В преддверии Гражданской войны, предчувствуя неизбежность радикальных перемен в жизни страны, в статье «Безвременье» (1906) А. Блок писал: «Какая-то дьявольская живучесть помогает нам гореть и не сгорать»1. Позже, в статье «Народ и интеллигенция» (ноябрь 1908), читаем: «Над городами стоит гул. <...> Какой стоял над татарским станом в ночь перед Куликовской битвой»2. Поэт предрекает грядущие битвы за саму возможность существования России:
Я вижу над Русью далече
Широкий и тихий пожар <...>
И падают светлые мысли,
Сожжённые тёмным огнём (1908)3.
Усадьба Блока была сожжена в дни революционных волнений: «Отчего я сегодня ночью так обливался слезами в снах о Шахматове?»4. Об этой тоске упомянул в своей статье «Умер Александр Блок» (1921) В.В. Маяковский: «Спрашиваю: «Нравится?» — «Хорошо», — сказал Блок, а потом прибавил: «У меня в деревне библиотеку сожгли». Вот это «хорошо» и это «библиотеку сожгли» было два ощущения революции»5. В дневниках Блока ярким символом революционных событий стал образ безжалостного огня, в записи от 6.08.1917 читаем: «Пламя вражды, дикости, татарщины, злобы, унижения, забитости, недоверия, мести. <...> А дождя нет, и бог не посылает его!»6.
В автобиографическом произведении Н.В. Крандиевской-Толстой «Воспоминания» есть упоминание о встрече В.В. Маяковского и А.Н. Толстого во время зимних волнений 1918 года возле костра: «Маяковский протягивает руку в сторону Толстого, минуту молчит, затем торжественно произносит:
Я слабость к титулам питаю,
И этот граф мне по нутру,
Но всех сиятельств уступаю
Его сиятельству — костру!»7.
В творчестве поэтов и писателей начала XX века образ пожара символизирует предчувствие чего-то неизбежного. Огонь, как символ крушения старой эпохи и появление нового мировосприятия, становится кульминацией для многих произведений 1920-х годов.
Мотив очищения огнём — один из ведущих в творчестве немецкого поэта и драматурга эпохи романтизма Ф. Шиллера. «Последний великий европейский гуманист»8 для своей трагедии «Разбойники» (1781) взял два эпиграфа. Первый — слова Гиппократа: «Чего не исцеляют лекарства, исцеляет железо; чего не исцеляет железо, исцеляет огонь»9, — здесь метафорическое обобщение драматизма судьбы главных героев. Вторым эпиграфом стала команда: «В тиранов»10, — ведь именно несправедливость порождает страшные войны, у людей должны быть равные права. Карл Моор, оклеветанный братом, был проклят отцом и, мечтая о мести, стал разбойником, объясняя свои поступки жаждой справедливости: «Закон не создал ни одного великого человека, лишь свобода порождает гигантов и высокие порывы». Но именно свобода погубила Карла, к нему пришло запоздалое прозрение: «О, я глупец, мечтавший исправить свет своими преступлениями и поддерживать законы беззаконием. Я называл это местью и правом. Прости, творец, ребёнка, вздумавшего предварять тебя. Тебе одному принадлежит право мести. Ты не нуждаешься в руке человека»11. Огонь стал символом гибели семьи Карла, вместе с домом Мооров были сожжены и надежда на счастье, и вера в нерушимость семейных уз.
Пьеса «Разбойники» была очень популярна в России после 1917 года, ведь в ней показан бунт человека, мечтающего о справедливости. Но борьба за справедливость может привести к ещё большей несправедливости. Неслучайно эта пьеса нашла своё отражение в рассказе Булгакова «Ханский огонь» (1924), где главный герой, по сути, повторил судьбу Карла Моора, уничтожив собственный дом из-за жажды мести. Новый мир строился на пожарищах империи, а огонь стал не только символом очищения и перемен, но и тризны по старому миру.
В романе «Голый год» (1921) Б.А. Пильняк описывает «варяжские времена»12 — закат и рассвет династии татарских князей. Изложение романа похоже на летописное сказание, которое воспроизводит отец Пимен. Композиционно произведение можно разделить на три параллельно развивающиеся и переплетающиеся между собой сюжетные линии: жизнь семьи Ордыниных, жизнь города, оказавшегося в полосе безвременья, жизнь в деревнях и общинах. Таким образом, автор сравнивает аристократов, интеллигенцию и народ. В доме Ордыниных нет согласия, потому что «каинова печать припечатана уже давно»13. Разврат и жадность погубили семью ещё до рождения детей. Старый князь «всю жизнь разгульничал»14, женился на капиталах, наградил детей врождённым сифилисом, а после революции «стал аскетом, днями и ночами в молитве»15. Дети князя не могут выйти из-за зловещей тени отца, поэтому «за домом идёт июнь, а в доме залегла зима»16. Борис обесчестил возлюбленную брата, но его настиг бумеранг в виде страшной болезни; Лидия, мечтая стать актрисой, «меняла любовь на любовь»17 и зависима от морфия; Егор не смог стать музыкантом, а брат разрушил его мечту о личном счастье, отчаявшись, он постепенно спивается; Катерина в девятнадцать лет меняет мужчин и бегает на аборты. Только иконописец Глеб и врач Наталья стремятся стать лучше, чище, хотят трудом изменить свою жизнь. Глеб, сочувствуя семье, хочет спасти разрушающийся дом, глядящий «как злой старичище»18.
О судьбе потомков татарского рода повествует и Булгаков в рассказе «Ханский огонь». Но если в романе Пильняка есть надежда на возрождение семьи в реалиях новой России, то в рассказе Булгакова показан обречённый на вымирание род Тугай-Бегов. В названии рассказа заключён глубокий символ, дающий ключ к пониманию концепции произведения: огонь ненависти, вызванной отчаянием; пламя, разрушающее и уничтожающее прошлое. В этом огне таится несчастье династии: когда-то могущественные вельможи стали историей, хотя последний в роду ещё жив, но он изгнан, его дом — музей «Ханская ставка», а личные вещи его семьи — экспонаты.
Композиция рассказа «Ханский огонь» построена на постоянной антитезе. Богатство усадьбы внутри — последствия Гражданской войны снаружи. Булгаков описывает величие дома, построенного в XVIII веке, в эпоху Екатерины II, когда привилегии вельмож достигли апогея. Дом Тугай-Бегов полон роскоши, ни одну вещь не продали его хозяева ради куска хлеба, как это делали Ордынины. Особняк поражает архитектурным размахом, каждая комната украшена предметами искусства, со стен смотрят цари и дворяне. Все портреты словно говорят о том, что время императоров и князей прошло, потому так неприятны и мрачны лица на картинах. Дом Ордыниных «верно полетел в пропасть, — он, большой дом, собиравшийся столетием, ставший трёхсаженным фундаментом, как на трёх китах, в один год полысел, посыпался, повалился»19, — отражая нравственное падение своих хозяев. А дом Тугаев — исполин, который своей застывшей красотой резко контрастирует с гротескными образами своих последних владельцев.
Булгаков проводит исторические параллели, подчёркивая скрытый конфликт. Античные времена прошли, но человеком как прежде руководят жадность, ненависть и месть, сжигающие всё на своём пути. Через гротеск проводится мотив иллюзорности былого величия княжеской семьи: Цезарь — кличка дряхлой собаки, которая охраняет музей. По старинному паркету ходят посторонние люди, заглядывают в будуары княгинь, оценивают портреты вельмож, рассматривают искусно сделанные сервизы.
Время словно остановилось в этой усадьбе, его олицетворяет образ старого камердинера князя — Ионы, ставшего сторожем. Имя Иона в переводе с иврита означает «голубь». Булгаков использовал аллюзию на образ ветхозаветного пророка, который, ослушавшись Божьей воли, не поплыл проповедовать в Ниневию — языческий город, погрязший в грехе. Вместо этого, пророк отправился в Испанию, но разразилась буря, во время которой его выбросили за борт. После трех дней, проведенных в теле кита, Иона был спасен и исполнил божественное повеление. Трагичен в булгаковском рассказе образ «старого скорбного» [Т. 2, с. 385] Ионы, по-прежнему верного Тугай-Бегам, обреченного оплакивать прошлое и ненавидеть настоящее. Камердинер презирает людей, сделавших из усадьбы музей, с трудом выносит экскурсии и тоскует по своему господину. В душе Ионы тлеет тихая и тёплая надежда на возвращение Тугаев, потому он так тщательно оберегает былое величие усадьбы.
В романе Пильняка отсутствует образ безоглядно преданного слуги, который охраняет сокровища и ждёт хозяев. Но овеян трагедией образ служанки Марфуши, влюблённой в Егора Ордынина, ставшей жертвой разуверившегося в жизни Бориса, который посмеялся над любовью брата.
Детали булгаковского рассказа наполнены символизмом: последний день особняка Тугаев сопровождает вой старого Цезаря, болезнь смотрительницы, приход большой группы людей, у которых Иона подозревает намерение украсть хозяйский сервиз. Два образа показаны как антагонисты через восприятие Ионы и Цезаря: Антонов, «совершенно голый, если не считать коротеньких бледно-кофейных штанишек», «пенсне на носу, склеенное фиолетовым сургучом» [Т. 2, с. 384], и «господин-иностранец, в золотых очках колёсами, широком светлом пальто, с тростью» [Т. 2, с. 385]. Иону оскорбило неуважение Антонова к окружающим и старому особняку, а Цезарь лаял на него с «особенной хриплой, старческой злобой, давясь и кашляя» [Т. 2, с. 385]. Второй господин произвёл на Иону вполне благоприятное впечатление, а Цезарь «взвыл на иностранца так, что тот побледнел, попятился и проворчал» [Т. 2, с. 385]. Времена изменились, и теперь не чопорный господин Антон ходит по просторным и помпезным комнатам, а полуголый товарищ Антонов.
На антитезе построена и история династии Тугай-Бегов: они пришли из враждебных Руси бескрайних степей. Родоначальник династии, повелитель Малой орды хан Тугай, двести лет с потомками стоял игом над славянским народом. Через описание портретов нескольких поколений князей, которые украшают стены усадьбы, Булгаков показывает историю не только семьи Тугаев, но и России: «Тускнея пятнами, с полотен вставала история рода с пятнами, то боевой славы, то позора, любви, ненависти, порока, разврата» [Т. 2, с. 388], — символичен повтор слова «пятна»: с одной стороны, старость картин, с другой — безнравственность. Велика роль цветописи: красные, бордовые, чёрные тона передают мрачный и жестокий характер Тугай-Бегов. Век Екатерины возвысил род Тугаев, но богатство и роскошь развратили семейство, а самой безнравственной была последняя хозяйка усадьбы. В тексте отсутствует имя этой женщины, дана лишь оценка её жизни: любовница Николая I, «носившая всю жизнь две славы — ослепительной красавицы и жуткой Мессалины» [Т. 2, с. 388]. Мессалина, третья жена римского императора Клавдия, прославилась распутством и склонностью к интригам, что погубило впоследствии не только её саму, но и её детей, а императором стал Нерон, который сжёг Рим. Аналогия выступает литотой: мать последних Тугаев ознаменовала закат собственного дома, у неё не будет потомков (Павел погиб на войне, а у Антона нет детей).
Иначе изображена у Пильняка мать Ордыниных: «Княгиня плачет, потому что она ничего не понимает, потому что железная её воля, её богатство, её семья — обессилели и рассыпаются, как вода сквозь пальцы»20, — мать не хочет верить, что родной дом стал адом для её глубоко несчастных детей.
Никто из Ордыниных не бежит из России. Князь Тугай эмигрировал в Париж, стал изгоем, но ему по-прежнему истово предан Иона, рыдающий от радости неожиданной встречи. Антон растерян от столь тёплого приёма, поэтому «и жалостливо, и тревожно у него кривилось лицо. <...> Боже, до чего ты старенький! — заговорил князь, волнуясь. — Но я счастлив, что всё же застал тебя в живых» [Т. 2, с. 391—392]. По сути, и князь, и Иона очень одиноки, лишены своего привычного мира и глубоко несчастны. Но ностальгия у Антона сменяется глухим отчаянием и яростью. Тугай в ужасе от того, что из его дома сделали музей, что чужие люди смотрят на его наследство, а порой и глумятся над памятью его предков.
Антон лишает Иону последней надежды на возвращение былого: «Ничего они мне не вернут... Ты, видно, забыл, что было... Не в этом суть» [Т. 2, с. 393]. Ордынская кровь князя взывает к мести и разрушению, постепенно в образе последнего Тугая начинает проявляться что-то дикое, степное. Он узнаёт, что исследователь Эртус планирует открыть в особняке библиотеку и школу: «Тугай-Бег съёжился в кресле, поскрёб подбородок ногтями, затем зажал бородку в кулак и стал диковинно похож на портрет раскосого в мурмолке. Глаза его подёрнулись траурным пеплом» [Т. 2, с. 394]. У Антона нет будущего, а его прошлое оказалось в заложниках у Эртуса, который сидит в его кабинете, пьёт чай из его сервиза, перечитывает его личные бумаги. Чужой человек переписывает историю его семьи — осознание этого наполняет душу Тугай-Бега отчаяньем. В этот момент князь становится подлинно трагическим героем: «По живой моей крови, среди всего живого шли и топтали, как по мертвому. Может быть, действительно я мертв? Я — тень? Но ведь я живу. <...> Я всё ощущаю, чувствую. Ясно чувствую боль, но больше всего ярость» [Т. 2, с. 398]. Тоскливый вой Цезаря заставляет Антона опомниться и действовать. Бессильная ярость окончательно стирает с лица Тугая европейский лоск, проявляя черты предков: «Глаза его косили, как у Хана на полотне, и белел в них лишь лёгкий огонь отчаянной созревшей мысли. <...> Не вернется ничего. Всё кончено. Лгать не к чему. Ну, так унесем же с собой всё это...» [Т. 2, с. 398—399], — Тугай предал огню свой дом, защищая историю своей семьи от грубого вмешательства в свой мир посторонних.
Ордынины у Пильняка не любят свой дом, ставший для них символом разгульной жизни отца и деспотизма матери, но в этот дом они вернулись с первыми раскатами революции, пытаясь спасти хотя бы иллюзию полноценной жизни. Им трудно прийти к пониманию и принятию новой реальности. Но Егор играет «Интернационал», Наталья работает в больнице, Глеб напряжённо ищет истину — они хотят быть нужными в новой жизни страны.
Своим поступком Антон оставил Ионе только одно: пепел былого величия особняка, в котором прошла его жизнь. Старик — единственный, кто верил в величие Тугаев, даже после заката империи, потому спешил князь, «чтобы не слышать первого вопля Ионы из караулки, воя Цезаря, втянул голову в плечи и незабытыми тайными тропами нырнул во тьму» [Т. 2, с. 399]. Он растворился в ночи, призрак скорби, — последний из рода Тугай-Бегов. Горят предметы искусства, книги, портреты, горит прошлое России.
В романе «Голый год» по прихоти сапожника Зилотова, решившего «Бога попрать»21 ради новой веры в красную масонскую звезду, сгорает древний монастырь, где устроили Отдел Народной Охраны Ордынского Совдепа, продавали помидоры, работали девушки, которые без жалости делали аборты. О том, как горели барские и купеческие дома, Пильняк говорит вскользь, описывая революционные волнения, а у Булгакова сгоревший особняк — развязка конфликта. Лейтмотив рассказа «Ханский огонь» складывается из философского восприятия автором истории: всё проходит, в мире нет ничего вечного. Князь, у которого нет наследников, не хочет оставлять дом для других людей. Поступок князя страшен: он сам уничтожает свой дом, который пощадили и революция, и Гражданская война. Тугай сжигает особняк, предавая его искупительному огню.
В народе Пильняк видит надежду на светлое будущее, олицетворением которого становится Архипов, восстанавливающий завод: «Ибо нет такого, чего нельзя сделать, — ибо нельзя не сделать»22. Он терпеливо строит новую жизнь, выбирая Наталью в качестве жены и помощницы: «Не любить — и любить. Ах, будет и уют, и будут дети, и — труд, труд!.. Милый, единственный, мой! Не будет лжи и боли»23. Постепенно к героям приходит принятие нового времени. Семья Ордыниных не останется без наследника, потому и дом, несмотря на свою ветхость, цел. Там живут Архип и Наталья, продолжая и соединяя традиции и нравственные ориентиры народа: «Архипов пьёт чай с блюдечка, с пятерён, под кожаной курткой — жилетка, и косоворотка под жилеткой. Наталья Евграфовна в красной вязаной кофточке и чёрной юбке, и волосы венцом — косами»24. Герои Пильняка пришли к выводу, что надо быть ближе к народу, надо трудиться, как предки, ведь крестьяне носили косоворотку для того, чтобы при работе не раскачивался на шее крестик, прятали его возле сердца. Архиповым предстоит много работы для создания нового мира, но именно в труде закаляются характеры, а лес в финале романа «стоит как Илья-Муромец»25, значит, и Русь выстоит, возродится.
В статье Л.А. Трубиной читаем о творческом методе Б. Пильняка: «Он воплощает в произведении мысль о сложности исторического бытия России и необходимости, двигаясь вперёд, опираться на исконные устойчивые начала жизни народа. Здесь нет места историческим разрывам, настоящее всегда несёт в себе прошлое и устремлено в будущее»26. У Булгакова же финал рассказа мрачен и безысходен: Тугай спешит за границу, чтобы жалеть себя и ненавидеть тех, кто лишил его былого могущества, созидать будут другие.
Для Блока одним из символов разрухи и упадка страны является тёмный огонь татарской ярости. Булгаков и Пильняк продолжают эту традицию — их герои принадлежат к родам татарских князей. Но роман «Голый год» показывает потомков татарских князей, изменивших свою жизнь, отказавшихся от прошлого во имя будущего, а рассказ «Ханский огонь» — историю рода, не имеющую продолжения, поскольку герой отказался от будущего во имя прошлого.
Примечания
1. Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. С. 26.
2. Там же, с. 109.
3. Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. С. 87—88.
4. Там же, с. 252.
5. Маяковский В.В. Собр. соч.: В 2 т. Т. 2. М.: Изд-во «Правда» 1988. С. 263.
6. Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 5. С. 225.
7. Крандиевская-Толстая Н.В. Воспоминания. Л.: Лениздат, 1977. С. 136.
8. Шиллер Ф. Драматургия. М.: Художественная литература, 1983. С. 218.
9. Там же, с. 220.
10. Там же.
11. Там же, с. 287.
12. Пильняк Б.А. Голый год. М.: АСТ, 2009. С. 170.
13. Там же, с. 55.
14. Там же, с. 56.
15. Там же.
16. Там же, с. 59.
17. Там же, с. 71.
18. Пильняк Б.А. Голый год. С. 94.
19. Там же, с. 55.
20. Пильняк Б.А. Голый год. С. 75.
21. Пильняк Б.А. Голый год. С. 161.
22. Пильняк Б.А. Голый год. С. 202.
23. Там же, с. 214.
24. Там же, с. 213.
25. Там же, с. 234.
26. Трубина Л.А. «Главная глава истории — в России». Образ времени в творчестве Бориса Пильняка // Литература в школе. М., 2006. № 4. С. 11.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |