспаривая их решения и отвергая их социально-исторические иллюзии⁸³.

Помимо указанных авторов, исследователи выделяют еще ряд представителей русской классической литературы, в чьем творчестве обнаруживаются хотя и не столь широкие, но достаточно значимые параллели с последним романом Булгакова. Это и М.Е. Салтыков-Щедрин⁸⁴, о чьем влиянии на свою литературную деятельность писал сам Булгаков⁸⁵, и Л.Н. Толстой⁸⁶, чьи слова о природе власти звучат из уст булгаковского Иешуа⁸⁷, и А.П. Чехов⁸⁸, с которым Булгакова, по мнению некоторых авторов, сближает тип миросозерцания⁸⁹. Повести о вампирах А.К. Толстого⁹⁰ и рассказ А.И. Куприна «Каждое желание» («Звезда Соломона») оказали влияние, как полагает ряд исследователей, на формирование некоторых эпизодов и персонажей демонологической линии романа «Мастер и Маргарита»⁹¹.

Другую важную группу источников романа составляют, по мнению булгаковедов, произведения русских символистов-прозаиков Д. Мережковского, В. Брюсова, А. Белого, Ф. Сологуба, М. Кузьмина⁹². При этом среди исследователей существуют определенные разногласия по этому вопросу. Одни из них, как например, Н.П. Утехин, признавая определенную близость Булгакова и символистов, выражающуюся в использовании ими поэтики «двоемирия» (сопоставления прозаического и идеального, фантастического и обыденного) и эстетики «диссонанса» (стилевой контрастности, смешения разнородных временных пластов), тем не менее полагают, что связь романа «Мастер и Маргарита» с произведениями символизма весьма условна, поскольку Булгаков в своем творчестве тяготел к реалистической поэтике⁹³. Другие же авторы, такие, как, например, М. Йованович, Б.В. Соколов обнаруживают широкие параллели с романом Булгакова в творчестве Д. Мережковского («Леонардо да Винчи», «Петр и Алексей», «Иисус Неизвестный»), А. Белого («Петербург», «Москва», «Маски»), Ф. Сологуба («Творимая легенда»), выражающиеся в общности определенных сюжетных линий и ходов, мотивов и структуры, сходстве отдельных сцен, персонажей, близости некоторых философских высказываний, созвучии имен⁹⁴.

Отдельные исследователи находят определенные параллели булгаковскому роману в некоторых аспектах творчества А.Н. Толстого⁹⁵, В. Хлебникова⁹⁶, Е. Замятина⁹⁷. Неоднозначен вопрос о соотношении взглядов Булгакова и ряда современных ему советских писателей, принадлежавших к так называемой «одесской школе» — Ю. Олеши, И. Ильфа, Е. Петрова. Так, О. Михайлов полагает, что роман «Мастер и Маргарита» создавался в прямой полемике с ее представителями и что одному из самых ярких и известных персонажей их произведений — Остапу Бендеру — не нашлось бы места на его страницах⁹⁸. Позже эта точка зрения была поддержана В. Петелиным⁹⁹. С иных позиций подходят к рассмотрению этого вопроса А. Вулис, Я.С. Лурье и А.К. Жолковский. А. Вулис усматривает точку соприкосновения между Булгаковым и Ильфом-Петровым в «своеобразном сатирическом энциклопедизме»¹⁰⁰, а близость сатирической направленности выводит из общей литературно-журналистской, фельетонной школы¹⁰¹. Я.С. Лурье также указывает на перекличку сатирических мотивов в романах Булгакова и Ильфа-Петрова, но обращает внимание и на сходство функций «великого комбинатора» — «отрицательного героя, выполняющего положительные функции», и Воланда со свитой. По его мнению, можно говорить о близости мироощущения одного из авторов «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка» И. Ильфа в последние годы жизни и М. Булгакова, что и отразилось в их последних романах¹⁰². А.К. Жолковский обнаруживает в романе «Мастер и Маргарита» развитие творческих идей Ю. Олеши и сюжетные параллели с его «Завистью»¹⁰³.

Среди источников романа Л. Фиалкова указывает рецензию поэта С. Городецкого на пьесу С.М. Чевкина «Иешуа Га-Ноцри. Беспристрастное открытие истины», опубликованную в 1923 г. в журнале «Красная нива». По ее мнению, Булгаков положил критический текст С. Городецкого в основу разбора Берлиозом поэмы Ивана Бездомного¹⁰⁴.

Б.В. Соколов обращает внимание на воздействие самой пьесы С.М. Чевкина на раннюю редакцию булгаковского романа, в которой трактовка образа Иешуа близка, по его мнению, чевкинскому персонажу¹⁰⁵. Он указывает также на возможное влияние поэмы Г. Петровского «Пилат» на генезис образа булгаковского Пилата¹⁰⁶.

На оформление демонологической линии романа, на складывание образов представителей потустороннего мира в «Мастере и Маргарите» оказали влияние, как считают исследователи, такие современные Булгакову писатели, раньше него начавшие разрабатывать эту тему, как А. Скалдин, А. Чаянов, А. Грин.

В философско-мистическом романе А. Скалдина «Странствия и приключения Никодима-старшего», вышедшем в 1917 году, М. Йованович находит тему сотрудничества с дьявольскими силами ради обретения «лучшего мира», которая впоследствии заинтересовала Булгакова. Ряд персонажей романа Скалдина, в том числе главных, по его мнению, возможно, послужили материалом для создания образов Воланда, Мастера, Маргариты, Бездомного и др¹⁰⁷.

Известно о впечатлении, произведенном на Булгакова повестью А.В. Чаянова «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей», где главный герой по фамилии Булгаков борется с дьяволом за душу любимой женщины¹⁰⁸. Всего в период с 1918 по 1928 годы А.В. Чаяновым было написано пять демонических повестей, с которыми у Булгакова была возможность познакомиться. Во всех них действие развертывалось в современной автору Москве и основывалось на вмешательстве дьявольских сил в жизнь главных героев. Движущей силой во всех повестях, раскручивающей сюжет и противостоящей сатанинскому началу, является любовь. По мнению булгаковедов, повести А.В. Чаянова, в особенности поразившая Булгакова повесть «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей», могли сказаться на замысле будущего романа «Мастер и Маргарита»¹⁰⁹.

Неоднократно отмечались исследователями переклички в творчестве М. Булгакова и А. Грина. Эта тема была начата М.О. Чудаковой, сравнившей ранние редакции «Мастера и Маргариты» (1928—1929 гг.) с рассказом А. Грина «Фанданго». Она выявила ряд сходных моментов в сюжете гриновского рассказа и в линии Воланда в романе¹¹⁰. А. Зеркалов, также рассматривавший позднее этот вопрос, высказал мнение, что при наличии определенной связи между романом Булгакова и рассказом Грина в плане сатирического преломления темы творчества образы главных героев обоих произведений — дьявола и творца — прямо противоположны по своему идейному содержанию¹¹¹. Е.А. Яблоков, проведя сопоставительный анализ романов А. Грина «Блистающий мир» и М. Булгакова «Мастер и Маргарита», обнаружил много общего в основных проблемах, мотивах, коллизиях, образах, содержащихся в обоих произведениях. Он считает, что эти совпадения не могут быть объяснены лишь типологическим сходством. Причина их в том, что Булгаков глубоко усвоил гриновскую проблематику, дал своеобразное развитие философским взглядам Грина, использовал в опосредованном виде некоторые его мотивы¹¹².

Важную группу источников, воздействовавших на мировоззренческую основу романа «Мастер и Маргарита», составляют труды русских философов В. Соловьева, С. Булгакова, Н. Бердяева, Л. Шестова, П. Флоренского¹¹³. Особое место среди них занимают работы религиозного философа П. Флоренского. Известно, что М. Булгаков интересовался его произведениями и в период работы над романом внимательно изучал одну из его книг «Мнимости в геометрии»¹¹⁴. При общем признании определенного влияния идей Флоренского на взгляды Булгакова, нашедшие отражение в «Мастере и Маргарите», мнения исследователей расходятся относительно конкретных проявлений этого влияния.

Согласно космологии Флоренского, мироздание состоит из трех сфер: 1) область земных явлений и земных движений, где v < c; 2) граница Земли и Неба (v = c), где длина всякого тела становится нулевой, а время его, наблюдаемое со стороны — бесконечным; 3) область Неба, сфера мнимостей, где при v > c время течет в обратном смысле, так что следствие предшествует причине. Флоренский обозначал эту область как сферу «Софийной памяти», соответствующую дантовскому Эмпирею¹¹⁵.

Со второй сферой из данной схемы М.О. Чудакова связывает последний полет героев, считая, что в нем нашла отражение мысль Флоренского о том, что при переходе в вечность тело утрачивает свою протяженность и обретает абсолютную устойчивость¹¹⁶. Эта точка зрения оспаривается Б.В. Соколовым, который считает, что конкретных доказательств этому предположению в тексте романа обнаружить не удается. По его мнению, в романе отразилась другая часть из «Мнимостей в геометрии», где рассматриваются особенности оптики в связи с учением о мнимых плоскостях. Это выражается в том, что из трех сюжетных пластов романа описанные Булгаковым библейские сцены воспринимаются как абсолютно реальные, а московские и потусторонние — лишь как полусуществующие. Троичной структурой романа, по мнению Б.В. Соколова, Булгаков, возможно, пародировал учение Флоренского о триединстве бытия. В противоположность Флоренскому, выделявшему надмирную область Неба, где обитает Бог, Булгаков, как считает исследователь, делает это мнимое пространство местом обитания сил тьмы, возвращая туда в конце романа Воланда со свитой. Сам Флоренский, по его мнению, мог послужить прототипом энциклопедически образованного и увлеченного мистикой ученого Феси из ранней редакции романа 1929 года, а некоторые черты его, возможно, перешли к самому Воланду, названному в той же редакции романа инженером и консультантом (Флоренский консультировал план ГОЭЛРО)¹¹⁷.

Иная точка зрения на восприятие Булгаковым идей Флоренского у чешского исследователя П. Абрагама. Место пребывания Воланда он связывает с границей между временем и вечностью, что соответствует второй сфере из схемы Флоренского. Остальные составляющие его концепции мироздания: область земных явлений и сферу «Софийной памяти» он соотносит, соответственно, с московской сюжетной линией романа и повествованием об Иерусалиме. По Флоренскому, отношение между плоскостями реального и мнимого асимметрично. П. Абрагам находит этому соответствие у Булгакова, оспаривая устоявшуюся точку зрения о симметрии в романе в плане временного параллелизма. Согласно его точке зрения, в «Мастере и Маргарите» нет временного параллелизма, а есть временная координация при наличии разных скоростей и, в определенном смысле, противоположных направлений движения времени в московской и иерусалимской сюжетных линиях.

Идея Флоренского о разрыве пространства при движении со скоростью света воплощается у Булгакова, как считает П. Абрагам, в описании полета Маргариты на щетке¹¹⁸.

А. Зеркалов выделяет другое произведение П. Флоренского, повлиявшее, как он считает, на Булгакова — «Столп и утверждение истины». В нем в главе «О геенне» философ утверждал, что нет ни ада с его вечными муками, ни чистилища, где грешники терпят временные страдания. Есть единое место, которое именуется им «покой», куда помещаются все души после телесной смерти и где они очищаются огнем Христа, т. е. совестью. По мнению А. Зеркалова, булгаковское изображение «того света» перекликается с идеями П. Флоренского о «второй смерти» после первой телесной — смерти души, которая вызывается отрицанием «религиозной Истины». Эта «вторая смерть», по его мнению, была применена Булгаковым по отношению к Берлиозу¹¹⁹.

Среди произведений «возвращенной литературы», ставших нам известными в конце 80-х — начале 90-х годов, находится и «Сожженный роман» Я. Голосовкера. М.О. Чудакова обнаруживает немало сходных моментов в текстах «Сожженного романа» и «Мастера и Маргариты», а также находит близость в представлениях, лежавших в основах обоих произведений. Она не исключает знакомства Булгакова с рукописью Я. Голосовкера и инициирующего воздействия последней на поздние редакции романа¹²⁰.

Ряд авторов проводит параллели между последним романом М. Булгакова и творчеством А. Ахматовой и О. Мандельштама периода 30-х годов, а также романом Б. Пастернака «Доктор Живаго», рассматривая их как составляющие одного из вынужденных условиями того времени направлений развития отечественной литературы¹²¹. А трагические обстоятельства последнего периода жизни Мандельштама (ссылка в Чердынь, пребывание в сумасшедшем доме, жилищная проблема) в сочетании с некоторыми чертами его личности повлияли, по мнению И. Волгина, на образ Мастера, над которым в то время работал М. Булгаков¹²².

Из произведений европейской классической литературы ближе всего по своей проблематике, образам, сюжетным параллелям и реминесценциям роман «Мастер и Маргарита» стоит к «Фаусту» Гете¹²³. Связь этих произведений подчеркивается эпиграфом к роману, взятым из слов Мефистофеля. Многие эпизоды «Мастера и Маргариты» находят себе параллели в различных сценах «Фауста». К трагедии Гете восходят имя главного демонического персонажа «Мастера и Маргариты» — Воланда, многие его атрибуты, главная героиня романа носит имя Маргарита, как и у Гете¹²⁴, а ее возлюбленный в одной из ранних редакций произведения условно был обозначен как Фауст¹²⁵. Отдельные исследователи отмечают также сходство мировоззрений, лежащих в основе обоих произведений, и общность некоторых их источников¹²⁶.

Вместе с тем, подчеркивая близость романа Булгакова и трагедии Гете, многие авторы указывают на существенные различия в трактовке образов Воланда и Мефистофеля¹²⁷, ролевых функциях связанных с ними героев обоих произведений¹²⁸, на иное итоговое разрешение Булгаковым основного конфликта, лежащего в их основе и связанного с взаимоотношениями человека и нечистой силы¹²⁹, и ряд других отличий. Все это дает, по мнению ряда исследователей, основание истолковать роман «Мастер и Маргарита» как «анти-Фауст»¹³⁰. Такая точка зрения получила распространение за рубежом¹³¹. С этим не согласен А.П. Казаркин, считающий, что интерпретировать роман как полемику с Гете неверно, правильней говорить о «довыработке» тем, о варьировании «вечных» мотивов¹³².

Особая точка зрения по этому вопросу у Ф.Р. Балонова, по мнению которого «Мастер и Маргарита» не столько «анти-Фауст», сколько «мнимый Фауст»¹³³.

Вопрос о влиянии Данте на Булгакова, о многочисленных отголосках дантовского «Ада» в романе «Мастер и Маргарита» давно находится в поле зрения исследователей¹³⁴. Наиболее последовательно и глубоко эта тема разрабатывается И.Ф. Бэлзой, который рассматривает основную концепцию «Мастера и Маргариты» как дантовскую¹³⁵.

При создании образов представителей потустороннего мира Булгаков, как считают исследователи, учитывал опыт своих предшественников в разработке демонического начала — Лесажа, Мильтона, Метьюрина, Байрона, Бальзака, Эдгара По, Марка Твена, Г. Мейринка¹³⁶. Известно о том воздействии, которое на него оказал Гофман¹³⁷. Кроме того, писатель использовал, по мнению булгаковедов, Ветхий Завет¹³⁸, материал, содержащийся в статьях «Дьявол», «Демон», «Демономания», «Демонология», «Шабаш ведьм», «Колдовство»¹³⁹, «Чародейство»¹⁴⁰, «Астрология», «Алхимия»¹⁴¹ энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона и в трактате Г. Инститориса и Я. Шпренгера «Молот ведьм»¹⁴², а также связанные с этой тематикой работы М.А. Орлова «История сношений человека с дьяволом»¹⁴³, А.В. Амфитеатрова «Дьявол в быте, легенде и литературе средних веков»¹⁴⁴, В. Фишера «История дьявола», А. Леманна «История суеверий и волшебства», А. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу»¹⁴⁵.

В основу повествования об Иешуа и Пилате, содержащегося в романе, легли, как отмечают исследователи, не только критически переосмысленные образы и сюжеты канонических Евангелий¹⁴⁶, но и средневековые апокрифические тексты¹⁴⁷, а также, как полагают некоторые авторы, Талмуд¹⁴⁸.

При разработке иерусалимской линии Булгаков также опирался, по мнению различных авторов, на романы Эсы де Кейруша «Реликвия» и «Переписка Фрадике Мендеса»¹⁴⁹, Г. Сенкевича «Камо грядеши»¹⁵⁰ и «Огнем и мечом»¹⁵¹, новеллы А. Франса «Прокуратор Иудеи»¹⁵² и «Сад Эпикура»¹⁵³, повесть Г. Флобера «Иродиада»¹⁵⁴, две статьи о Пилате (евангельском персонаже и вершине в швейцарских Альпах, связанной с ним легендой) в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона¹⁵⁵, статьи «Легион», «Когорта», «Центурион» оттуда же¹⁵⁶, труды римских историков Иосифа Флавия, Тацита и Светония¹⁵⁷. Кроме того, известно, что Булгаков в процессе подготовительной работы над «древними главами» романа пользовался работами различных авторов, посвященными жизни Иисуса Христа и истории раннего христианства. Исследователи включают в их число сочинения Э. Ренана «Жизнь Иисуса»¹⁵⁸ и «Антихрист»¹⁵⁹, Д.Ф. Штрауса «Жизнь Иисуса»¹⁶⁰, Ф.В. Фаррара «Жизнь Иисуса Христа»¹⁶¹, А. Древса «Миф о Христе»¹⁶², А. Барбюса «Иисус против Христа»¹⁶³ и предисловие к ней М. Рейснера¹⁶⁴, Г. Греца «История евреев»¹⁶⁵, А. Ревиля «Иисус Назарянин»¹⁶⁶, Г.-С. Реймаруса «Вольфенбюттенские фрагменты»¹⁶⁷, Н.К. Маккавейского «Археология истории страданий господа Иисуса Христа»¹⁶⁸, С.А. Жебелева «Евангелия канонические и апокрифические»¹⁶⁹, Ф.И. Делекторского «Критико-библиографический обзор древнерусских сказаний о флорентийской унии»¹⁷⁰, П. Успенского «Книга бытия моего», А.М. Федорова «Гефсимания», М.И. Щелкунова «Искусство книгопечатания в его историческом развитии», И.Я. Порфирьева «Апокалипсические сказания о новозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки»¹⁷¹.

Особая точка зрения по этому поводу у И.Л. Галинской, которая считает, что у Булгакова не могло быть времени для работы над столь широким кругом источников только по одному из направлений произведения. По ее мнению, поддержанному впоследствии Б.В. Соколовым, писатель творчески использовал в отношении сюжетов и выводов книгу немецкого историка Г.А. Мюллера «Понтий Пилат, пятый прокуратор Иудеи и судья Иисуса из Назарета»¹⁷².

Отдельные исследователи обнаруживают определенные параллели «Мастеру и Маргарите» в романах А. Дюма «Граф Монте-Кристо»¹⁷³, А. Прево «Ма-нон Леско»¹⁷⁴, сказке Г.Х. Андерсена «Калоши счастья»¹⁷⁵.

На философскую основу романа повлияли, как считают различные авторы, воззрения Августина¹⁷⁶, И. Канта¹⁷⁷, Г. Гейне¹⁷⁸. Об определенной близости взглядов Булгакова философии экзистенциализма писал И. Виноградов¹⁷⁹. Позже эта тема была развита другими литературоведами¹⁸⁰. И.Л. Галинская находит в романе Булгакова альбигойские ассоциации¹⁸¹.

Некоторые булгаковеды считают возможным, исходя из общности основных коллизий, сопоставить роман «Мастер и Маргарита» с философскими романами Т. Манна «Доктор Фаустус» и «Иосиф и его братья», поздними романами Г. Уэллса, драмами Ж.П. Сартра, произведениями Ф. Кафки, А. Камю, В. Набокова, Д. Джойса, Г.Г. Маркеса и К. Воннегута¹⁸².

Отдельно стоит вопрос о музыкальных источниках романа. Это, в первую очередь, как указывает Л. Яновская, опера Ш. Гуно «Фауст», знакомая Булгакову и любимая им с детства. Именно произведение Гуно с ведущей ролью Мефистофеля явилось, по ее мнению, первотолчком к возникновению в будущем замысла образа Воланда. Влияние этой оперы отмечается исследовательницей и в других произведениях Булгакова, предшествовавших роману «Мастер и Маргарита»¹⁸³.

К музыкальным произведениям, повлиявшим на писателя при его создании, булгаковеды также относят оперу Д. Верди «Аида», откуда взята фраза «О боги, боги...», открывающая последнюю главу романа¹⁸⁴; вокальную лирику Ф. Шуберта, «Сатаническую поэму» А.Н. Скрябина, произведения Ф. Листа и Г. Берлиоза с чертами демонизма¹⁸⁵. Из последних Д. Магомедова выделяет «Осуждение Фауста» и «Фантастическую симфонию». В «Осуждении Фауста» Берлиоз переосмысливает концепцию Гете: у него Фауст остается во власти Сатаны. В «Фантастической симфонии» Д. Магомедова отмечает многочисленные сюжетные переклички, общность вариантов названий романа и отдельных его глав из ранних его редакций и, соответственно, симфонии и ключевых ее сцен. Но главное, определяющее смысл использования имени французского композитора в романе, заключается в коренном переосмыслении концепции «Фантастической симфонии», где любовь предстает как наваждение и источник зла, утверждении любви как глубинной нравственной опоры героев и, соответственно, в принципиально иной трактовке их отношений и образа героини¹⁸⁶.

Отдельные авторы выделяют некоторые произведения изобразительного искусства, оказавшие, по их мнению, влияние на Булгакова в период его работы над романом. Это, как считает А. Вулис, картины Веласкеса «Менины» с ее зеркальным сюжетом «картина в картине»¹⁸⁷ и «Венера с зеркалом»¹⁸⁸. Отмечая «зеркальную» концепцию «Мастера и Маргариты», А. Вулис усматривает общую направленность творческой мысли обоих художников — слова и кисти: постичь сокровенный смысл бытия при помощи буквальных отражений, производя с помощью зеркал подстановку значений взамен знаков, внутреннего взамен внешнего. По его мнению, Булгакову и Веласкесу присущ общий тип художественного мышления¹⁸⁹.

П. Абрагам обнаруживает сходство в композиции романа Булгакова и гравюры Фаворского, помещенной на обложке книги Флоренского «Мнимости в геометрии» и графически иллюстрирующей основные идеи философа¹⁹⁰. О нити глубокой преемственности, связывающей Булгакова с великими художниками Возрождения и Нового времени (в плане использования библейских образов и легенд) — Микеланджело, Боттичелли, Рембрандтом, пишет Н.П. Утехин¹⁹¹. Ряд авторов сравнивает изобразительное решение отдельных эпизодов романа с творчеством Босха¹⁹² и Брейгеля¹⁹³.

По мнению ряда исследователей, в последнем романе М. Булгакова получили отражение и нашли развитие многие мотивы его предшествующих произведений¹⁹⁴. Первой затронула эту тему в 1976 году М.О. Чудакова, выделившая в художественной структуре романа мотив вины, зародившийся, согласно ее точке зрения, с самого начала литературной деятельности писателя и нашедший отражение в таких его произведениях, как рассказ «Красная корона», первая редакция пьесы «Дни Турбиных», повесть «Тайному другу», пьеса «Бег»¹⁹⁵. Как она пишет, «романтический Мастер» (которого она ниже называет alter ego автора) «тоже в белом плаще с кровавым подбоем, но подбой этот остается невидим никому, кроме автора»¹⁹⁶. Это мнение было позже развито М.О. Чудаковой в ее монографии о жизни и творчестве М. Булгакова, где исследовательница связывает мотив вины, отразившийся в романе в образах Мастера и Пилата, с обстоятельствами личной и творческой судьбы писателя¹⁹⁷.

Иная точка зрения по этому вопросу у Л. Яновской, отрицающей связь образа Мастера с комплексом вины и сопоставление его в этом отношении с Понтием Пилатом¹⁹⁸. Что касается итогового разрешения судьбы Мастера в романе, то, как считают Л. Яновская и Б. Соколов, покой — это не подтверждение и не результат некой вины Мастера, а награда за творческий подвиг — создание романа о Пилате и Иешуа¹⁹⁹. Б. Соколов указывает при этом на то, что и в богословии, и в мировой литературной традиции, и в восприятии современников Булгакова, таких, например, как А. Блок, покой занимает достойное место в системе ценностей²⁰⁰.

Созвучное М.О. Чудаковой мнение о значимости для творчества М. Булгакова сквозного мотива вины высказал в 1991 году Л. Паршин, опиравшийся на проведенное им исследование расширенного круга литературных произведений писателя (преимущественно ранних) на основе метода психоанализа. Л. Паршин выделяет неполный, по его словам, список разновременных произведений Булгакова, содержащих в себе сцены-дубликаты насилия: «Необыкновенные приключения доктора» (1922), «Красная корона» (1922), «В ночь на 3-е число» (1922), «Налет» (1923), «Белая гвардия» (1924), «Я убил» (1926), «Тайному другу» (1929). Все эти сцены сходным образом показывают жестокое убийство невинного человека петлюровцами, свидетелем которого становится герой произведения, в большинстве случаев оказавшийся не в силах ему помешать. По мнению автора, подобный эпизод в действительности имел место в биографии Булгакова в период его пребывания в Киеве во время гражданской войны и обусловил навязчивое воплощение и изживание его в творчестве писателя²⁰¹. На реальную подоплеку этого описанного Булгаковым события, опираясь на свидетельство его первой жены Т.Н. Лаппа, указывает Б.В. Соколов²⁰².

Хотелось бы высказать и наше мнение по этому вопросу. В период гражданской войны немного было людей, кто не оказался бы прямо или косвенно причастным к пролитию крови своих соотечественников, а свидетелем сцен насилия, грабежей, убийств мог стать каждый. Это тем более справедливо по отношению к Киеву, многократно в эти годы переходившему из рук в руки. Обычный человек, рядовой обыватель в такой ситуации стремился бы только к одному — выжить, и уж точно не стал бы терзаться по поводу того, что оказался невольным очевидцем убийства и, будучи один, безоружный, не смог этому помешать. Поэтому, как нам кажется, столь глубокое переживание этого эпизода М.А. Булгаковым, отразившееся в его творчестве, свидетельствует отнюдь не против будущего автора «Мастера и Маргариты», а говорит о его высоких нравственных качествах, завышенных требованиях к себе.

О другой сквозной теме творчества Булгакова с начала 30-х годов — судьбе и личности художника, его взаимоотношениях с обществом, властью, отразившейся в наброске первой редакции «Театрального романа», пьесе и романе о Мольере, пьесе «Александр Пушкин» («Последние дни») и, наконец, романе «Мастер и Маргарита» писали М.О. Чудакова, М. Золотоносов, Э. Проффер, Т.М. Вахитова²⁰³.

По мнению В.М. Акимова, Булгаков во всех своих книгах пишет о духовном выживании русского человека. Наиболее полное раскрытие эта тема получает в его последнем произведении²⁰⁴.

Б.Ф. Егоров выделил тему господства деятельного зла, остающегося безнаказанным, присутствующую в творчестве Булгакова с 1922 года с рассказа-очерка «Похождения Чичикова». Позже эта тема, как указывает Б.Ф. Егоров, получила у Булгакова развитие в плане активного противостояния злу в двух вариантах: благородной, «донкихотской» борьбы с ним и наказании зла с использованием злых же сил. Первый вариант присутствует во многих его крупных произведениях: романе «Белая гвардия», пьесах «Дни Турбиных», «Адам и Ева», «Дон Кихот», романе «Мастер и Маргарита». Примеры наказания зла злом Б.Ф. Егоров обнаруживает в «Похождениях Чичикова», где это происходит во сне повествователя и, более всего, в «Мастере и Маргарите», где эти функции отданы «нечистой силе»²⁰⁵.

Ряд общих мотивов и тем, связывающих романы «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита», отмечен Э. Проффер: город в качестве одного из героев, женщина, спасающая близкого человека с помощью сверхъестественных сил, приход поэта-атеиста к вере, тема опасных мифов, тема вечности, сопоставленной с текущими политическими проблемами, дьявол, катализирующий действие романа (в «Белой гвардии» — в виде «антихриста», в качестве которого попеременно фигурируют Троцкий, Шполянский и Петлюра)²⁰⁶.

Л. Кацис видит истоки будущего «закатного» романа Булгакова в гностических воззрениях, проявляющихся в первой редакции «Белой гвардии»²⁰⁷.

Следует отметить и иное, противоположное позиции Э. Проффер и Л. Кациса в отношении романов М. Булгакова «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита» мнение А. Шинделя о разительном отличии друг от друга этих произведении²⁰⁸.

Об отражении в современном фабульном плане романа фельетонов и рассказов Булгакова 20-х годов писали М.О. Чудакова и В. Лакптин²⁰⁹.

Таким образом, круг источников романа, как показывает проведенный выше анализ существующей по этому вопросу литературы, достаточно широк. Следует отметить, что среди булгаковедов в целом существуют два основных подхода к этой проблеме. Представителями первого являются И.Ф. Бэлза, Н.П. Утехин, И.Л. Галинская, А. Вулис и некоторые другие, находящие широкие, порой неожиданные параллели роману — его проблематике, основным коллизиям, мотивам, сюжету, образам в обширной и разнообразной палитре мировой художественной литературы, изобразительного искусства, философской мысли.

Есть и другая точка зрения, заключающаяся в необходимости более сдержанного подхода к определению источников «Мастера и Маргариты» и перенесения центра тяжести с исследования аспектов романа на интерпретацию всего произведения в целом.

В разных формах эта мысль содержится в работах А.П. Казаркина, Е.А. Яблокова, П. Палиевского, Т.М. Вахитовой, В.М. Акимова. Так, например, А.П. Казаркин, отмечая роль исследования фольклорно-мифологических и литературных источников романа, проведенного И.Ф. Бэлзой, Н.П. Утехиным, Л.М. Яновской в уточнении исторических реалий и комментировании неясных мест, вместе с тем указывает на то, что смысл романа остается проблемой²¹⁰.

Это же констатирует в отношении интерпретации романа в своей статье Е.А. Яблоков. По его мнению, в суждениях о романе Булгакова неоправданно большое значение придается буквально понимаемым реминесценциям, недооценивается интегрирующее начало текста и его влияние на используемый культурно-исторический материал. В результате исследователи привносят в роман то, чего в нем нет, а в восприятии читателей «Мастер и Маргарита» превращается в некий конгломерат авторской биографии, мировой литературы, мифологии, фольклора, оперы, живописи, становясь чуть ли не коллективным общечеловеческим творением. Как считает исследователь, художественный мир произведения связан с реальностью и историко-культурными традициями, но в то же время он обладает и известной самостоятельностью: новое единство определяет новые законы для его составных частей, какое бы происхождение они не имели²¹¹.

Сходную точку зрения, но только в более полемически заостренной форме высказал позднее и В.М. Акимов²¹².

П. Палиевский считает, что многое из того, что понимается как источники романа, на самом деле является его разновеликими соответствиями, имеющими каждое собственное идейное содержание. Рассмотрение же их в качестве источников, выведение из них романных образов и характеристика этих образов на основе сравнения с ними приводят к затемнению подлинного смысла произведения. Особенно резкой критике он подвергает использование в качестве источника и, соответственно, критерия оценки «древних глав» романа Евангелия²¹³.

Подобное же мнение позже было высказано Т.М. Вахитовой²¹⁴.

Необходимо отметить, что изучение различных частных, в том числе источниковедческих аспектов «Мастера и Маргариты» характерно для более раннего периода конца 70-х — первой половины 80-х годов. Появление же в течение последнего десятилетия работ, авторы которых указывают на необходимость выявления общего смысла романа, а в некоторых случаях и пытаются сами определить его основную концепцию или хотя бы главные ее составляющие, свидетельствует не просто о наличии другого подхода в историографии «Мастера и Маргариты», а о потребности в качественно ином, более высоком уровне осмысления содержания и сущности произведения. А это стало возможным благодаря предшествующей разносторонней исследовательской работе.

Неоднозначно определяется булгаковедами жанровая принадлежность романа «Мастер и Маргарита». Сложность этого вопроса заключается в единодушно признаваемой всеми исследователями стилевой синтетичности и многоплановости романа, соединяющего в себе переосмысленный миф, сатирическое описание современной писателю реальности и фантастику²¹⁵. В нем соседствуют и тесно переплетаются буффонада и гротеск, сарказм и тонкий лиризм²¹⁶. В «Мастере и Маргарите» литературоведы обнаруживают сентиментальные и романтические традиции²¹⁷, характерные черты различных форм романа: готического, плутовского²¹⁸, утопического, сатирического, исторического, приключенческого, любовного, философского, фантастического и т. д.²¹⁹

Такая особенность булгаковского произведения привела некоторых авторов к мысли об уникальности «Мастера и Маргариты», не подходящего под существующую жанровую классификацию. Так, В. Лакшин увидел в романе Булгакова подтверждение словам Л. Толстого о том, что значительное искусство всегда создает и свои формы, не укладывающиеся в обычную иерархию жанров²²⁰. А согласно мнению Г.А. Лесскиса, к «Мастеру и Маргарите» вообще едва ли правомерно применять в жанровом отношении определение «роман» (то есть рассматривать его как произведение, повествующее о судьбе отдельной личности или группы биографически связанных лиц). Этот термин, по его мнению, соответствует каждой из составляющих книгу двух частей, вместе же они образуют некое удивительное жанровое явление, как «Гаргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле, «Фауст» Гете, «Война и мир» Л. Толстого, «В поисках утраченного времени» М. Пруста²²¹.

В то же время многие исследователи пытаются выделить одну из сторон «Мастера и Маргариты» как главную и на этой основе дать жанровую дефиницию произведения. Так, например, одни из первых авторов, писавших о романе, Г. Макаровская и А. Жук рассматривали его как сатирическое произведение²²². На доминирующую роль сатирического начала в «Мастере и Маргарите» позднее указывала в своей монографии «Творческий путь Михаила Булгакова» Л. Яновская²²³. И.Ф. Бэлза истолковал произведение Булгакова как исторический роман, как строго реалистическое сочинение, в котором весь разнородный и чрезвычайно обширный материал подчинен «поэтике исторической достоверности»²²⁴. Мнение о традиционности романа было высказано Н.П. Утехиным, приведшим в его подтверждение широкие и разнообразные параллели сюжетным коллизиям и мотивам «Мастера и Маргариты» в отечественной и мировой литературной и, шире, художественной традиции²²⁵.

Эти точки зрения были подвергнуты критике А.П. Казаркиным. Согласно ему, понимание романа Булгакова только как сатирического произведения обедняет его содержание²²⁶. Он считает, что, толкуя роман Булгакова как строго реалистическое сочинение, И.Ф. Бэлза не замечает при этом его типично романтического двоемирия, проявляющегося в пространственно-временной структуре романа²²⁷. Что касается позиции Н.П. Утехина по этой проблеме, то, по мнению А.П. Казаркина, булгаковский роман традиционен в частностях, но уникален в целом²²⁸. Сам исследователь видит определяющее стилевое и сюжетное начало романа в философской иронии, которую он рассматривает и как всеобъемлющий художественно-философский принцип, определяющий содержание и характер «Мастера и Маргариты». Для обозначения жанровой принадлежности романа, по его мнению, может быть использовано наименование одного из видов художественно-философской иронии — мениппея²²⁹. Этот же термин по отношению к булгаковскому роману применяют И.С. Приходько, Л.Г. Ионин, Э. Проффер и др²³⁰.

Помимо определения жанра романа как мениппеи, среди части исследователей получило распространение отнесение романа к жанру мистерии. Так считают В. Сисикин, С. Максудов²³¹. М. Петровский дает расширенную трактовку данного термина применительно к творчеству М. Булгакова, рассматривая его романы «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита» как мировые мистерии²³².

Укажем, что театральный характер романа «Мастер и Маргарита», построение его по законам композиции драматургии, не называя его при этом мистерией, отмечали А. Вулис и А. Шиндель²³³.

А. Вулис в своей монографии о романе М. Булгакова относит его к жанру реалистической чертовщины. Этот жанр, по его мнению, формируется на базе готического романа, модифицируемого усилиями романтизма (Гофман) и неоромантизма (Эдгар По) с реалистическими коррективами Гоголя, психологическими экскурсами Достоевского, парадоксами Уайльда. Завершающим звеном этого длинного эволюционного ряда литературных произведений у А. Вулиса выступает булгаковский роман²³⁴.

При анализе попыток выявления жанровой принадлежности романа «Мастер и Маргарита» возникают некоторые трудности, связанные с тем, что нередко их авторы не ограничиваются каким-то одним определением, а используют несколько возможных. В частности, В. Лакшин в той же работе, где он говорит об особенности булгаковского романа, ниже определяет его как философский²³⁵. Вместе с тем он признает возможным называть его мениппеей, но считает такую характеристику его недостаточной²³⁶. Отметим, что о философской направленности булгаковского произведения говорили также одни из его первых исследователей А. Вулис²³⁷ и А. Альтшулер²³⁸.

Э. Проффер полагает, что роман Булгакова можно было бы назвать менипповой сатирой, а можно и энциклопедической прозой. Вместе с тем она указывает, что линейная композиция, присущая этим жанрам, у Булгакова замещена искусной сетью, связывающей между собой все события и всех героев²³⁹.

По мнению Е. Миллиор, Булгаков мог, подобно Гоголю, назвать свое главное произведение поэмой. В то же время она рассматривает роман в жанровом отношении как сочетание Сатирова действа в описании московского быта и мистерии об Иешуа и Пилате²⁴⁰.

Таким образом, наиболее распространенными терминами, применяемыми литературоведами для определения жанра романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита», являются мениппея и мистерия.

Понятие «мениппея» («мениппова сатира»), происходящее от имени философа III в. до н. э. Мениппа из Годары, было возрождено для науки о литературе М. Бахтиным. Согласно данному им определению, для мениппеи характерно сочетание неограниченной фантастики с постановкой важнейших мировоззренческих проблем, при этом назначение фантастического и авантюрного начала — в нарушении привычного, общепринятого хода событий, создании исключительных ситуаций для провоцирования и проверки философских идей²⁴¹. Мениппее присуще свободное соединение стихов и прозы, серьезности и комизма, философских экскурсов и сатирического высмеивания, использование нереальных, сверхъестественных ситуаций и персонажей, свободных от всяких условностей поведения при общей пародийной направленности всего произведения²⁴².

Что касается мистерии, то это не только вольная инсценировка религиозных сцен²⁴³, но и приобщение к вечным сюжетам в форме театрального действа²⁴⁴.

Таким образом, оба из наиболее распространенных возможных определений жанра романа «Мастер и Маргарита» в той или иной степени имеют философскую направленность.

Что касается нашего отношения к данной проблеме, то мы, вслед за В. Лакшиным и рядом других исследователей, рассматриваем роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» в первую очередь как философское произведение, поднимающее и по-своему решающее важнейшие вопросы, связанные с основами мироздания и местом человека в нем. Все остальные направления этого произведения — историческое, сатирическое, фантастическое, любовное и др. — предназначены, на наш взгляд, для того, чтобы четче и ярче проявить основные стороны его философской концепции.

По вопросу композиционного построения романа среди булгаковедов существуют два основных подхода. Первый заключается в выделении трех основных составляющих романа — трех линий, трех планов, трех миров. Сторонники второго подхода исходят из представления о наличии двусоставной структуры романного действа. Но при этом каждый из исследователей, к какой бы из двух основных точек зрения он ни принадлежал, исходит из своего понимания содержания композиции романа.

Так, например, Э. Проффер выделяет следующие линии в повествовательной структуре «Мастера и Маргариты»: сатирические сцены из московской жизни, история Пилата, описание фантастических событий, — каждая из которых имеет свой стиль²⁴⁵. И.Л. Галинская видит в структуре романа художественное воплощение теории трех миров Г. Сковороды: земного, представленного людьми; библейского, представленного соответствующими персонажами; космического, воплощенного в образах Воланда и его приближенных²⁴⁶.

О. Солоухина в своем определении композиционного построения булгаковского романа исходит из того, что в нем действуют три писателя — Мастер, рассказчик и автор, с которыми связаны три плана повествования: 1) роман Мастера о Понтии Пилате; 2) роман рассказчика о Москве. Эти первые два плана отличаются синхронизацией своих романных действий — в Ершалаиме и Москве все происходит одновременно; 3) роман автора. Все три романа завершаются одними и теми же словами: «пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат». Что касается третьего романа, то, по мнению О. Солоухиной, это мир художественной действительности, вечной духовности, которая обрамляет и связывает воедино через время все представленные писателем действительности. В связи с этим она отмечает особое художественное, концептуальное значение времени в романе. С автором третьего романа сливаются изменившиеся за время повествования рассказчик и Мастер²⁴⁷.

Б.В. Соколов, наиболее подробно из булгаковедов разрабатывавший данную проблему, в своей монографии определяет в структуре романа три пространственно-временных измерения, в которых развертывается действие: древний ершалаимским, современный московский и вечный потусторонний миры. Он находит определенные соответствия среди основных персонажей этих миров и объединяет их по этому признаку в восемь триад: 1) Понтий Пилат — Воланд — директор психиатрической клиники профессор Стравинский; 2) их первые помощники Афраний — Коровьев — Фагот — врач Федор Васильевич; 3) кентурион Марк Крысобой — Азазелло — директор ресторана дома Грибоедова Арчибальд Арчибальдович; 4) собака Пилата Банга — кот Бегемот — милицейский пес Тузбубен; 5) Низа, агент Афрания — Гелла, служанка Коровьева — Фагота — Наташа, домработница Маргариты; 6) Каифа — Берлиоз — неизвестный в Торгсине, выдающий себя за иностранца; 7) Иуда из Кириафа — барон Майгель — Алоизий Могарыч; 8) Левий Матвей — Иван Бездомный — Алексей Рюхин²⁴⁸. Иешуа и Мастер образуют, по мнению Б.В. Соколова, диаду, а Маргарита — монаду²⁴⁹. Анализируя соотношение персонажей в триадах, он приходит к выводу, что вечный потусторонний и современный московский миры как бы пародируют мир исторический, библейский, где героям присущи подлинно высокие страсти и в их образах отсутствует сатирическая направленность²⁵⁰. Противоположное Б.В. Соколову мнение о соотношении человеческого, земного и потустороннего миров принадлежит Е.А. Яблокову, считающему мир Воланда главным по отношению к человеческому²⁵¹.

Помимо этих трех основных Б.В. Соколов выделяет и четвертый, мнимый мир, включающий в себя пространство театра Варьете и дома № 302-бис по Большой Садовой, герои которого совершают мнимые действия и выполняют мнимые функции. Персонажи этого мира функционально подобны персонажам трех других миров и дополняют соответствующие триады до тэтрад²⁵².

А. Шиндель, рассматривая данный вопрос, отмечает, что роман «Мастер и Маргарита» построен по законам композиции не прозы, а драматургии, и выделяет в связи с этим три плана романа. Первый план — игровой, открытый, сделан как блистательное шоу, ревю. К нему относится все, что связано с пребыванием Воланда в Москве без участия Мастера. Второй план — абсолютно реалистический, полузакрытый, выявляется с появлением Мастера. И, наконец, самый глубокий, фундаментальный третий план — это роман о Понтии Пилате²⁵³.

К сторонникам мнения о двусоставной структуре романа принадлежат Г.А. Лесскис, Е. Миллиор, А.П. Казаркин, П. Андреев, Е.А. Яблоков, А. Вулис, А. Королев. По мнению Г.А. Лесскиса, два составляющих книгу Булгакова романа представляют две несовместимые и вместе с тем составляющие единое целое модели изображаемого ими мира: трагическую философско-религиозную и буффонадную сатирически-бытовую, различающиеся в пространственно-временном, сюжетно-тематическом и стилевом отношении²⁵⁴.

Е. Миллиор видит две ипостаси поэмы Булгакова, как она называет «Мастера и Маргариту» по аналогии с «Мертвыми душами» Гоголя, в изображении современной писателю Москвы в духе «Сатирова действа», дополняемого и осмысливаемого возвышенным мифом, мистерией об Иешуа и Пилате²⁵⁵.

Типично романтическое двоемирие романа, выражающееся в его пространственно-временной структуре, оппозицию реального и фантастического и их взаимопереход отмечает А.П. Казаркин²⁵⁶.

О двух стилевых ключах в «Мастере и Маргарите», связанных с традициями пушкинской прозы (в древних главах) и влиянием Гофмана (в описании похождений Воланда в современной Москве) говорит О. Михайлов²⁵⁷.

П. Андреев рассматривает роман Булгакова в двух параллельно идущих и в конце концов сходящихся в одной точке планах: современно-фантастическом и историко-фантастическом²⁵⁸.

Более обобщенно трактует композиционную структуру романа Е.А. Яблоков. По его мнению, для художественного мышления Булгакова характерен принцип двойной экспозиции художественной реальности, заключающийся в сосуществовании мифологически-вневременной и конкретно-исторической реальностей²⁵⁹.

С иных позиций подходит к данной проблеме А. Вулис. В отличие от предшествующих авторов он в основу своего понимания двусоставной композиции романа кладет не пространственно-временные координаты и не соотношение возвышенно-философского и сатирически-бытового, а ведущую роль его различных персонажей в первой и второй частях произведения. Так, личностной доминантой первой части романа выступает, по его мнению, Мастер, второй — Маргарита. Согласно точке зрения А. Вулиса, события московской жизни мы видим как бы через восприятие творческой личности Мастера, даже тогда, когда он не является непосредственным свидетелем и участником событий. Появление Маргариты вносит ясность и четкость в сюжет второй части, определяет главную цель романного действия: нахождение Мастера и воссоединение с ним²⁶⁰.

Ряд исследователей отмечает такую существенную черту композиции романа, как его внутренняя симметрия. Две части романа соотносятся между собой как реальность и фантастика, история — действительность, конфликты — их разрешение, обиды — расплаты, вопросы — ответы, разлуки — воссоединения, завязки — развязки²⁶¹. Но эта симметрия зеркальная, взаимопроникающая, поскольку ответы не дают окончательного решения вопросов, а порождают собой новые проблемы, а разгадки оборачиваются новыми загадками и т. п. А. Вулис вообще считает симметрию ключевым понятием по отношению к роману²⁶².

К проявлениям внутренней симметрии в романе булгаковеды относят соответствия в описании ряда эпизодов в различных его частях и сюжетных линиях: явление Воланда на Патриарших — выход Пилата; спор Сатаны об истине с жертвой — спор Пилата об истине с арестантом; воскрешение Мастера и его книги — погребение Иешуа и просьба Левия Матвея о пергаменте на будущее Евангелие; наказание Могарыча, предавшего Мастера, — возмездие Иуде, предавшего Иешуа; Великий бал у Сатаны — празднество в Ершалаиме²⁶³; вечер в ресторане «Грибоедов» — бал у Сатаны²⁶⁴; сеанс черной магии в Варьете — Великий бал у Сатаны²⁶⁵; сходство в описании городов, где происходят события романа, — Ершалаима и Москвы, общая апокалипсическая погода, стоящая над ними, совпадения во времени действия, происходящего в них²⁶⁶; цветовые ассоциации, выражающиеся в использовании в сценах и эпизодах, относящихся к различным пространственно-временным пластам романа, черного, желтого, красного, белого цветов и их различных сочетаний²⁶⁷. Некоторые авторы находят соответствия в ряде образов, относящихся к разным пространственно-временным пластам произведения: Иешуа Га-Ноцри и Мастер, Каифа и Берлиоз, Иуда из Кириафа и Алоизий Могарыч, Левий Матвей и Иван Николаевич Понырев²⁶⁸, Мастер и Пилат²⁶⁹, Мастер и Левий Матвей²⁷⁰, Воланд и Афраний²⁷¹. К этой же категории можно отнести объединенные Б.В. Соколовым по признаку соответствия в триады персонажи, о чем говорилось ранее.

Таким образом, при определенной близости взглядов исследователей по поводу композиционного построения романа «Мастер и Маргарита» единой позиции по этому вопросу у них нет. Мы в своей работе в дальнейшем будем исходить из мнения Б.В. Соколова и близких к нему точек зрения Э. Проффер и И.Л. Галинской о трехсоставной, трехмирной композиции булгаковского романа.

Мы уже указывали ранее на важное значение для понимания всей нравственно-философской концепции романа в целом решения вопросов, связанных с содержанием, генезисом, эволюцией основных образов произведения и их взаимосвязью. Эти проблемы будут специально рассматриваться нами ниже в отдельной главе. В данном разделе мы хотим коснуться лишь одного из аспектов этой проблематики — иерархии образов или, иначе говоря, определения главного или нескольких главных из многочисленных действующих лиц романа (Б.В. Соколов насчитывает их 510²⁷²). При кажущейся простоте ответа на этот вопрос, вытекающего из названия самого произведения, мнения на сей счет разные. Ряд исследователей придерживается именно такого понимания, рассматривая в качестве главных героев романа Мастера и Маргариту. С таких позиций подходят к данному вопросу В. Лакшин, И.Ф. Бэлза²⁷³. Согласно другой, более узкой точке зрения, главным героем романа является наиболее близкий самому автору персонаж — Мастер. Так считают И. Виноградов, Г. Макаровская, А. Жук, О. Кушлина, Ю. Смирнов, И.Л. Галинская²⁷⁴. Об этом же говорит в одной из своих работ Б.В. Соколов²⁷⁵. По иному подходит к этой проблеме Н. Гаврюшин, считающий, что без Маргариты Мастер не заслуживал бы серьезного внимания. По его мнению, образ Маргариты является наиболее значительным в романе, и именно в нем, а не в образе Иешуа, как принято считать, заключено основное гуманистическое содержание произведения²⁷⁶. П. Палиевским впервые была высказана мысль о том, что главным героем произведения является Иван Бездомный²⁷⁷.

Ряд авторов включает в число главных персонажей романного действия Воланда. Так, А.П. Казаркин видит в Воланде пример органичной связанности героя, сюжета и деталей. По его мнению, Воланд, присутствующий во всех пластах романа, является главной силой, раскрутившей пружину сюжета. Вместе с тем он согласен с точкой зрения П. Палиевского об особой роли Ивана Бездомного в произведении, как единственного персонажа, полностью изменившегося вследствие всех невероятных событий, отразившихся на нем²⁷⁸. По мнению Э. Проффер, главными героями романа являются Пилат и Воланд, играющие ведущую роль в двух основных повествовательных линиях книги. Самим же заглавным персонажам романа, Мастеру и Маргарите, как считает исследовательница, отведено слишком мало места в тексте, появляются они слишком поздно и характеристики их слишком скудны²⁷⁹.

Некоторые авторы считают центральной фигурой всего произведения, несущей в себе его глубинный нравственный смысл, Иешуа Га-Ноцри. Так, В.М. Акимов рассматривает Иешуа как высший уровень в философской композиции романа, единственный источник правильного понимания булгаковской философии человека. По его мнению, без фигуры Иешуа, ставшей выдающимся открытием Булгакова и воплощающей в себе его заветные надежды, роман вообще бы не состоялся²⁸⁰.

На особую роль в романе образов Иешуа Га-Ноцри и Мастера указывал П. Андреев. Как он считает, они выступают как объекты, а не субъекты действия, и подобны статичным осям, вокруг которых раскручивается вся динамика²⁸¹.

Более дифференцированно подходит к проблеме определения главных героев булгаковского произведения Б.В. Соколов. В своей монографии, посвященной роману «Мастер и Маргарита», он в каждом из трех выделенных им пространственно-временных измерений романа отмечает главные персонажи. Он считает неверным выделение одного героя произведения в качестве главного и сам выделяет группу из шести наиболее важных его образов. Это Воланд, Иешуа Га-Ноцри, Понтий Пилат, Мастер, Маргарита, Иван Бездомный²⁸². Такой подход представляется нам вполне обоснованным, и мы далее в нашей работе будем основываться также на анализе группы ключевых образов «Мастера и Маргариты», определяющих его мировоззренческую концепцию, но точка зрения на их состав и иерархию у нас несколько иная.

Отметим еще один спорный вопрос, связанный с образной структурой романа и имеющий непосредственное отношение к нашей теме. Уже в самых первых публикациях, посвященных роману, выявилось стремление ряда авторов рассматривать некоторые из основных персонажей «Мастера и Маргариты» как символы с глубоким философским содержанием²⁸³. Эта тенденция была подвергнута критике И. Виноградовым. По его мнению, действующие лица романа — это не зашифрованные знаки идей, а образы, выражающие без всякого особого символизма свое действительное содержание²⁸⁴. В дальнейшем со стороны некоторых авторов были попытки рассмотрения романа как некоего художественного кода, символической структуры со своей тайнописью и шифрами²⁸⁵, но в целом большинство булгаковедов избегает употребление термина «символ» даже тогда, когда речь идет о глубоком фундаментальном содержании тех или иных образов. На наш взгляд, такое противопоставление друг другу двух подходов в понимании образного содержания романа неоправданно. Выявление конкретного и общего в понимании того или иного персонажа произведения — это две стороны, два этапа в познании художественного мира романа. И если они противоречивы, то это противоречие диалектическое, взаимосвязанное, это диалектика единичного, частного и всеобщего. Любое значительное художественное произведение потому таким и является, что несет в себе не только отпечаток личной судьбы, впечатлений, жизненного опыта автора, но и через призму его личного восприятия преломляет особенности эпохи, основные характерные черты и тенденции развития современного ему общества, ставит и по-своему решает важнейшие нравственные и мировоззренческие проблемы. Так и у Булгакова: при всем том, что многие, в том числе и главные персонажи романного действия имеют своих реальных прототипов, при том, что современные главы романа пропитаны атмосферой жизни в стране в 20—30-е годы, — при всем этом наиболее значимые образы произведения имеют не только конкретно-временной и конкретно-пространственный характер, но несут в себе глобальное общечеловеческое, категориальное философское содержание. Подтверждением этому в самом романе служит использование в нем, пусть и в авторской, оригинальной трактовке, евангельских образов и сюжетов, давно уже приобретших у значительной части человечества характер не только собственно религиозных, но и культурных, в первую очередь, нравственных символов.

Основными направлениями нравственно-философского содержания романа, по мнению булгаковедов, являются темы творчества²⁸⁶ и любви²⁸⁷, суда и возмездия²⁸⁸, справедливого воздаяния за добро и зло²⁸⁹, милосердия и сострадания²⁹⁰, поиска, постижения и передачи истины²⁹¹, всесилия и бессмертия добра²⁹², взаимоотношений художника и власти²⁹³, отступничества и предательства²⁹⁴, страха и бесстрашия²⁹⁵, личной ответственности человека за свои поступки, первичности его нравственной позиции и верности самому себе в истине, добре, справедливости перед лицом любых внешних обстоятельств²⁹⁶ и др.

Мы уже отмечали ранее, что единой, принятой всеми булгаковедами нравственно-философской концепции романа нет, хотя попытки ее создания неоднократно предпринимались. В отношении некоторых авторов, по нашему мнению, можно говорить о существовании у них своей концепции романа как целостной системы взаимосвязанных и последовательно развернутых мировоззренческих и этических представлений и взглядов с четко определенной семантикой и иерархией образов. На них мы остановимся позже. В целом же на сегодняшний день, как нам кажется, можно говорить о складывании основных тенденций в освещении нравственного и философского содержания романа, в направлении которых ведется работа над созданием концепции произведения. Их можно, по нашему мнению, условно обозначить как дуалистическую и прохристианскую. В рамках каждой из них существуют свои варианты. Представители первого направления видят в булгаковском романе отражение зороастрийских²⁹⁷, гностических²⁹⁸, манихейских²⁹⁹, богомильских³⁰⁰, альбигойских³⁰¹, масонских³⁰² и иных воззрений, имеющих в своей основе дуалистическое сопоставление и противопоставление друг другу двух равных взаимно связанных и враждебных начал — света и тьмы, добра и зла. Наиболее последовательно эта точка зрения разрабатывалась И.Ф. Бэлзой³⁰³. По его мнению, дуализм романа восходит к гностической традиции и к дантовской концепции «Божественной комедии», в связи с чем он считает возможным определить его концепцию в основном как дантовскую³⁰⁴.

Своеобразное выражение дуалистическая версия получила у М. Золотоносова, который рассматривает идейное содержание романа в контексте «субкультуры русского антисемитизма» («СРА»). Обнаруживая в «Мастере и Маргарите», вслед за рядом других исследователей, отзвук масонских ритуалов и представлений, он, исходя из стереотипов «СРА», связывает масонство, в частности, иллюминатство, с «еврейской темой». По мнению М. Золотоносова, концепция романа основана на популярной в начале XX в. идее «мирового еврейского заговора», соединенной с мотивами сатанизма³⁰⁵.

В рамках второй ведущей тенденции в трактовке идейной направленности булгаковского романа — прохристианской, можно выделить несколько вариантов. Суть одного из них предельно кратко и ясно выражена О. Михайловым в мысли о том, что Булгаков, вопреки всему, был глубоко христианским, православным писателем, как и его учитель Гоголь³⁰⁶.

Взгляды другого представителя данного направления, В.М. Акимова, можно охарактеризовать как неохристианские. По его мнению, Булгаков, поднимая и решая образом Иешуа проблему духовного «самостояния» человека, выступает проводником идей нового, «персоналистского» русского христианства XX в., которое в силу изменения исторических условий должно сменить традиционное, «общинное», «мирское»³⁰⁷. Среднее, промежуточное положение между этими точками зрения занимает В. Турбин, считающий, что у Булгакова христианство находится в становлении, принимая новые формы, совпадающие со стародавними времен Римской империи. Он полагает, что Булгаков возвращал духовным ценностям христианства их первоначальный смысл, делая при этом поправки на их модернизированный облик³⁰⁸.

А. Королев придает христианской направленности романа автобиографический характер. Он рассматривает создание «Мастера и Маргариты» как завершающую страницу в метажизнетексте его автора, направленном на обретение им Бога от противного, от признания Сатаны. Основу этого стремления А. Королев видит в подсознательном чувстве вины, мучавшем, по его мнению, Булгакова — сына доктора богословия и внука двух священников по обеим линиям, за отказ от веры, от продолжения их традиций, совершенный им в юности³⁰⁹.

Оригинальная и интересная концепция романа в русле христианской тенденции трактовки его содержания предложена А. Кораблевым. Он рассматривает семь главных героев «Мастера и Маргариты»: Бездомного, Берлиоза, Мастера, Маргариту, Пилата, Воланда, Иешуа — как представителей определенных, уходящих в глубь веков мировоззренческих традиций. Читатель, по его мнению, отождествляя себя с тем или иным героем и последовательно сменяя при переходе от одного к другому их мировоззренческие позиции, проходит как бы ступени посвящения, своеобразный курс ученичества. Эту последовательную смену архетипов человеческого существования А. Кораблев рассматривает как включенную в повествовательную и образно-смысловую структуру романа программу духовного развития человека, путь в «свет». Семи главным героям романа и, следовательно, семи посвящениям читателя соответствуют, как полагает автор, семь основных моментов культа Христа. Эта система семи христианских таинств, проявляющихся в позициях главных героев, представляет собой, согласно А. Кораблеву, внутренний мифопоэтический код романа «Мастер и Маргарита», его тайнодействие, которое выражается в образном, аллегорическом и символическом планах в сюжетно-фабульной и архитектонико-композиционной структуре произведения³¹⁰.

Оба главных подхода объединены в понимании идейного содержания романа, предложенном Л.А. Левиной. Она расценивает его как мировоззренческий треугольник, образованный тремя нравственными концепциями человека — Манихейской, христианской и кантианской. Проанализировав с этих позиций содержание произведения, Л.А. Левина приходит к мысли о ведущей роли кантианских идей и мотивов в нравственной структуре романа³¹¹.

Свое целостное видение художественного мира романа и понимание мировоззренческой ориентации его автора было дано В. Лакшиным, трактовавшим содержание произведения через призму вечных общечеловеческих гуманистических идеалов и ценностей³¹².

Интересную, хотя и несколько усложненную, на наш взгляд, трактовку романа, в принципе сводимую к диалектике относительной и Абсолютной Истины, дал Е.А. Яблоков. В своей работе он выходит за поставленные им самим рамки анализа лишь этической проблематики и рассматривает вопросы мировоззренческого характера, давая им последовательное и взаимосвязанное разрешение. Главной проблемой романа, по его мнению, является постижение человеком Универсума и самого себя, представляющее бесконечный процесс поиска Истины. Приближение к Истине возможно не путем возврата к прошлому, а через движение вперед, расширение связей человека с миром, частью которого он является, включающее в себя и весь предшествующий духовный опыт человечества. Развитие духовной культуры, как считает автор, показано в романе как возникновение новых этико-философских принципов отношения человека к миру и другим людям, отраженных сначала в Евангелии, а затем, спустя две тысячи лет, — в романе Мастера. Важнейшей моральной проблемой, возникающей на пути постижения человеком мира, является отношение человека и Идеала. Такие экзистенциальные состояния, как вера, любовь, творчество, преданность и другие, помогают, по мысли автора, победить хаос, приблизиться к Идеалу. На противоположной стороне этической системы координат находятся отступничество, измена человека своей «вере» и безверие, отсутствие всякой веры. Помимо этого, исследователь рассматривает такие вопросы, как пути и способы фиксации и передачи Истины, соотношение мотивов и результатов действия, соотношение бессознательного, природно-инстинктивного и интеллектуально-духовного в человеке. Объектами его анализа стали образы Воланда, Иешуа, Мастера, Маргариты, Пилата, Левия Матвея, Каифы, Иуды, Алоизия Могарыча, Ивана Николаевича Понырева. Е.А. Яблоков дает свое объяснение «темным» местам романа: смысла эпиграфа к нему, характера награды/наказания Мастера и фиолетового рыцаря³¹³.

Как нам кажется, в отношении таких авторов, как В. Лакшин, И.Ф. Бэлза, М. Золотоносов, В.М. Акимов, А. Кораблев, Л.А. Левина, Е.А. Яблоков, можно говорить о выработке ими своих вариантов понимания концепции главного булгаковского произведения.

При всем разнообразии существующих трактовок нравственно-философского содержания романа, при всей справедливости и обоснованности многих замечаний, умозаключений и выводов их авторов, ни одна из них, как нам представляется, полностью не охватывает всего спектра его мировоззренческой и этической проблематики, не разрешает всех его противоречий и спорных моментов в тексте произведения.

В связи с проблемой нравственно-философского содержания и направленности романа встает вопрос о личных убеждениях и взглядах, мировоззренческой позиции самого автора произведения. По воспоминаниям близких писателя известно, что в юношеские годы после смерти отца под воздействием дарвиновской теории, занятий на медицинском факультете в сознании Булгакова произошел перелом, связанный с переходом от религиозного мировоззрения к естественнонаучному, от православия к атеизму³¹⁴. Вместе с тем известно свидетельство Е.С. Булгаковой, относящееся к последнему периоду жизни писателя, о том, что Булгаков был верующим³¹⁵. По мнению М.О. Чудаковой, катастрофические для Булгакова и его семьи события 1918—1919 гг. и воинствующая атеистическая пропаганда начала 20-х гг. в Москве обусловили второй и более глубокий мировоззренческий перелом, заставивший писателя обратиться к замыслу романа о Боге и Дьяволе³¹⁶. Воздействие этих факторов на Булгакова отмечалось и другими исследователями³¹⁷. Результат этого второго перелома расценивается булгаковедами по-разному. По общему мнению всех авторов, взгляды Булгакова далеки от традиционно христианских³¹⁸. Но в дальнейшей их оценке мнения исследователей расходятся. Одни считают, что Булгаков вернулся к религиозному христианскому мировоззрению, пусть и в не совсем привычной форме³¹⁹, другие рассматривают позицию Булгакова тоже с точки зрения религиозного мировосприятия, но как антихристианскую, как «Евангелие от Дьявола»³²⁰, наконец, согласно третьей распространенной точке зрения, ведущей свое начало от В. Лакшина, Булгаков был писателем общегуманистического склада, использовавшим нравственные ценности и образную символику христианства как одного из образующих начал общеевропейской культуры³²¹.

Нам ближе последняя трактовка особенностей мировоззрения Булгакова. Таким образом, подводя итоги всему вышесказанному, можно отметить значительные достижения отечественных и зарубежных исследователей-булгаковедов в плане изучения различных отдельных аспектов как всего творчества Булгакова, так и его романа «Мастер и Маргарита». В настоящее время насущной задачей современного булгаковедения является обобщение, осмысление всего накопленного материала и выработка на этой основе единой философской концепции произведения, адекватной вложенному в него автором смыслу. Существующие на этот счет теории имеют либо слишком общий характер и не отражают всех особенностей мировоззрения, лежащего в основе произведения, либо, отвечая на одни спорные вопросы, связанные с романом, не позволяют разрешить остальные противоречия, имеющиеся в нем. Поэтому задача определения мировоззренческих и этических основ романа в их взаимосвязи и взаимообусловленности по-прежнему стоит на повестке дня перед современной наукой и является важнейшей и наиболее сложной из всех проблем, связанных с этим произведением.

Примечания

1. См. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита // Москва. 1966. № 11.

2. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Новый мир. 1968. № 6. С. 284—311; его же. Рукописи не горят! // Новый мир. 1968. № 12. С.З8—60; его же. Пути журнальные: из литературной полемики 60-х гг. М., 1990. С. 214—264; Виноградов И. Завещание мастера // Вопросы литературы. 1968. № 6. С. 43—75; его же. По живому следу: литературно-критические статьи. М., 1987. С. 335—381; его же. Личность или своеволие // Знамя. 1969. № 5. С. 225—227.

3. См. Скорино Л. Лица без карнавальных масок // Вопросы литературы. 1968. № 6. С. 21—30; ее же. Ответ оппоненту // Там же. С. 31—45; ее же. Литература в борющемся мире // Искусство и идеология. М., 1973. С. 194—234.

4. См. Метченко А. Современное и вечное // Москва. 1969. № 1. С. 198—211; его же. Эстетика сегодня: актуальные проблемы. Сб. 2. М., 1971. С. 93—232.

5. См. Мотяшов И. Ответственность художника // Вопросы литературы. 1968. № 12. С. 20—23.

6. См. Гус М. Горят ли рукописи? // Знамя. 1968. № 12. С. 213—220; его же. Личность — свобода или своеволие // Знамя. 1969. № 5. С. 225—227.

7. См. Лакшин В. Пути журнальные... С. 422—424, 428.

8. См. Вулис А. Послесловие к публикации I части романа // Москва. 1966. № 11. С. 127—130; Михайлов О. Проза Булгакова // Сибирские огни. 1967. № 9. С. 183—186; Скобелев В. В пятом измерении // Подъем. 1967. № 6. С. 124—128; Макаровская Г., Жук А. О романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Волга. 1968. № 6. С. 161—180; Альтшулер А. Булгаков — прозаик // Литературная газета. 1968. 7 февраля. С. 5—6; Палиевский П. Последняя книга М. Булгакова // Наш современник. 1969. № 3. С. 116—119; его же. Литература и теория. М., 1978. С. 257—266.

9. См. Чудакова М.О. К творческой биографии М. Булгакова. 1916—1923 (по материалам архива писателя) // Вопросы литературы. 1973. № 7. С. 231—255; ее же. Условия существования // В мире книг. М., 1974. № 12. С. 79—81; ее же. Архив М.А. Булгакова. Материалы для творческой биографии писателя // Записки отдела рукописей. Государственная библиотека им. В.И. Ленина. Вып. 37.М., 1976. С. 25—151; ее же. Творческая история романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Вопросы литературы. 1976. № 1. С. 218—253; ее же. Присутствует Александр Грин // Сельская молодежь. 1976. № 6. С. 61—63; ее же. Опыт реконструкции текста М. Булгакова // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность, искусство, археология. Ежегодник 1977. М., 1977. С. 96—106; ее же. Библиотека М. Булгакова и круг его чтения // Встречи с книгой. М., 1979. С. 244—300; ее же. Булгаков и Гоголь // Русская речь. 1979. № 2. С. 38—48; № 3. С. 55—59; ее же. М.А. Булгаков — читатель // Книга. Исследования и материалы. Вып. 40. М., 1980. С. 164—185; ее же. М.А. Булгаков...: 90 лет со дня рождения // Памятные книжные даты 1981. М., 1981. С. 183—185; ее же. Общее и индивидуальное, литературное и биографическое в творческом процессе М.А. Булгакова // Художественное творчество. Вопросы комплексного изучения: 1982. Л., 1982. С. 133—150; ее же. Михаил Булгаков: его партнеры, его сочинения // 64: Шахматное обозрение. 1985. № 18. С. 24—25; ее же. Опыт историко-социологического анализа художественных текстов // Чтение: проблемы и разработки. М., 1985. С. 112—137; ее же. Гоголь и Булгаков // Гоголь: история и современность. К 175-летию со дня рождения. М., 1985. С. 360—388 и др.

10. См. Лакшин В. Булгаков, Михаил Афанасьевич // Большая советская энциклопедия. 3-е изд. Т. 4. М., 1971. С. 105; его же. Уроки Булгакова // Памир. 1972. № 4. С. 57—60; его же. Эскизы к трем портретам // Дружба народов. 1978. № 9. С. 200—220; его же. Сколько «почему» в нас погибает...; «Я не буду уже знать...» // Литературное обозрение. 1983. № 6. С. 100—102; его же. Вторая встреча: воспоминания и портреты. М., 1984. С. 257—365; его же. Булгакиада. М., 1987. С. 44—47; его же. Открытая дверь. М., 1989. С. 443—446; его же. Закон палаты. М., 1989. С. 262—265.

11. См. Вулис А. В системе зеркал (эпизод взаимодействия искусств) // Звезда Востока. 1984. № 11. С. 179—187; его же. Серьезность несерьезных ситуаций: сатира, приключения, детектив. Ташкент, 1984. С. 190—244, 267—270; его же. Близ «Мастера». Страницы издательской истории романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Звезда Востока. 1987. № 9. С. 143—162; № 10. С. 149—164; его же. Вакансии в моем альбоме. Ташкент, 1989. С. 225—313; его же. Поэтика «Мастера» (Книга о книге) // Звезда Востока. 1990. № 10. С. 130—136; № 11. С. 107—123.

12. См. Золотусский И. Час выбора. М., 1976. С. 42—61; его же. Монолог с вариациями. М., 1980. С. 113—123; его же. Отчеты о пути // Знамя. 1987. № 1. С. 229—231.

13. См. Петелин В. Возвращение мастера // Москва. 1975. № 7. С. 193—209; его же. Родные судьбы. М., 1976. С. 145—242; его же. Мятежная душа России. М., 1986. С. 154—243; его же. Возвращение Мастера. Статьи о М.А. Булгакове. М., 1986; его же. Михаил Булгаков. Жизнь. Личность. Творчество. М., 1989. С. 445—480.

14. См. Акимов В.М. На ветрах времени. Л., 1981. С. 75—86.

15. См. Утехин Н.П. «Мастер и Маргарита» М. Булгакова (об источниках действительных и мнимых) // Русская литература. 1979. № 4. С. 89—109; его же. Современность классики. М., 1986. С. 282—331.

16. См. Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты» // Контекст 1978. М., 1978. С. 156—248.

17. См. Яновская Л.М. Творческий путь Михаила Булгакова. М., 1983. С. 241—260.

18. См. Галинская И.Л. «Мастер и Маргарита» М. Булгакова (к вопросу об историко-философских источниках романа) // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 42. 1983. № 2. С. 106—115; ее же. Альбигойские ассоциации в «Мастере и Маргарите» М. Булгакова // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 44. 1985. № 4. С. 366—378; ее же. Загадки известных книг. М., 1986. С. 65—117.

19. См. Фиалкова Л. К генеалогии романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргари-та» // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 40. 1981. № 6. С. 532—536.

20. См. Соколов Б.В. К вопросу об источниках романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» // Философские науки. 1987. № 12. С. 54—64.

21. См. Йованович М. Об источниках «Мастера и Маргариты» // Известия РАН. Сер. лит. и яз. Т. 51. 1992. № 1. С. 60—72.

22. См. Булгаков М.А. Якобы деньги. Из черновых тетрадей романа «Мастер и Маргарита» // Даугава. 1983. № 10. С. 36—40; его же. Копыто инженера: три отрывка из черновика редакций романа «Мастер и Маргарита» // Памир. 1984. № 7. С. 21—23; его же. Дописать раньше, чем умереть... (ранние редакции «Мастера и Маргариты») // Книжное обозрение. 1991. № 20. С. 5—6; его же. Великий канцлер. Ранняя редакция «Мастера и Маргариты» // Слово. 1991. № 4. С. 14—17; № 5. С. 56—57; № 6. С. 58—59; № 7. С. 75—76; № 8. С. 74—75; № 9. С. 29; его же. Великий канцлер. Черновые редакции романа «Мастер и Маргарита». М., 1992; Неизвестный Булгаков. М., 1993 и др.

23. Булгаков М. Письма В.В Вересаеву (1925—1939 гг.) // Знамя. 1988. № 1. С. 161—173; его же. Не все ли равно, где быть немым... Письма Н.А. Булгакову (1929—1937 гг.) // Дружба народов. 1989. № 2. С. 199—223; его же. Из переписки с Е.И. Замятиным и Л.Н. Замятиной (1928—1936) // Русская литература. 1989. № 4. С. 178—188; его же. Письма. М., 1989; его же. Под пятой. Мой дневник (1923—1925) // Огонек. 1989. № 51. С. 16—19; его же. Под пятой. Мой дневник. М., 1990; его же. Я могу быть одним писателем (публикация дневников) // Театр. 1990. № 2. С. 143—161; его же. Из переписки 1926—1939 гг. // Русская литература. 1991. № 4. С. 200—220 и др.

24. См. Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988; Белозерская-Булгакова Л.Е. Воспоминания. М., 1989; Дневник Елены Булгаковой. М., 1990; Земская Е.А. Михаил Булгаков в последний год жизни: по материалам семейного архива // Наше наследие. 1991. № 3. С. 81—86; Ивнев Р. Когда М. Булгаков еще не был Булгаковым (воспоминания о встречах с писателем) // Нева. 1991. № 5. С. 207—208 и др.

25. См. Яновская Л.М. Творческий путь Михаила Булгакова. М., 1983; Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова. М., 1988; Петелин В. Михаил Булгаков. Жизнь. Личность. Творчество. М., 1989.

26. См. Эльбаум Р. Анализ иудейских глав «Мастера и Маргариты» Булгакова. Энн Арбор: Ардис, 1981; Крепс М. Булгаков и Пастернак как романисты: анализ романа «Мастер и Маргарита» и «Доктор Живаго». Энн Арбор: Ардис, 1984; Зеркалов А. Евангелие Михаила Булгакова. Энн Арбор: Ардис, 1984; Казаркин А.П. Истолкование литературного произведения (вокруг «Мастера и Маргариты» М. Булгакова). Кемерово, 1988.

27. См. Михайлов О.Н. Страницы советской прозы. М., 1984. С. 110—121; Агеносов В.В. Советский философский роман. М., 1989. С. 108—126; Жолковский А.К. Блуждающие сны. Из истории русского модернизма. М., 1992. С. 177—211.

28. См. Солоухина О. Образ художника и время. Традиции русской литературы в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Москва. 1987. № 3. С. 173—181; Яблоков Е.А. «Я — часть той силы...» Этическая проблематика романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Русская литература. 1988. № 2. С. 3—31; Бэлза И.Ф. Дантовская концепция «Мастера и Маргариты» // Дантовские чтения. 1987. М., 1989. С. 58—90.

29. См. Чудакова М.О. Творческая история романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Вопросы литературы. 1976. № 1. С. 218—253; Утехин Н.П. Указ. соч.; Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты» // Контекст 1978. М., 1978. С. 156—248; Галинская И.Л. Указ. соч.; Магомедова Д.М. «Никому не известный композитор-однофамилец...» (о семантических аллюзиях в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита») // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 44. 1985. № 1. С. 83—86; Зеркалов А. Иисус из Назарета и Иешуа Га-Ноцри // Наука и религия. 1986. № 9. С. 47—52; Егоров Б. Булгаков и Гоголь (тема жизненного деяния в «Мертвых душах») // Проблемы театрального наследия М.А. Булгакова. Л., 1987. С. 119—123.

30. См. Михайлов О. Обращение в завтра // Москва. 1991. № 5. С. 181—183; Турбин В. Катакомбы и перекрестки // Москва. 1991. № 5. С. 183—186; Акимов В.М. Свет художника, или Михаил Булгаков против Дьяволиады. М., 1995.

31. См. Гаврюшин Н. Литостротон, или Мастер без Маргариты // Вопросы литературы. 1991. № 8. С. 75—88; его же. Нравственный идеал и литургическая символика в романе «Мастер и Маргарита» // Творчество Михаила Булгакова. Исследования. Материалы. Библиография. Кн. 3. С.-П., 1995. С. 25—35; Королев А. Между Христом и Сатаной // Театральная жизнь. 1991. № 13. С. 30—33; № 14. С. 29—31; № 15. С. 29—31.

32. См. По решению ЮНЕСКО (о международном праздновании 100-летия Булгакова) // Литературная Россия. 1990. 4 июля. С. 13; Бездомный И. Юбилейная хроника // Книжное обозрение. 1991. № 20. С. 6; Пчелин А. Свобода светла поле-том // Наука. Казань, 1991. № 21. С. 4; Мягков Б. Булгаковский год // Студенческий меридиан. 1991. № 12. С. 30; О праздновании юбилея Булгакова // Ленинское знамя. 1991. 15 мая. С. 1.

33. См. Тезисы республиканских Булгаковских чтений. Черновцы. Госуниверситет, 1991; Творчество Михаила Булгакова в литературно-художественном контексте. Тезисы докладов всесоюзной научной конференции. Самара, 1991; Слободнюк С.Л. Конференция, посвященная 100-летию со дня рождения М.А. Булгакова // Русская литература. Л., 1991. № 3. С. 202—206; Мягков Б. Булгаковский год // Студенческий меридиан. 1991. № 12. С. 30; О булгаковской конференции в ИМЛИ им. А.М. Горького // Московская правда. 1991. 12 мая. С.З; О булгаковской конференции в Самаре // Книжное обозрение. 1991. № 19. С. 2; Белова Т.Н. Булгаковские чтения в Московском университете // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1991. № 6. С. 83—86.

34. См. Репин Л. Бал Сатаны на Садовом кольце // Комсомольская правда. 1991. 16 марта. С. 4; Васильев П. Накануне юбилея // Книжное обозрение. 1991. № 16. С. 2; М.А. К юбилею Булгакова // Независимая газета. 1991. 5 мая. С. 7; Выставка, посвященная Булгакову на ВДНХ СССР // Правда. 1991. 13 мая. С. 1; Самойленко Н. На первой улице Руси // Труд. 1991. 15 мая. С. 4; Сафонов Ю. Юбилею посвящается // Сельская жизнь. 1991. 15 мая. С. 6; Гусев О. Где жил Михаил Булгаков // Советская культура. 1991. 18 мая. С. 2; В.К. Памяти Мастера // Смена. Л., 1991. 30 мая. С. 4; Барабаш Н. Глазами шариковых: Всесоюзный театральный фестиваль в Киеве, посвященный М. Булгакову // Россия. 1991. № 23. С. 8; Фохт Н. Под присмотром Маргариты // Собеседник. 1991. № 25. С. 7; Файман Г. В Киев-городе // Театр. 1991. № 9. С. 68—70 и др.

35. М.А. Булгаков: к 100-летию со дня рождения // Круг чтения: календарь 1991. М., 1990. С. 128—133; Петровский М. Смех под знаком апокалипсиса (М. Булгаков и «Сатирикон») // Вопросы литературы. 1991. № 5. С.З-34; его же. Мифологическое городоведение Михаила Булгакова // Театр. 1991. № 5. С. 14—32; Кораблев А. Тайнодействие в «Мастере и Маргарите» // Вопросы литературы. 1991. № 5. С. 35—54; Бэлза И. Партитуры Михаила Булгакова. Там же. С. 55—83; Земская Е. Николка Турбин и братья Булгаковы // Там же. С. 33—47; Проффер Э. Художник и власть. По страницам романа «Мастер и Маргарита» // Иностранная литература. 1991. № 5. С. 212—221; Соколов Б. Американский дипломат — знакомец Михаила Булгакова // Там же. С. 221—223; его же. На пути к истине // Молодая гвардия. 1991. № 5. С. 274—279; Бабаев Э.Т. Преднамеренная опечатка // Русская речь. 1991. № 3. С. 8—13; Подгаец О.А. Бездомный, Латунский, Рюхин и др. // Там же. С. 14—22; Бежин Л. Приближение к Мастеру // Москва. 1991. № 5. С. 178; Кожинов В. Время понимания // Там же. С. 179—180; Куницын В. Предчувствие ответа // Там же. С. 180—181; Михайлов О. Обращение в завтра // Там же. С. 181—183; Турбин В. Катакомбы и перекрестки // Там же. С. 183—186; Галушкин А. Неизвестный документ // Наше наследие. 1991. № 3. С. 79; Земская Е.А. М.А. Булгаков в последний год жизни // Там же. С. 81—86; Паршин Л. «Не наш чело-век» // Студенческий меридиан. 1991. № 3. С.З7—44; Гудкова В. Михаил Булгаков: расширение круга // Дружба народов. 1991. № 5. С. 262—270; Зеркалов А. Лежащий во зле мир... // Знание — сила. 1991. № 5. С. 34—41, 92; Барков А. Кто они — Мастер и Маргарита? // Наука и жизнь. 1991. № 9. С. 86—88; Палиевский П. Булгаков — 1991 // Наш современник. 1991. № 9. С. 178—182; Шенталинский В. Секретное досье Мастера // Огонек. 1991. № 20. С. 10—12; К 100-летию со дня рождения М. Булгакова // Литературное обозрение. 1991. № 5 (целевой выпуск); Михаил Булгаков: жизнь, судьба, творчество // Досье «ЛГ» (приложение к «Литературной газете»). 1991. № 5 (целевое издание); Мастер: 100-летию Михаила Булгакова посвящается // Крокодил. 1991. № 14 (целевой выпуск); Мастер: к 100-летию со дня рождения М. Булгакова // Русский язык в СССР. 1991. № 4. С. 2, 36—43; К 100-летию со дня рождения М.А. Булгакова (подборка материалов) // Советская Россия. 1991. 12 мая. С. 4; К столетию со дня рождения М.А. Булгакова (подборка материалов) // Российская газета. 1991. 15 мая. С. 4; Михаил Булгаков в «Гудке» (подборка статей и материалов) // Гудок. 1991. 15 мая. С. 1, 4; Мастер: к юбилею М. Булгакова (подборка статей) // Московская правда. 1991. 15 мая. С. 8; 100 лет со дня рождения Михаила Булгакова (подборка статей) // Смена. Л., 1991. 15 мая. С. 6; Вулис А. «Свободен!...» (к 100-летию со дня рождения М. Булгакова) // Известия. 1991. 15 мая. С. 4; Чудакова М. Михаил Булгаков и Россия // Литературная газета. 1991. 15 мая. С. 1, 11; ее же. Я не политик, я — литератор // Правда. 1991. 15 мая. С. 5; ее же. С днем рождения, Мастер // Комсомольская правда. 1991. 15 мая. С. 1, 4; Ерофеев Вик. Между двух юбилеев (Булгаков и Лермонтов) // Московские новости. 1991. 7 июля. С. 14; Мартыненко О. Две реплики вместо послесловия // Там же; Сараскина Л. О статье Вик. Ерофеева «Между двух юбилеев» // Там же; Золотусский И. Привет от Фаддея Булгарина // Литературная газета. 1991. 31 июля. С. 10 и др.

36. См. Барков А.Н. О Булгакове, Маргарите и мастерах социалистической литературы. Литературно-детективный этюд. Киев, 1990; Чеботарева В. Рукописи не горят. Баку, 1991; Виленский Ю.Г. Доктор Булгаков. Киев, 1991; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Очерки творческой истории. М., 1991; его же. Михаил Булгаков. 100 лет со дня рождения. М., 1991; Творчество Михаила Булгакова. Томск, 1991; Творчество Михаила Булгакова. Исследования. Материалы. Библиография. Кн. 1. Л., 1991; Боборыкин В.Г. Михаил Булгаков. Книга для учащихся старших классов. М., 1991; Вулис А.З. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». М., 1991; Немцев В.И. Михаил Булгаков: становление романиста. Самара, 1991; Михаил Булгаков: современные толкования. К 100-летию со дня рождения (1891—1991). Сборник обзоров. ИНИОН АН СССР. М., 1991; Паршин Л. Чертовщина в американском посольстве в Москве, или 13 загадок Михаила Булгакова. М., 1991; Бабичева Ю.В. Михаил Афанасьевич Булгаков. Материал в помощь учителю-словеснику. Вологда, 1992; Творчество Михаила Булгакова: к столетию со дня рождения писателя. Киев, 1992; Яновская Л. Треугольник Воланда. К истории романа «Мастер и Маргарита». Киев, 1992 и др.

37. См. Ионин Л.Г. Две реальности «Мастера и Маргариты» // Вопросы философии. 1990. № 2. С. 44—56; Абрагам П. Павел Флоренский и Михаил Булгаков // Философские науки. 1990. № 7. С. 95—100; Левина Л.А. Нравственный смысл кантианских мотивов в философском романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Научные доклады высшей школы. Филолог. науки. 1991. № 1. С. 12—23; Золотоносов М. «Еврейские тайны» романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Согласие. 1991. № 5. С. 34—50; его же. «Сатана в нестерпимом блеске...» // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 100—107; Королев А. Между Христом и Сатаной // Театральная жизнь. 1991. № 13. С. 30—33; № 14. С. 29—31; № 15. С. 29—31; Гаврюшин Н. Литостротон, или Мастер без Маргариты // Вопросы литературы. 1991. № 8. С. 75—88; Гудкова В. Михаил Булгаков: расширение кру-га // Дружба народов. 1991. № 5. С. 262—270; Кораблев А. Тайнодействие в «Мастере и Маргарите» // Вопросы литературы. 1991. № 5. С. 35—54; Яблоков Е.А. Лицо времени за стеклом вечности. Историософия Михаила Булгакова // ОНС: общественные науки и современность. 1992. № 3. С. 97—108 и др.

38. См. Коган Л.Н. Иисус и Понтий Пилат: три интерпретации одного вечного сюжета // Философская и социологическая мысль. 1990. № 9. С. 46—54; Проффер Э. Художник и власть. По страницам романа «Мастер и Маргарита» // Иностранная литература. 1991. № 5. С. 212—221; Петровский М. Мифологическое городоведение Михаила Булгакова // Театр. 1991. № 5. С. 14—32; Бэлза И. Партитуры Михаила Булгакова // Вопросы литературы. 1991. № 5. С. 55—83; Максудов С. «Мастер и Маргарита» как театральное представление // Театральная жизнь. 1991. № 19. С. 11—13; № 21. С. 12—14; Шиндель А. Пятое измерение // Знамя. 1991. № 5. С. 193—208; Волгин И. Не удостоенные света. Булгаков и Мандельштам: опыт синхронизации // Октябрь. 1992. № 7. С. 126—160 и др.

39. См. Творчество Михаила Булгакова. Исследования и материалы. Кн. 2.С.-П., 1994; Творчество Михаила Булгакова. Исследования. Материалы. Библиография. Кн. 3. С.-П., 1995.

40. См. Акимов В.М. Свет художника, или Михаил Булгаков против Дьяволиады. М., 1995; Яблоков Е.А. Мотивы прозы Михаила Булгакова. М., 1997; Лесскис Г.А. Триптих М.А. Булгакова о русской революции: «Белая гвардия»; «Записки покойника»; «Мастер и Маргарита». Комментарии. М., 1999.

41. См. Барков А.Н. Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Альтернативное прочтение. Киев, 1994; Абрагам П. Роман «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова. Брно, 1993.

42. См. Соколов Б.Н. Булгаковская энциклопедия. М., 1996.

43. См. Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты // Контекст 1978. С. 156—248; Утехин Н.П. Исторические грани вечных истин («Мастер и Маргарита» М. Булгакова) // Современный советский роман. Л., 1979. С. 194—224.

44. См. Яблоков Е.А. «Я — часть той силы...» (этическая проблематика романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита») // Русская литература. 1988. № 2. С. 3—31; его же. Лицо времени за стеклом вечности. Историософия Михаила Булгакова // ОНС: общественные науки и современность. 1992. № 3. С. 97—108; Бэлза И.Ф. Дантовская концепция «Мастера и Маргариты» // Дантовские чтения. 1987. М., 1989. С. 58—90; Левина Л.А. Нравственный смысл кантианских мотивов в философском романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Научные доклады высшей школы. Филолог. науки. 1991. № 1. С. 12—23; Золотоносов М. «Сатана в нестерпимом блеске...» // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 100—107; Кораблев А. Тайнодействие в «Мастере и Маргарите» // Вопросы литературы. 1991. № 5. С. 35—54; Акимов В.М. Свет художника, или Михаил Булгаков против Дьяволиады. М., 1995 и др.

45. См. Чудакова М.О. Творческая история романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Вопросы литературы. 1976. № 1. С. 219; Яновская Л.М. Творческий путь Михаила Булгакова. М., 1983. С. 227; ее же. Треугольник Воланда. Главы из книги // Октябрь. 1991. № 5. С. 182; Лосев В. Рукописи не горят // Михаил Булгаков. Великий канцлер. Черновые редакции романа «Мастер и Маргарита». М., 1992. С. 5—7.

46. См. Вулис А. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 88; Шиндель А. Указ. соч. С. 199; Лосев В. Указ. соч. С. 7.

47. См. Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова... С. 296—297; Яновская Л.М. Треугольник Воланда. С. 183; Лосев В. Указ. соч. С. 7—8.

48. См. Чудакова М.О. О мемуарах и мемуаристах (вместо послесловия) // Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988. С. 489.

49. См. Чудакова М.О. Иисус и Иешуа // Дружба народов. 1991. № 7. С. 140.

50. См. Яновская Л.М. Творческий путь... С. 238; ее же. Треугольник Воланда... С. 183.

51. См. Яновская Л.М. Там же.

52. См. Чудакова М.О. Архив М.А. Булгакова // Зап. Отд. рукоп. Гос. биб-ки СССР им. В.И. Ленина. Вып. 37. С. 25—151; ее же. Творческая история... С. 218—253; Лосев В. Указ. соч. С. 9—22.

53. См. Яновская Л.М. Треугольник Воланда... С. 182—188.

54. См. Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 9.

55. См. Виноградов И. Завещание мастера // Вопросы литературы. 1968. № 6. С. 55; Альмин Н.Д. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» и традиции русской классики // Замысел и его художественное воплощение в произведениях советских писателей. Владимир, 1979. С. 16—40; Солоухина О. Образ художника и время (традиции русской литературы в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита») // Москва. 1987. № 3. С. 173—181; Проффер Э. Художник и власть. По страницам «Мастера и Маргариты» // Иностранная литература. 1991. № 5. С. 220.

56. См. Утехин Н.П. «Мастер и Маргарита» М. Булгакова (об источниках действительных и мнимых) // Русская литература. 1979. № 4. С. 89—90.

57. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 90.

58. См. Симонов К. Предисловие к публикации I части романа «Мастер и Маргарита» // Москва. 1966. № 11. С. 6—7.

59. См. Утехин Н.П. Там же.

60. См. Йованович М. Об источниках «Мастера и Маргариты» // Известия РАН. Сер. лит. и яз. Т. 51. 1992. № 1. С. 61.

61. См. Солоухина О. Указ. соч. С. 173.

62. См. Солоухина О. Указ. соч. С. 175—178, 181.

63. См. Чудакова М. Булгаков и Гоголь // Русская речь. 1979. № 2. С.З8—48; № 3. С. 55—59; ее же. Гоголь и Булгаков // Гоголь: история и современность (к 175-летию со дня рождения). М., 1985. С. 360—388; Утехин Н.П. Указ. соч. С. 89—90; Яновская Л.М. Творческий путь... С. 264—265; Чеботарева В. О гоголевских традициях в прозе М. Булгакова // Русская литература. 1984. № 1. С. 166—176; Козлов Н.П. Авторское начало в сатирических произведениях: Гоголь — «Мертвые души», Булгаков — «Мастер и Маргарита» // Классическое наследие и современность. Вып. 1. Куйбышев, 1986. С. 141—143; Константиновская Е.С. Гоголевские традиции в прозе М. Булгакова: «Мертвые души» и «Мастер и Маргарита» // Классическое наследие и современность. Вып. 1. Куйбышев, 1986. С. 143—145; Солоухина О. Указ. соч. С. 177—178, 181; Егоров Б. Булгаков и Гоголь (тема жизненного деяния в «Мертвых душах») // Проблемы театрального наследия М.А. Булгакова. Л., 1987. С. 119—123; его же. Булгаков и Гоголь (тема борьбы со злом) // Исследования по древней и новой литературе. Л., 1987. С. 90—95; Земская Е.А. Из семейного архива // Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988. С. 57; Золотусский И. Булгаков и Гоголь // Михаил Булгаков: жизнь, судьба, творчество. Досье «ЛГ» (Приложение к «Литературной газете»). 1991. № 5. С. 6; Кривонос В.Ш. Н.В. Гоголь и М.А. Булгаков. Мотив «заколдованного места» в «Мастере и Маргарите» // Известия РАН. Сер. лит. и яз. Т. 53. 1994. № 1. С. 42—47 и др.

64. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 90—91; Солоухина О. Указ. соч. С. 178, 181; Зеркалов А. Воланд, Мефистофель и другие // Наука и религия. 1987. № 9. С. 27; Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова... С.З 10; Казаркин А.П. Истолкование литературного произведения (Вокруг «Мастера и Маргариты» М. Булгакова). Кемерово, 1988. С. 56—57; Поваров В.Н. О влиянии Достоевского на Булгакова в романе «Мастер и Маргарита» // Достоевский и современность. Новгород, 1989. С. 78—81; Розенталь И. Достоевский, Булгаков и современная физика // Слово. 1990. № 12. С. 61; Проффер Э. Указ. соч. С. 217; Исмагулова Т.Д. Булгаков и Достоевский // Творчество Михаила Булгакова в литературно-художественном контексте. Тез. докл. Всесоюзн. научн. конф. Самара, 1991. С. 20—22; Йованович М. Указ. соч. С. 60—61 и др.

65. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 89—90; Чеботарева В.А. Указ. соч. С. 176.

66. См. Чеботарева В.А. Там же.

67. См. Чудакова М.О. Булгаков и Гоголь // Русская речь. 1979. № 2. С. 43—44.

68. См. Чудакова М.О. Указ. соч. С. 45—48; Чеботарева В.А. Указ. соч. С. 175; Лакшин В. Мир Михаила Булгакова // Литературное обозрение. 1989. № 11. С. 26.

69. См. Чеботарева В.А. Указ. соч. С. 175—176; Солоухина О. Указ. соч. С. 177—178.

70. См. Чудакова М.О. Булгаков и Гоголь (окончание) // Русская речь. 1979. № 3. С. 56—57.

71. См. Чудакова М.О. Булгаков и Гоголь // Русская речь. 1979. № 2. С. 45, 48.

72. См. Чудакова М.О. Булгаков и Гоголь (окончание)... С. 59.

73. См. Чудакова М.О. Булгаков и Гоголь // Русская речь. 1979. № 2. С. 43—44; № 3. С. 57—59.

74. См. Галинская И.Л. «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова: к вопросу об историко-философских источниках романа // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 42. 1983. № 2. С. 110—115.

75. См. Йованович М. Указ. соч. С. 60.

76. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 90.

77. См. Зеркалов А. Воланд, Мефистофель и другие // Наука и религия. 1987. № 9. С. 27—28; Казаркин А.П. Истолкование литературного произведения (вокруг «Мастера и Маргариты» М. Булгакова). Кемерово, 1988. С. 56—57; Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 245—247.

78. См. Зеркалов А. Указ. соч. С. 29.

79. См. Зеркалов А. Указ. соч. С. 27—29; Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова... С. З10; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 30—35; Левина Л.А. Традиции Достоевского в философском романе М. Булгакова («Братья Карамазовы» и «Мастер и Маргарита») // Творчество Михаила Булгакова в литературно-художественном контексте. Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции. Самара, 1991. С. 30—33; Свительский В.А. Художественный мир М. Булгакова — прозаика и традиции Ф. Достоевского в философском романе М. Булгакова («Братья Карамазовы» и «Мастер и Маргарита») // Творчество Михаила Булгакова в литературно-художественном контексте. Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции. Самара, 1991. С. 20—22; Гусев В., Мужчиль В. Образ Христа у Достоевского и Булгакова: «Братья Карамазовы» и «Мастер и Маргарита» // Творчество Михаила Булгакова: к 100-летию со дня рождения писателя. Сборник научн. работ. Киев, 1992 и др.

80. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 56; Проффер Э. Указ. соч. С. 217.

81. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 57.

82. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91; Чудакова М.О. Там же.

83. См. Утехин Н.П. Там же; Казаркин А.П. Там же; Егоров Б. Булгаков и Гоголь (тема жизненного деяния в «Мертвых душах») // Проблемы театрального наследия М.А. Булгакова. Л., 1987. С. 119—123.

84. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 90; Лакшин В. Судьба Булгакова: легенда и быль // Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988. С. 14; Земская Е.А. Из семейного архива // Там же. С. 57; Саяпова А.М. Сатирические традиции М.Е. Салтыкова-Щедрина в творчестве Михаила Булгакова // Творчество Михаила Булгакова в литературно-художественном контексте. Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции. Самара, 1991. С. 34—36.

85. См. Советские писатели о Щедрине // Новый мир. 1976. № 1. С. 210; Вахитова Т.М. М. Булгаков о М.Е. Салтыкове-Щедрине // Творчество Михаила Булгакова. Кн. 1. Л., 1991. С. 45—57.

86. См. Алмазова Т.Д. М.А. Булгаков и Л.Н. Толстой: к проблеме творческих связей // Тезисы республиканских Булгаковских чтений. Черновцы, 1991; Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 155, 386—387.

87. См. Проффер Э. Указ. соч. С. 215, 216.

88. См. Чикарькова М.Ю. Чеховская традиция изображения чиновничества у М. Булгакова // Тезисы республ. Булгаковских чтений. Черновцы, 1991.

89. См. Лакшин В. Мир Михаила Булгакова // Литературное обозрение. 1989. № 11. С. 26.

90. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 90, 108; Соколов Б.В. Роман Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 113—114; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 245.

91. Кузякина Н. По следам Мефистофеля // Литературная Россия. 1988. 22 июля. С. 26—32; Золотоносов М. «Сатана в нестерпимом блеске...». О некоторых новых контекстах изучения «Мастера и Маргариты» // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 103.

92. См. Черникова Г. О некоторых особенностях философской проблематики романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» // Analele Universitatii din Timisoara. Ser. Stintefilogice. Vol. X. 1971. С. 214—215 — ссылку даю по кн.: Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 99; Петелин В. Михаил Булгаков. Жизнь. Личность. Творчество. М., 1989. С. 467, 471; Кацис Л. «...О том, что никто не придет назад». Предреволюционный Петербург в «Белой гвардии» М.А. Булгакова // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 85; Мельник В.И., Мельник Т.В. М. Булгаков и Д. Мережковский: к вопросу о генезисе демонологических мотивов // Тезисы респ. Булгаковских чтений. Черновцы, 1991; Сингаевская О.И. Тема шабаша в произведениях М. Булгакова, В. Брюсова, Д. Мережковского («Мастер и Маргарита», «Огненный ангел», «Воскресшие боги: Леонардо да Винчи») // Там же. С. 30—32; Ильев С.Н. «Мастер и Маргарита» в контексте прозы А. Белого // Там же. С. 41—42; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». С. 99, 103, 118, 120, 124, 152—154; его же. Андрей Белый и Михаил Булгаков // Русская литература. 1992. № 1. С. 16—23; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 69—81.

93. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 89.

94. См. Йованович М. Указ. соч. С. 61—68; Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 69—81, 157, 506—509.

95. См. Голубков С.А. Опыт сопоставительного анализа прозы А. Толстого и М. Булгакова в аспекте изучения поэтики комического // Классическое наследие и современность. Вып. 1. Куйбышев, 1985. С. 141—143; его же. М.А. Булгаков и А.Н. Толстой: моменты творческой переклички // Литературные традиции в поэтике Михаила Булгакова. Куйбышев, 1990. С. 15—20; его же. Поэтика комического в творчестве М. Булгакова и А.Н. Толстого: некоторые черты сходства // Творчество Михаила Булгакова в литературно-художественном контексте. Тезисы докл. Всесоюзн. научн. конференции. Самара, 1991. С. 10—12.

96. См. Кравец В.М. Булгаков и «звездная мораль» (опыт сопоставления с Хлебниковым) // Творчество Михаила Булгакова: к 100-летию со дня рождения писателя. Сб. научн. работ. Киев, 1992. С. 18—25.

97. См. Эндрюс Э. Взаимосвязь творчества Булгакова и Замятина: развитие символики Замятина в романе «Мастер и Маргарита» (тема революции в аспекте интертекстуального анализа) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. История, языкознание, литературоведение. 1992. Вып. 2. С. 8—12.

98. См. Михайлов О. Верность // Родина и литература. М., 1974. С. 173—174; его же. Страницы советской прозы. М., 1984. С. 80—82.

99. См. Петелин В. Михаил Булгаков. Жизнь. Личность. Творчество. М., 1989. С. 481.

100. См. Вулис А. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 178.

101. См. Вулис А. Указ. соч. С. 182.

102. См. Лурье Я.С. Михаил Булгаков и авторы «великого комбинатора» // Звезда. 1991. № 9. С. 172—173.

103. См. Жолковский А.К. Блуждающие сны. Из истории русского модернизма. М., 1992. С. 203—209, 210—211.

104. См. Фиалкова Л. К генеалогии романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 40. М., 1981. № 6. С. 532—536.

105. См. Соколов Б.В. Роман Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 58—66; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 225—226, 494—498.

106. См. Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 66—70; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 383—384.

107. См. Йованович М. Указ. соч. С. 68—70.

108. См. Белозерская-Булгакова Л.Е. Воспоминания... С. 182—184.

109. См. Вулис А. Что может отразиться в зеркале? // Вопросы литературы. 1987. № 1. С. 213—217; его же. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 168—173; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 125; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 142.

110. См. Чудакова М. Присутствует Александр Грин // Сельская молодежь. 1976. № 6. С. 61—63; ее же. Жизнеописание Михаила Булгакова... С. 298—299.

111. См. Зеркалов А. Воланд, Мефистофель и другие // Наука и религия. 1987. № 8. С. 50—51.

112. См. Яблоков Е.А. Александр Грин и Михаил Булгаков (романы «Блистающий мир» и «Мастер и Маргарита») // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1991. № 4. С. 34—42.

113. См. Галинская И.Л. Загадки известных книг. М., 1986. С. 85—97; Зеркалов А. Воланд, Мефистофель и другие // Наука и религия. 1987. № 9. С. 29; Соколов Б.В. К вопросу об источниках романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» // Философские науки. 1987. № 12. С. 61—64; его же. На пути к истине. К 100-летию со дня рождения М.А. Булгакова // Молодая гвардия. 1991. № 5. С. 278; Абрагам П. Павел Флоренский и Михаил Булгаков // Философские науки. 1990. № 7. С. 95—100; Гаврюшин Н. Литостротон, или Мастер без Маргариты // Вопросы литературы. 1991. № 8. С. 83—84; Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 83—87, 106—111, 474—486.

114. См. Соколов Б.В. К вопросу об источниках... С. 61.

115. См. Абрагам П. Указ. соч. С. 96.

116. См. Чудакова М.О. «И книги, книги...» М.А. Булгаков // Они питали мою музу. М., 1986. С. 229.

117. См. Соколов Б.В. Указ. соч. С. 61—64; его же. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 41—45; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 474—486.

118. См. Абрагам П. Указ. соч. С. 95—100.

119. См. Зеркалов А. Указ. соч. С. 29.

120. См. Чудакова М. Иисус и Иешуа // Дружба народов. 1991. № 7. С. 136—141.

121. См. Павловский А.И. Булгаков и Ахматова // Русская литература. 1988. № 4. С.З-16; Чудакова М. Пастернак и Булгаков: рубеж 2 литературных циклов // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 11—17; Волгин И. Не удостоенные света (Булгаков и Мандельштам: опыт синхронизации) // Октябрь. 1992. № 7. С. 126—160.

122. Волгин И. Указ. соч. С. 15.

123. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 292; его же. Мир Михаила Булгакова... С. 25; Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты» // Контекст 1978. М., 1978. С. 60—63; Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91, 92; Яновская Л. Творческий путь Михаила Булгакова... С. 265; Зеркалов А. Воланд, Мефистофель и другие // Наука и религия. 1987. № 8. С. 49—50; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 12, 54; Вулис А. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 59 и др.

124. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 291; Яновская Л. Указ. соч. С. 265, 268—272; Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 156—264.

125. См. Чудакова М. Творческая история романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 236—237; Соколов Б.В. Указ. соч. С. 289—290.

126. См. Проффер Э. Указ. соч. С. 217.

127. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 292—295; Яновская Л. Указ. соч. С. 277—280; Зеркалов А. Указ. соч. С. 49—50; Проффер Э. Указ. соч. С. 218; Соколов Б.В. Указ. соч. С. 278.

128. См. Зеркалов А. Там же; Лакшин В. Мир Михаила Булгакова... С. 25; Проффер Э. Указ. соч. С. 218—219; Андреев П. Беспросветье и просвет. Фантастические рассуждения о фантастическом романе // Литературное обозрение. 1991. № 1. С. 109.

129. См. Андреев П. Указ. соч. С. 109—110.

130. См. Зеркалов А. Указ. соч. С. 49—51; Проффер Э. Указ. соч. С. 215; Андреев П. Указ. соч. С. 109.

131. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 54.

132. См. Казаркин А.П. Там же.

133. См. Конференция, посвященная 100-летию со дня рождения М.А. Булгакова // Русская литература. 1991. № 3. С. 204.

134. См. Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты»... С. 65; Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91; Проффер Э. Указ. соч. С. 214; Маргулев А. «Товарищ Дант» и «бывший регент» // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 70—74; Вулис А. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 180.

135. См. Бэлза И.Ф. Некоторые проблемы интерпретации и комментирования «Божественной комедии» // Дантовские чтения 1979. М., 1979. С. 50; его же. Дантовская концепция «Мастера и Маргариты» // Дантовские чтения 1987. М., 1989. С. 42—45; его же. Партитуры Михаила Булгакова // Вопросы литературы. 1991. № 5. С. 80, 82.

136. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91, 92; Яновская Л. Указ. соч. С. 265; Лурье Я.С. М. Булгаков и Марк Твен // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 46. 1987. № 6. С. 564—571; Зеркалов А. Воланд, Мефистофель и другие // Наука и религия. 1987. № 8. С. 51; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 12, 51; Вулис А. Указ. соч. С. 63—74, 143, 145, 149—152; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 109, 112—113; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 325—332.

137. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 92; Михайлов О. Страницы советской прозы... С. 118; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 12; Вулис А. Указ. соч. С. 66—68, 74, 77, 155, 162, 215; Кертис Джулия. Романтическое видение // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 27; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 109; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 163, 324—325.

138. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 59; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 114—116; следует отметить, что некоторые авторы это отрицают. См. Петровский М. Мифологическое городоведение Михаила Булгакова // Театр. 1991. № 5. С. 28.

139. См. Чудакова М.О. Архив М.А. Булгакова // Зап. отд. рукоп. Гос. биб-ки СССР им. В.И. Ленина. Вып. 37. М., 1976. С. 25—151; Яновская Л. Творческий путь... С. 249; ее же. Треугольник Воланда... С. 191, 194—195; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 119; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 151—152.

140. См. Галинская И.Л. «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова: к вопросу об историко-философских источниках романа... С. 106; Соколов Б.В. Указ. соч. С. 116.

141. См. Соколов Б.В. К вопросу об источниках романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 58; его же. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 106, 125—126; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 176.

142. См. Вулис А. Указ. соч. С. 152—153.

143. См. Чудакова М.О. Указ. соч. С. 238; Яновская Л. Творческий путь... С. 249; Вулис А. Указ. соч. С. 153—155; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 120, 149; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 149—151, 176—179.

144. См. Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 176—183.

145. См. Вулис А. Указ. соч. С. 155—158.

146. См. Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты»... С. 159; Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91, 93—94; Яновская Л. Указ. соч. С. 244; Зеркалов А. Иисус из Назарета и Иешуа Га-Ноцри // Наука и религия. 1986. № 9. С. 47—52; его же. Воланд, Мефистофель и другие // Наука и религия. 1987. № 8. С. 50.

147. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 293; Бэлза И.Ф. Указ. соч. С. 67; Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91; Галинская И.Л. Указ. соч. С. 109; Проффер Э. Указ. соч. С. 217; Андреев П. Указ. соч. С. 110; Гаврюшин Н. Литостротон, или Мастер без Маргариты... С. 76 и др.

148. См. Зеркалов А. Иисус из Назарета и Иешуа Га-Ноцри... С. 48—50.

149. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 97; Вулис А. Указ. соч. С. 174—175.

150. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 101; Петровский М. Смех под знаком апокалипсиса (М. Булгаков и «Сатирикон») // Вопросы литературы. 1991. № 5. С. 28—34; Вулис А. Указ. соч. С. 139.

151. См. Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 420—421.

152. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91, 92, 97, 98—99, 101; Вулис А. Там же; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 51; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 72—74, 77—80; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 225, 386, 498—502.

153. См. Соколов Б.В. К вопросу об источниках романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 59; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 166.

154. См. Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 86.

155. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 104; Яновская Л. Треугольник Воланда... С. 188.

156. См. Соколов Б.В. Указ. соч. С. 83.

157. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91, 97—99, 100—101; Яновская Л. Творческий путь... С. 251; ее же. Треугольник Воланда... С. 191.

158. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91, 93, 97—100; Яновская Л. Творческий путь... С. 245, 249, 253—254; ее же. Треугольник Воланда... С. 191; Вулис А. Указ. соч. С. 139; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 52; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 229, 503.

159. См. Яновская Л. Творческий путь... С. 252; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 53—57; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 244, 503.

160. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91; Яновская Л. Творческий путь... С. 252; ее же. Треугольник Воланда... С. 191; Проффер Э. Указ. соч. С. 217.

161. См. Яновская Л. Творческий путь... С. 249—258; ее же. Треугольник Воланда... С. 191; Проффер Э. Указ. соч. С. 217.

162. См. Яновская Л. Творческий путь... С. 252—253; ее же. Треугольник Воланда... С. 191.

163. См. Яновская Л. Творческий путь... С. 253; ее же. Треугольник Воланда... С. 191.

164. См. Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова... С. 344.

165. См. Яновская Л. Творческий путь... С. 251; ее же. Треугольник Воланда... С. 191.

166. См. Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты». С. 158, 159, 179.

167. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91.

168. См. Бэлза И.Ф. Указ. соч. С. 161, 163—166, 170, 172, 179; Утехин Н.П. Указ. соч. С. 96; Яновская Л. Творческий путь... С. 245, 246, 251; ее же. Треугольник Воланда... С. 190, 191.

169. См. Бэлза И.Ф. Указ. соч. С. 158, 179; Утехин Н.П. Указ. соч. С. 98.

170. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 101—102.

171. Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 94—97; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 226, 506.

172. См. Галинская И.Л. Указ. соч. С. 108—109; Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 70—71.

173. См. Безродный М.В. Об одном источнике романа «Мастер и Маргарита» // Русская литература. 1988. № 4. С. 5—8.

174. См. Немцев В.И. Художественно-эстетическое влияние романа А. Прево «Манон Леско» на роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Классическое наследие и современность. Вып. 1. Куйбышев, 1986. С. 20.

175. См. Йованович М. Об источниках «Мастера и Маргариты»... С. 70—72.

176. См. Петровский М. Мифологическое городоведение Михаила Булгакова... С. 29—32.

177. См. Соколов Б.В. К вопросу об источниках романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 55—57; его же. На пути к истине... С. 278; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 236—239; Левина Л.А. Нравственный смысл кантианских мотивов в философском романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Научн. докл. высш. шк. Филол. науки. 1991. № 1. С. 12—22.

178. См. Соколов Б.В. К вопросу об источниках... С. 57—59; его же. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 147—150; его же. Булгаковская энциклопедия... С. 165.

179. См. Виноградов И. Завещание Мастера... С. 54—55.

180. См. Максудов С. «Мастер и Маргарита» как театральное представление // Театральная жизнь. 1991. № 21. С. 14; Пенкина Е.О. Реализация идеи русского экзистенциализма в творчестве М.А. Булгакова («Мастер и Маргарита») // Тезисы респ. Булгаковских чтений. Черновцы, 1991. С. 6—8; Попов Ю.И. Экзистенциалистские мотивы в рассказе М. Булгакова «Я убил» // Там же. С. 10—11.

181. См. Галинская И.Л. Альбигойские ассоциации в «Мастере и Маргарите» М.А. Булгакова // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 44. № 4. 1985. С. 366—378.

182. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 61; Максудов С. Там же; Вулис А. Указ. соч. С. 75—76 и др.

183. См. Яновская Л. Творческий путь... С. 265—269; см. также Михайлов О. Указ. соч. С. 118; Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 156.

184. См. Проффер Э. Указ. соч. С. 214.

185. См. Яновская Л. Указ. соч. С. 263, 309; Бэлза И. Партитуры Михаила Булгакова... С. 74—77.

186. См. Магомедова Д.М. «Никому не известный композитор-однофамилец...» (о семантических аллюзиях в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита») // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 44. 1985. № 1. С. 83—86.

187. См. Вулис А. Что может отразиться в зеркале?... С. 214; его же. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 110.

188. См. Вулис А. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 117.

189. См. Вулис А. Указ. соч. С. 113—117.

190. См. Абрагам П. Указ. соч. С. 98—99.

191. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 91.

192. См. Утехин Н.П. Там же; Андреев П. Указ. соч. С. 109; Вулис А. Указ. соч. С. 113.

193. См. Вулис А. Там же.

194. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 286; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 47; Петровский М. Мифологическое городоведение Михаила Булгакова... С. 17.

195. См. Чудакова М. Творческая история романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 239, 243, 250.

196. См. Чудакова М. Указ. соч. С. 250.

197. См. Чудакова М. Жизнеописание Михаила Булгакова... С. 406—407, 428, 464, 470, 480—481.

198. См. Яновская Л. Указ. соч. С. 311.

199. См. Яновская Л. Там же; Соколов Б. Михаил Булгаков: жизнеописание и судьба // Знамя. 1989. № 7. С. 230.

200. См. Соколов Б. Там же.

201. См. Паршин Л. «Не наш человек» // Студенческий меридиан. 1991. № 3. С. 41—44.

202. См. Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 57, 137, 362, 525.

203. См. Чудакова М. Булгаков и Гоголь // Русская речь. 1979. № 2. С. 48; ее же. Жизнеописание Михаила Булгакова... С. 338—341, 349—351, 378, 382, 398—399; Золотоносов М. «Родись второрожденьем тайным...» (Михаил Булгаков: позиция писателя и движение времени) // Вопросы литературы. 1989. № 4. С. 149—182; Проффер Э. Указ. соч. С. 220; Вахитова Т.М. Проблема власти в романе «Мастер и Маргарита» // Творчество Михаила Булгакова. Исследования и материалы. Кн. 2. С.-П., 1994. С. 74—90.

204. См. Акимов В.М. Свет художника, или Михаил Булгаков против Дьяволиады... С. 8.

205. См. Егоров Б.Ф. Булгаков и Гоголь (тема жизненного деяния в «Мертвых душах») // Проблемы театрального наследия М.А. Булгакова. Л., 1987. С. 119—123.

206. См. Проффер Э. Указ. соч. С. 213.

207. См. Кацис Л. «...О том, что никто не придет назад»... С. 82, 83, 85.

208. См. Шиндель А. Пятое измерение // Знамя. 1991. № 5. С. 193.

209. См. Чудакова М. Творческая история романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 226; Лакшин В. Судьба Булгакова: легенда и быль // Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988. С. 17.

210. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 45.

211. См. Яблоков Е.А. «Я — часть той силы...» (этическая проблематика романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита») // Русская литература. 1988. № 2. С. 3—4.

212. См. Акимов В.М. Свет художника, или Михаил Булгаков против Дьяволиады... С. 4—5.

213. См. Палиевский П. Булгаков — 1991 // Наш современник. 1991. № 9. С. 178, 180.

214. См. Вахитова Т.М. Указ. соч. С. 76.

215. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 46; Проффер Э. Указ. соч. С. 212.

216. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 286; Михайлов О. Указ. соч. С. 114.

217. См. Жилякова Э.М. Сентиментальные традиции и тема милосердной любви в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Проблемы литературных жанров. Материалы VII научной межвузов. конференции. Томск, 1992; Казаркин А.Г. Указ. соч. С. 51; Менглинова Л.Б. Романтическая традиция в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Проблемы литературных жанров. Томск, 1990. С. 142—144.

218. См. Вулис А. Указ. соч. С. 64—80; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 48.

219. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 20, 47.

220. См. Лакшин В. Там же.

221. См. Лесскис Г.А. «Мастер и Маргарита» Булгакова (манера повествования, жанр, макрокомпозиция) // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 38. 1979. № 1. С. 54.

222. См. Макаровская Г., Жук А. О романе Булгакова «Мастер и Маргарита» // Волга. 1968. № 6. С. 161—180.

223. См. Яновская Л. Творческий путь Михаила Булгакова... С. 281—282.

224. См. Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты»... С. 70.

225. См. Утехин Н.П. Указ. соч. С. 89—92.

226. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 40.

227. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 47.

228. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 46.

229. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 11, 18, 51, 53.

230. См. Приходько И.С. Традиции западноевропейской мениппеи в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Замысел и его художественное воплощение в произведениях советских писателей. Владимир, 1979. С. 41—67; Ионин Л.Г. Указ. соч. С. 44—45; Проффер Э. Указ. соч. С. 212 и др.

231. См. Сисикин В. Дионисов мастер // Подъем. 1989. № 3. С. 205—219; Максудов С. «Мастер и Маргарита» как театральное представление // Театральная жизнь. 1991. № 21. С. 14.

232. См. Петровский М. Указ. соч. С. 21.

233. См. Вулис А. Указ. соч. С. 87; Шиндель А. Пятое измерение... С. 200.

234. См. Вулис А. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 74—75.

235. См. Лакшин В. Указ. соч. С. 296.

236. См. Лакшин В. Указ. соч. С. 286.

237. См. Вулис А. Послесловие к публикации первой части романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Москва. 1966. № 11. С. 127—130.

238. См. Альтшулер А. Булгаков-прозаик // Литературная газета. 1968. 7 февраля. С. 5—6.

239. См. Проффер Э. Там же.

240. См. Миллиор Е. Мир наоборот // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 64.

241. См. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. С. 152; см. также Казаркин А.П. Указ. соч. С. 31, 53; Ионин Л.Г. Указ. соч. С. 44—45.

242. См. Советский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 788.

243. См. Советский энциклопедический словарь... С. 810; Словарь иностранных слов. М., 1985. С.З16.

244. См. Миллиор Е. Указ. соч. С. 64; Петровский М. Указ. соч. С. 21.

245. См. Проффер Э. Указ. соч. С. 213—214.

246. См. Галинская И.Л. Указ. соч. С. 111.

247. См. Солоухина О. Указ. соч. С. 179—181.

248. См. Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 24—32.

249. См. Соколов Б.В. К вопросу об источниках... С. 62.

250. См. Соколов Б.В. Там же.

251. См. Яблоков Е.А. «Я — часть той силы...»... С. 10—11, 13.

252. См. Соколов Б.В. К вопросу об источниках... С. 63; его же. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 46—47, 49.

253. См. Шиндель А. Указ. соч. С. 200—202, 205—206.

254. См. Лесскис Г.А. Указ. соч. С. 54.

255. См. Миллиор Е. Указ. соч. С. 64.

256. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 47, 51.

257. См. Михайлов О. Указ. соч. С. 118.

258. См. Андреев П. Указ. соч. С. 108—109.

259. См. Яблоков Е.А. Лицо времени за стеклом вечности. Историософия Михаила Булгакова // ОНС: общественные науки и современность. 1992. № 3. С. 99.

260. См. Вулис А. Указ. соч. С. 81—85.

261. См. Яновская Л. Указ. соч. С. 306—307; Вулис А. Указ. соч. С. 90—91.

262. См. Вулис А. Указ. соч. С. 93.

263. См. Королев А. Между Христом и Сатаной... С. 30.

264. См. Лесскис Г.А. Указ. соч. С. 59.

265. См. Акимов В.М. На ветрах времени. Л., 1981. С. 83; Вулис А. Указ. соч. С. 94.

266. См. Лесскис Г.А. Указ. соч. С. 54—56; Соколов Б.В. К вопросу об источниках... С. 63; Солоухина О. Указ. соч. С. 179—180; Королев А. Указ. соч. С. 30; Проффер Э. Указ. соч. С. 213; Максудов С. «Мастер и Маргарита» как театральное представление // Театральная жизнь. 1991. № 19. С. 11.

267. См. Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 45—46; Проффер Э. Указ. соч. С. 214.

268. См. Лесскис Г.А. Указ. соч. С. 56—59.

269. См. Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова... С. 428.

270. См. Королев А. Указ. соч. С. 30.

271. См. Жолковский А.К. Указ. соч. С. 362.

272. См. Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 50.

273. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 301—306; Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты»... С. 207, 208, 224—225.

274. См. Виноградов И. Указ. соч. С. 64; Макаровская Г., Жук А. Указ. соч. С. 165, 172; Кушлина О., Смирнов Ю. Магия слова (заметки на полях романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита») // Памир. 1986. № 5. С. 152—157; Галинская И.Л. «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова: к вопросу об источниках романа... С. 110.

275. См. Соколов Б.В. К вопросу об источниках... С. 55.

276. См. Гаврюшин Н. Литостротон, или Мастер без Маргариты... С. 88.

277. См. Палиевский П. Последняя книга М. Булгакова... С. 119.

278. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 47, 49, 53.

279. См. Проффер Э. Указ. соч. С. 210.

280. См. Акимов В.М. Свет художника, или Михаил Булгаков против Дьяволиады... С. 44—52.

281. См. Андреев П. Указ. соч. С. 108.

282. См. Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 171.

283. См. Вулис А. Послесловие к публикации первой части романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Москва. 1966. № 11. С. 127—130; Альтшулер А. Булгаков-прозаик // Литературная газета. 1968. 7 февраля. С. 5—6.

284. См. Виноградов И. Указ. соч. С. 46—48.

285. См. Mahlow Elena. Bulgakov's the Master and Margarita: the text as a cipher. N.Y., 1975. Rec.; Piper D.Y.B. «The Slavonic and East-European Review». 1977. № 1. Ссылку даю по раб.: Яновская Л. Творческий путь Михаила Булгакова... С. 227; Галинская И. Ключи даны (шифры Михаила Булгакова) // Булгаков М. Мастер и Маргарита. М., 1989. С. 270—301; Лосев В. Тайнопись Михаила Булгакова // Литературная Россия. 1991. № 27. С. 14—16.

286. См. Лакшин В. Указ. соч. С. 302; Акимов В.М. На ветрах времени... С. 86; Михайлов О. Указ. соч. С. 114; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 68; Яблоков Е.А. «Я — часть той силы...»... С. 30, 31; Андриевская М.И. Указ. соч. С. 60; Миллиор Е. Указ. соч. С. 65; Шиндель А. Указ. соч. С. 204.

287. См. Лакшин В. Указ. соч. С. 302, 304, 306; Яблоков Е.А. Там же; Гаврюшин Н. Указ. соч. С. 88; Шиндель А. Указ. соч. С. 204; Миллиор Е. Указ. соч. С. 64, 65; Боборыкин В. Указ. соч. С. 194.

288. Лесскис Г.А. Указ. соч. С. 55; Шиндель А. Указ. соч. С. 207—208; Гаврюшин Н. Указ. соч. С. 85—86.

289. См. Лакшин В. Указ. соч. С. 307—310; его же. Мир Михаила Булгакова... С. 26; Шиндель А. Указ. соч. С. 207.

290. См. Виноградов И. Указ. соч. С. 71—72; Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». С. 308; его же. Мир Михаила Булгакова... С. 26; Соколов Б.В. К вопросу об источниках... С. 57; Яблоков Е.А. Указ. соч. С. 27; Гаврюшин Н. Указ. соч. С. 88.

291. См. Яблоков Е.А. Указ. соч. С. 4—6, 13, 15, 17; Жолковский А. Указ. соч. С. 203.

292. См. Акимов В.М. Указ. соч. С. 80; Миллиор Е. Указ. соч. С. 65.

293. См. Андреев П. Указ. соч. С. 111—112; Проффер Э. Указ. соч. С. 212, 220—221; Вахитова Т.М. Указ. соч. С. 77.

294. См. Яблоков Е.А. Указ. соч. С. 19—22; Миллиор Е. Указ. соч. С. 64; Шиндель А. Указ. соч. С. 202—203.

295. См. Акимов В.М. Свет художника... С. 48.

296. См. Виноградов И. Указ. соч. С. 54, 55, 63, 68—69; Акимов В.М. На ветрах времени... С. 82, 84—85; его же. Свет художника... С. 27; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 53; Максудов С. «Мастер и Маргарита» как театральное представление // Театральная жизнь. 1991. № 21. С. 13; Проффер Э. Указ. соч. С. 213, 220.

297. См. Казаркин А.П. Указ. соч. С. 59; Проффер Э. Указ. соч. С. 217.

298. См. Кацис Л. Указ. соч. С. 82, 83, 85; Гаврюшин Н. Указ. соч. С. 87—88; Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты»... С. 71; его же. Партитуры Михаила Булгакова... С. 80—84.

299. См. Галинская И.Л. Альбигойские ассоциации в «Мастере и Маргарите» М.А. Булгакова... С. 366; Зеркалов А. Воланд, Мефистофель и другие // Наука и религия. 1987. № 8. С. 49; Проффер Э. Там же; Петровский М. Мифологическое городоведение Михаила Булгакова... С. 29.

300. См. Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты»... С. 194—195; Галинская И.Л. Там же; Зеркалов А. Там же.

301. См. Галинская И.Л. Указ. соч. С. 366—378; ее же. Загадки известных книг. М., 1986. С. 65—117.

302. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 302—303; его же. Пути журнальные. Из литературной полемики 60-х годов. М., 1990. С. 248—249; Iovanovic M. Utopija Mihaila Bulgakova. Belgrad. 1975. 165 — ссылку даю по раб.: Гаврюшин Н. Указ. соч. С. 87; Золотоносов М. «Сатана в нестерпимом блеске...». О некоторых новых контекстах изучения «Мастера и Маргариты» // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 103—104; Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 267—288.

303. См. Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты»... С. 156—248; его же. Некоторые проблемы интерпретации и комментирования «Божественной комедии» // Дантовские чтения 1979. М., 1979. С. 21—23; его же. Дантовская концепция «Мастера и Маргариты» // Дантовские чтения 1987. М., 1989. С. 58—90; его же. Партитуры Михаила Булгакова // Вопросы литературы. 1991. № 5. С. 55—84.

304. См. Бэлза И.Ф. Партитуры Михаила Булгакова... С. 79—80, 82, 83, 84.

305. См. Золотоносов М. «Сатана в нестерпимом блеске...»... С. 100—107.

306. См. Михайлов О. Обращение в завтра // Москва. 1991. № 5. С. 181—183.

307. См. Акимов В.М. Свет художника... С. 7—8, 30—32, 44—45.

308. См. Турбин В. Катакомбы и перекрестки // Москва. 1991. № 5. С. 183—186.

309. См. Королев А. Между Христом и Сатаной // Театральная жизнь. 1991. № 15. С. 28—31.

310. См. Кораблев А. Тайнодействие в «Мастере и Маргарите» // Вопросы литературы. 1991. № 5. С.З5—54.

311. См. Левина Л.А. Нравственный смысл кантианских мотивов в философском романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Филологические науки. 1991. № 1. С. 12—22.

312. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 284—311; его же. Пути журнальные... С. 214—264.

313. См. Яблоков Е.А. «Я — часть той силы...»... С. 3—31.

314. См. Земская Е.А. Из семейного архива // Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988. С. 68, 69, 70; Чудакова М. О мемуарах и мемуаристах (вместо послесловия) // Воспоминания о Михаиле Булгакове... С. 486, 487; Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия... С. 510.

315. См. Чудакова М. Указ. соч. С. 489; Королев А. Указ. соч. С. 29; Соколов Б.В. Указ. соч. С. 511.

316. См. Чудакова М. Там же.

317. См. Королев А. Указ. соч. С. 30; Яновская Л. Треугольник Воланда... С. 183; Лосев В. Рукописи не горят... С. 7—8; Соколов Б.В. Указ. соч. С. 510—511.

318. См. Чудакова М. Там же; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 59; Лакшин В. Мир Михаила Булгакова... С. 24, 26; Кертис Д. Романтическое видение // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 28; Королев А. Указ. соч. С. 29.

319. См. Королев А. Указ. соч. С. 29—31; Турбин В. Указ. соч. С. 183—186.

320. См. Гаврюшин Н. Указ. соч. С. 87.

321. См. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... С. 309; его же. Мир Михаила Булгакова... С. 24, 26; Зеркалов А. Воланд, Мефистофель и другие // Наука и религия. 1987. № 9. С. 29; Казаркин А.П. Указ. соч. С. 55.