Выскользнув из салона, с понурой головой направился к подъезду родного дома. Хотя зачем — не знаю. Зашагал — и все! Такси тронулось с места и растворилось за углом. У дома толпился народ. Из окон третьего этажа валил густой дым. Кому-то очень не повезло! Стоп... Ё-моё! Да это же моя квартира горит. От этого познания истины сердце подскочило как ужаленное и начало трепыхаться с удвоенной скоростью. Тело размякло. Ноги ватные. Краем уха ловлю окрики соседей:
— Вот не повезло... как полыхнуло... жуть... Пожарников хоть вызвали?
— А — то! Кажись, Нюрка звонила... обещались скоро быть...
— Знаем мы их скоро... ну... надо же такое...
Вначале я засуетился, затем, прикусив до боли верхнюю губу, заставил себя глубоко вздохнуть, немного задержал дыхание и только затем выдохнул. Вдруг в окне кухни мелькнула морда Матвея. Вот черт! Больше не раздумывая ни секунды, кинулся стрелой в подъезд. Створки лифта перед самым носом демонстративно захлопнулись, и старый ящик надрывно взвыл. Не дожидаясь возвращения транспортного средства, понесся по ступеням не хуже спринтера...
И вот мой этаж. Едкий дым упорно просачивался сквозь дверные щели, наполняя лестничную площадку терпким облаком. В глазах защипало. Черт! Каково же там сейчас Матвею? Надо что-то делать, а то...
Паника и ужас происходящего ошеломили с новой силой, и я попросту остолбенел, не в силах хоть что-либо предпринять. Как в мыльном сериале, с искаженной гримасой на бледном лице схватился обеими руками за голову. Воображение рисовало настоящий ад, царствующий за дверью моей квартиры. «Трус! — выругал я сам себя. — Вперед! Там же Матвей!».
Скрипнув, приоткрылась соседняя дверь, показалась длинная несуразная фигура соседа. Он был как всегда навеселе. Шурик, бросив на меня сочувственный взгляд, невнятно промямлил:
— Дела, блин... ну, ты это... не дури: не лезь! Жизнь-то дороже.
— Там Матвей! Я должен... обязан ему помочь... — отмахнулся я.
Вероятно, он прочитал на моем лице безумную решимость переступить черту, поэтому и гаркнул:
— Эй! Денис... даже не думай... зажаришься как отбивная...
Последнее предупреждение как хлыстом подстегнуло к действию. Я кинулся к двери, нервно пошарив в кармане, нащупал ключ и лишь с третьей попытки вонзил его в замок. Сжав зубы, рванул дверь на себя. В лицо сразу ударил жар. Глаза заслезились. Сквозь пелену дыма ничего не разглядеть. Закашлявшись, инстинктивно выскочил на площадку. Теперь, оценив трезво ситуацию, мое рвение слегка поостыло. Поджариться заживо, как и предупреждал Шурик, действительно не хотелось. Но тогда как же поступить? Если сейчас ничего не предприму, то буду жалеть всю оставшуюся жизнь — хотя жить-то мне осталось... да уж...
— Кис! Кис! Кис! — призывно позвал я. — Матвей! Матвей! Выходи, дурашка! Иди ко мне. Кис! Кис! Кис!
Наглотавшись едкого дыма, закашлялся, отступив назад.
Шурик, стоявший на страже своей квартиры, крикнул:
— Денис, елки — палки, говорю же — не дури! Идем, лучше выпьем. Угощаю.
Вдруг меня осенило! Так и не ответив на призыв Шурика, ринулся в соседские апартаменты. За мной последовал хозяин. Миновав прихожую, я влетел прямо в ванную. У соседа от удивления глаза чуть не вылезли из орбит. Бедняга никак не мог взять в толк, что я такое задумал.
— Эй! Ты чего? — услышал я вслед. — Точно... с катушек слетел...
Нет! У меня не свело живот и даже не затошнило — я лишь собрался осуществить свой дерзкий безумный план. Резким движением крутанул кран и прямо в костюме залез под ледяной душ. Еще раз повторяю: я вовсе не сошел с ума! Просто видел подобное в одном крутом триллере. Холодная вода тут же взбодрила, но воинственный пыл вовсе не остудила, а наоборот, протрезвила ровно на столько, насколько нужно, дабы эмоции не зашкаливали логику.
В проеме двери замерла озадаченная физиономия Шурика:
— Ты чего? Того? Совсем «крышу» сорвало? Вылазь!
Не обращая на парня никакого внимания, молча схватил сушившееся на веревке большое махровое полотенце, намочил хорошенько в воде и бросил себе на макушку. Все, готов — экипирован! Практически супермен! Отстранив с пути бурчащего озадаченного соседа, молнией вылетел из гостеприимной квартиры. Оставляя за собой мокрые следы, сходу окунулся в пылающий ад.
В мозгу неустанно звучало: «Матвей! Нужно... нужно... успеть!».
— Ксс! Ксс! — хриплю я. Глаза жжет едкий дым, дыхание спирает. Кашляя, продолжаю шипеть: — Матвей! Ну, где же ты? Ксс! Ксс!
Черные клубы дыма не дают приглядеться. Пробираюсь в кухню. Тянусь к подоконнику. О, ужас! Там его нет. Тогда где же он? Снова хриплю: «Ксс! Ксс!» — в ответ полная тишина, конечно, не считая трескотни разгулявшегося пожара. Господи, где же он? Хватаюсь за ручку оконной рамы и тяну на себя. Хлынувший поток прохладного воздуха разрежает дым. Дышать все равно чертовски трудно, глаза лезут на лоб — высовываю голову в окно и жадно дышу. Внизу толпа — но мне не до них. Господи! Где же Матвей?
Начинаю терять надежду найти своего любимца в этом кромешном аду. Вдруг слышу жалобный писк, исходящий, по всей вероятности, из ванной. Мчусь туда. Не видать... наклоняюсь в три погибели и заглядываю под ванну — так и есть: забился в панике в самый угол. С трудом вытягиваю за шкирку перепуганное животное. Бедняга еще не сознает, что практически спасен, поэтому упорно брыкается, царапая ладони. От удушья голова идет кругом — не хватало еще растянуться здесь без сознания — вот тогда будет действительно смешно! Крепко прижимаю к мокрой груди податливый притихший комочек — и ходу...
Беснующееся пламя уже захватило коридор. Елки-палки! А как же роман! Эта мысль на миг внесла сумятицу в мои действия. В то же мгновенье нога вдруг подворачивается и, споткнувшись о порог, лечу вниз, интуитивно разжав руки. Матвей выскальзывает из рук и, благополучно приземлившись, жалобно подает голос. Пытаюсь подняться, но, ощутив дикую боль в ноге, взвыл. Шурик, несмотря на поглощенные градусы, поджидал меня с ведром воды, наполненным до краев. Без промедления окатывает ледяной струей.
— Ну, ты даешь! Действительно сумасшедший! — причитает он, склонившись надо мной. В ответ я только закашлялся. Еще одна попытка приподняться осталась безуспешной — острая боль пронзила всю ногу. Кажись, допрыгался! Матвей, мурча, трется своей вздыбленной шерстью о мою мокрую штанину. Жалобно заглядывает в глаза, будто упрашивая принять подобающее человеку вертикальное положение. Молча, беспомощно гляжу на дверь, из которой по-прежнему сочится дым. Глаза слезятся, зато любимец мне благодарен. Черт! А как же роман? Вот незадача! Все, нет романа, сгорел... как все не кстати! Вся эта хреновина с лихорадочной быстротой проносится в разгоряченном мозгу.
Тем временем дверцы лифта распахиваются: оттуда вываливаются двое крепких пожарных в экипировке.
— Вы хозяин? С Вами все в порядке? В квартире больше никого? — посыпались вопросы наперебой. В ответ утвердительно киваю:
— Никого... только рукопись... — шепчу я.
Но этого они уже не слышат: началась трудоемкая борьба с огнедышащим драконом.
Сосед, бурча что-то неопределенное, тащит меня в свою берлогу, дверь за нами захлопывается. Скривившись от боли, бросаю якорь на стуле.
— Ну, ты даешь! Просто сумасшедший! Ты же мог там того... не точно, не в себе... — без остановки тараторил неугомонный Шурик. — Это же надо: котяру пожалел...
— Открой окно! — ворчу я.
Нехотя Шурик следует моей просьбе.
В комнате полный бардак. Вещи разбросаны, по углам — паутина, зато на маленьком журнальном столике поодаль — целый набор пустой стеклянной посуды: бутылки из-под пива, водки, вина — короче, можно открывать музей. А что с алкаша за спрос? Но мне сейчас не до этого. На душе мерзко: конец бесславного пути близится неумолимо, а тут еще совсем не кстати — пожар.
— Может, все-таки выпьешь? — настойчиво предлагает сосед, уверенный на все сто, что это лучшее лекарство от всех бед. — Давай, не стесняйся... водочки или винца? Я сегодня гуляю: получка!
— Нет, спасибо... — скривив губы, как можно вежливей отнекиваюсь я. — Только не сейчас...
— Ну, вот те на... ладно... дело хозяйское... нога-то болит? — Молча киваю. — Непорядок... — продолжает бурчать парень. — Надо «скорую» вызвать. Ты это... сильно-то не переживай — всякое случается... — утешает он. — Все будет путем — вот увидишь! Сейчас звякну в «скорую»... и одежонку сухую подыщу...
Бросив еще раз сочувственный взгляд, Шурик исчезает из комнаты. Вскоре до меня донесся его голос... затем какая-то возня, и он появляется вновь.
— Скоро будут... не успеешь и глазом моргнуть, а это... — он бросает на диван спортивный костюм, — тебе... переодевайся, а то еще заболеешь.
Переодеться действительно не мешало бы. С одежды каплями сползала вода, образовывая на полу лужицу. Автоматически киваю, но в голове монотонно звучит лишь одно: рукопись... как же так? Что за хроническое невезение. Вздыхаю. Проглотив подошедший к горлу ком, молча переодеваюсь. Нога ноет не переставая. Видя мое кислое лицо, сосед, подхватив с пола мокрую одежду, куда-то растворяется...
— Ну, что, допрыгался! А мы ведь предупреждали! — слышу до боли знакомый голос.
Подскакиваю как ужаленный. Дверцы потертого шкафа, стоящего напротив меня, отворяются. Оттуда бодро выпрыгивает Клик, держа в руке поднос с бумагой, пером и чернильницей. Ухмыляясь, как ни в чем не бывало подмигивает левым глазом. «И что он все моргает? Нервный, что ли»? — раздраженно думаю я. Тем временем карлик подкатывает ближе и, заблеяв, продолжает обработку живого неподатливого материала, коим в данной ситуации являюсь я.
— Ну, что, допрыгался, голубчик, — повторяет он, будто у меня склероз. — А мы ведь предупреждали: нечего тянуть резину — беду накличешь! Ладно уж, хватит горевать! Горе — не беда. Сейчас подмахнешь бумагу — и все сразу образуется! Раз, и не каких проблем!
Насупившись, я недобрым оком взглянул на сатанинского прихвостня, затем, показал фигуру из трех пальцев, словесно добавив:
— Во видал? Так и передай своему начальству.
— Ну, вот, опять — двадцать пять! Говорю — подписывай... — тут голос карлика понизился до змеиного шипения, но, вовремя осекшись, снова заблеял: — Подпиши и по рукам! Все ведь только выиграют от этого...
— Нет, не по рукам, а... — упрямо протестую я, — по голове! Если ты сейчас же не сгинешь! П... шел вон... шестерка... надоел до чертиков!
— Фи... как грубо! Ну, да ладно, обижаться не стану. Похоже, у тебя действительно «крышу» снесло от всех этих передряг... — Карлик мерзко хихикнул. — Ну, тогда не взыщи! Сам виноват. Нет — так нет!
— Катись! Катись! — раздраженно ору я.
Выдав на прощание залихватское: «гут бай!» — изверг снова забрался в шкаф, плотно захлопнув за собой дверцы. Осмелев, я запустил вслед пустую стеклянную посудину — одну из коллекции соседа — с досадой прокричав, будто исчадие ада могло в этот момент меня слышать:
— Да пошли вы... к черту! Сволочи! Запугать меня решили... шиш вам!
Но не успел я отвести, как следует душу, услыхал аплодисменты, всколыхнувшие воздух. Поперхнувшись на полуслове, шарю глазами по комнате — никого. Странно! Делаю печальный вывод: шоковый синдром — знаю, такое бывает. Но ничего страшного: выкарабкаемся. Не я первый, не я последний.
— Ха! ха! — слышу звонкий смешок. — Да нет же, чудак-человек! Это же я — твой знакомый. Вот пришел справиться о твоем самочувствии. Гляжу: ты на взводе...
Я облегченно вздохнул.
— А! Старый знакомый! — обращаюсь в пустоту. — Значит, мозги мои пока в порядке и дееспособны. Это, по меньшей мере, радует.
— Ну, не такой я уж и старый... скорее — зрелый...
— Ты что, обиделся?
— Да нет, я так, к слову. А мозги у тебя в порядке, притом в полном! Так что расслабься и дыши глубже. Просили передать: все уже позади — поздравляю!
— Чего?! — удивился я. — Поздравляю? Издеваешься, что ли? Не знаю, что позади, а что нет — по-моему, все очень хреново! Сам посуди: квартира сгорела, рукопись сгорела, нога вывихнута, вот-вот слуги дьявола нагрянут вновь — в общем, полный... аут! Доведен, что называется, до кондиции. Так что поздравлять не с чем...
— Ха! Ха! Ха! — снова наглым образом ржет невидимка. Там, откуда исходил смешок, материализовался карлик. — Привет еще раз!
— Ты? Ты что, и есть невидимка? Карлик кивнул. Еще и смеется... гад — заартачился я, не на шутку взвинтившись. — У меня, горе, а у него веселье...
— Ну, не серчай! Я не со зла. Просто у меня уже другая миссия. К тому же ты сильно ошибаешься. Во-первых, сустав тебе скоро вправят, во-вторых, рукопись цела — целехонька, а в-третьих, за твоей душой никто уже не явится. Спектакль окончен! Хеппи-энд!
— Хеппи-энд? — я чувствовал, как одежда, словно жвачка, прилипла к телу. Лоб и шея покрылись плотной испариной. — Какой спектакль, черт возьми! — недоумевая, прокричал я. — Что вообще происходит?
— Что происходит? — Да ничего особенного: самое обычное испытание на вшивость. И дабы ты быстрее переварил вышесказанное, популярно объясняю: кое-кто заключил пари. В общем... в основе договор, который ты так и не подписал, — то есть, другими словами, ты не отдал свою душу. Но это — тсс! По секрету... сугубо между нами...
— По секрету? Кое-кто заключил пари? Какое еще пари? — заикаюсь я, ничего не понимая. — Извини, но я ни хрена не понимаю!
— Футы — нуты, какие мы нежные... ну, да, ладно. Будь — по-твоему! Говорю же: кое-кто! Короче, тот, кто стоит во главе темных сил. Имя произносить не буду... Теперь, надеюсь, уяснил?
— Уяснил... — бормочу я, хотя на самом деле так ничегошеньки и не понял. Мозг лихорадочно работал в напряженном ритме, но все точки над «и» я так и не мог расставить. Слишком уж все таинственно и к тому же перевернулось с ног на голову. Вслух лишь произнес: — А можно все повторить еще раз и по порядку. А то у меня, «аналитическая программа» вот-вот зависнет...
— Повторить? — удивляется Клик. Это можно. Все очень просто, как дважды два четыре. Ладно, я не гордый: сбои в мыслительном процессе спишем на проявление нервного шока. Значит так — повторяю еще раз. Романы твои целы. Вижу по твоим глазам: не веришь. Отлично! Моментик! Сейчас сам воочию убедишься!
Вдруг из пустого пространства вываливаются две стопки бумаги и хлопаются рядом на диван. Меня уже трудно чем-нибудь удивить, но я, честно говоря, вновь поражен и на этот раз, слава Богу, приятно. Хватаю пару листов и бегло просматриваю — точно, мой роман. Затем — второй, начатый. Губы мои невольно растягиваются в улыбку. Надо же: еще улыбаться не разучился.
— Ну, вот, кажется, пациент оклемался... — прогнусавил карлик. — Флешка нужна... что ли?
Молча киваю. И действительно в ладони у меня появляется флешка.
— Еще вопросы будут?
Я растерянно пожимаю плечами, крепко сжимая в руке драгоценную штуковину.
— Ах, да! — спохватываюсь я. — А Шурик, сосед? С ним все в порядке? Ушел и как сквозь землю провалился...
— Фи! Опять мимо... под землю ему еще рановато. Парню как минимум еще годков двадцать отпущено. Заперся в туалете и в ус не дует. Живот у него вдруг свело... — Клик чуть хихикнул. — Может, съел чего — точно, не ведаю...
— Твои проделки?
— Ну, как сказать... может и мои — отослал, дабы не мешал светскому разговору. Доволен теперь?
Я киваю.
— Так... с романом все ясно, — вхожу в раж я, — а вот... насчет пари? Хотелось бы поподробнее, — с напыщенным видом полюбопытствовал я.
— Вот напасть! — восклицает собеседник. — Ты что, склеротик? Информация засекречена и разглашению не подлежит! Я и так превысил полномочия...
Я разочарованно вздыхаю. Очень жаль, а так хотелось бы узнать...
Клик засопел:
— Ладно, уж! Уважу. Ну, что тут непонятного! На твою персону заключили пари. Одна сторона утверждала, что продашь душу, другая же — наоборот. В итоге ты справился и теперь все позади!
Я расплылся в широкой улыбке: оказывается, все было не зря. И тут до меня дошло.
— Значит, и пожар тоже вы подстроили?
— В общем, да... как впрочем, и все злоключения на твоем тернистом пути.
— Хорошенькие у вас там развлечения. Где я теперь жить-то буду? Может, бомжевать прикажете? Развлекаются они, понимаешь...
— Ах, это? Нет ничего проще...
Тотчас в пространстве появился одинокий листок, плавно приземлившись в мои руки. На фирменном бланке отпечатан документ, внизу печать и подпись. Читаю. Это страховка на мое имя, на сгоревшую квартиру, датированная годом назад.
— Но я же не... как же?
— Не волнуйся, это просто маленькая компенсация, — перебил Клик. — Так сказать, за причиненные материальные неудобства. Притом, сие согласовано с представителями светлых сил.
— Ну, если согласовано. Ладно уж... — прокашлявшись, осторожно добавляю: — а моральный ущерб? Как с этим? Нервы-то того — тю-тю... не железные...
— А вот это по-нашему, по-деловому. Вижу хватку. Палец в рот не клади! Но уверяю, все учтено, даже это. Ты цифру-то внизу внимательней изучи. Думаю, с арифметикой в ладах...
Прищурив левый глаз, всматриваюсь в закорючки — так и есть: сумма довольно приличная, даже более чем — жаловаться просто грех. Конечно, ею нервы не восстановишь, но в санаториях подлечиться можно.
— Благодарствую, конечно... но у меня назрел последний вопрос. Как же сложилась дальнейшая судьба мастера и его возлюбленной?
Затаив дыхание, жду с нетерпением ответа.
— Значит, любопытство коварное гложет? Слегка киваю. — Вопрос не в моей компетенции.
— А в чьей?
— В чьей? Он явится с минуты на минуту, — после этой фразы Клик безвозвратно исчез.
Шкаф распахнулся, и оттуда шагнул Левий Матвей в своем повседневном хитоне, держа под мышкой тонкую стопку белых листов.
— Приветствую тебя, рыцарь пера! Вот то, что ты возжелал знать, — и вошедший протянул сочинительство, написанное мастером собственноручно. Наперед скажу: так как мастер выиграл пари... его и Маргариту заберут в Свет — как образумившихся и достигших просветления. Более его не будут терзать бессонница, бессилие и скука. Он будет навевать во сне грандиозные мысли новым прозаикам.
Я молча киваю, не в силах от переизбытка чувств вымолвить ровным счетом ничего. На душе становится практически спокойно. Нетерпеливо пробегаю глазами первые строки, и уже было собрался поблагодарить гостя, но... тот растворился.
Внезапно ощутил в комнате еще чье-то присутствие. Тревожно скосил взгляд в сторону окна. Там окутанный легкой дымкой парил Ангел. Да, именно тот, с кем я имел честь беседовать в стенах Божьего храма. Значит, и он в курсе всего? Я, было, хотел открыть рот и поприветствовать, но он, загадочно улыбнувшись, тотчас растаял. В тот же миг я отчетливо услышал скрип открывающейся входной двери, шаги, затем приятный женский голос:
— Где пострадавший?
— Он здесь... в комнате... проходите! — послышался хриплый баритон соседа, наконец, с честью выбравшегося из туалета.
В первый момент я даже не поверил своим глазам. Боже мой! Знакомое лицо! Между прочим, белый халат ей очень к лицу. Вошедшим фельдшером, как ни смешно это звучит, оказалась Рита. Да, та самая, которую я нес на руках, спасая от давки. Тогда я лишь запомнил ее имя, очаровательную милую улыбку и прекрасные голубые глаза, снившиеся мне в последнее время.
— Это Вы? — удивилась девушка.
— Я... а то кто же, — широко улыбнулся я.
— Как самочувствие? — деловито осведомилась Рита.
— А Ваше? — перебил я, и мы дружно расхохотались, удивив своим странным поведением медбрата и соседа...
Ну, вот, кажется, и все. Все передряги, слава Богу, остались позади — впереди, надеюсь, меня ждет лишь хорошее, а главное в такой милой компании!!! Чего и вам желаю!
Не теряя времени, с жадностью набросился на заключительную часть исповеди мастера написанную им собственноручно...
* * *
«...Я шел, шелестя подолом плаща, озираясь вокруг в поисках возлюбленной и, лишь преодолев середину зала, увидел Марго, сидящей на возвышении в компании Воланда. Наши глаза встретились, и она тотчас вскочила с кресла.
— Сядьте, Маргарита Николаевна, негоже вам выпрыгивать с места, словно спелая оливка с тарелки, которую желают съесть и вонзают ей в бок вилку, — неодобрительно проронил Воланд.
Марго, прикусив губы, молча опустилась в кресло, но ее душа запылала от боли, кулаки невольно сжались, вонзая ногти в ладонь.
— Клик! — обратился повелитель к карлику. — Подведи к нам гостя. Пусть поведает, с чем пожаловал. Очень любопытно, знаете ли!
— Слушаюсь, мессир, — бросил тот и кинулся исполнять волю повелителя тьмы. Вмиг оказавшись подле меня, карлик прошептал: хозяин просит Вас подойти к нему. Ну же, смелее... — А себе под нос недовольно добавил: «Каков нахал! Какая невоспитанность! Врывается без приглашения, будто его здесь ждут...».
Огонь ненависти, бушевавший в моей душе, внезапно стих, злобу сменила холодная осмысленность. Я молча приблизился к трону. Марго на мгновение потупила затуманенный взор. Теперь нас отделяли лишь шесть ступенек, покрытых шкурой огромного бурого медведя.
По левую руку от Воланда замерла его свита: Азазелло, карлик Клик, рыжая красавица Гелла, по-прежнему совершенно нагая, чуть прикрытая нарядным кружевным фартуком. Все они в полном безмолвии с наигранным равнодушием ожидали развязки. Маргарита же застыла в кресле, ее руки безвольно упали на позолоченные подлокотники, края которых украшали зловещие головы драконов.
Воланд с долей иронии обратился к карлику:
— Напомни мне, голубчик, разве я приглашал этого господина на бал? Я, признаюсь, запамятовал. Вот уж не лелеял надежду его здесь увидеть.
— Вы совершенно правы, мессир, он самозванец и нагло явился сюда без приглашения. Да, к тому же, в непотребном виде. И это свершившийся факт. Прикажете выкинуть вон?
— Ну, зачем же так жестоко? Раз он прибыл — значит, на то у него была весомая причина. Выслушаем его. Думаю, от нас не убудет. Говори же, рыцарь пера, что привело тебя в мой замок? Зачем ты покинул тишину и покой? Разве ты был там несчастлив? Я вижу твои мысли: мол, я заманил тебя в сети грез, тишины и безмолвия... может и так, но я спускаюсь на Землю, чтобы поиграть и развлечься. Глупец! Ты не понял главного — я падший ангел и в этом моя суть! Поэтому за мной и закрепилась довольно странная, немного преувеличенная людьми репутация.
Мои глаза беспокойно забегали, на лице появилась растерянность. Насмешливые взгляды свиты повелителя тьмы внесли сумятицу в мою и без того трепещущую душу. Наконец, мысли сгруппировались и, глядя Воланду прямо в глаза, я немного бессвязно изрек:
— Умоляю, выслушайте меня... и только затем выносите свой приговор.
— Дипломат! — насмешливо фыркнул Азазелло, скосив свой кривой глаз.
— Может, я спохватился слишком поздно... — пропустив ехидное замечание, мимо ушей, продолжил я, — не знаю. Я знаю лишь то, что допустил страшную ошибку и поплатился за это. Я по наивности своей полагал, что в тишине и безмолвии найду покой, тем более в присутствии любимой женщины. Но... прошло немного времени, душа выздоровела, а мозг очнулся от спячки.
Зачем писать, если не для кого! Да, я выздоровел... созрели новые мысли... и теперь я жажду обычной плотской жизни. Что проку, словно улитке, сидеть сложа руки в запертом доме. Прошу: отпусти нас назад, в подвальчик... разве я прошу слишком много?
— Вздор! Ты спохватился слишком поздно... к тому же, есть еще одно небольшое обстоятельство. Ты забыл спросить у Маргариты: хочет ли она возвратиться в прошлое? — усмехнулся Воланд и мельком взглянул в затуманенные слезами глаза женщины.
Мой взгляд также устремился на обескровленное лицо возлюбленной. В этот миг Маргарита напоминала прекрасную завороженную принцессу, находившуюся во власти нечистой силы. Но вот, словно сбросив колдовские чары, лицо ее оживилось, в глазах блеснул огонь, тело наполнилось энергией. Всплеснув руками, пренебрегая этикетом, она кинулась ко мне, заключив в объятия, и тут же безудержно разрыдалась.
— Милый... я пришла сюда лишь с одной целью, — сквозь слезы, всхлипывая, несвязно пробормотала она, — воплотить твою мечту в реальность. Я хотела, как лучше... поверь мне...
— Нашу мечту... — поправил ее я. — Успокойся, милая, все будет хорошо...
Маргарита робко взглянула в мои глаза, увидев в них решимость.
— Я верю тебе, мастер! На этот раз ты пойдешь до конца...
— А ты? — затрепетал я. — Ты со мной?
— Я?! Я буду с тобой всегда, что бы ни случилось. Веди меня, мой господин!
Я страстно прижал к себе дрожащую Маргариту и нежно поцеловал в лоб. Как ни странно, но вера в то, что все действительно закончится благополучно, еще сильнее укрепилась в моем сознании.
— Ну, прямо, сцена свидания Ромео и Джульетты, — прокомментировал жадно наблюдавший за происходящим Воланд. — Хотя, ежели сказать правду, я предпочитаю Отелло и Дездемону. Больше эмоций, страсти, накала! Ну, да ладно. Оставим лирику слюнтяям... — Он вынул большие золотые часы и, взглянув на циферблат, покачал головой. — Ай-яй-яй! Как быстро бежит время. В пылу спора запросто могут пролететь года. Но не злоупотребляйте моим терпением. Давайте перейдем к сути дела. Допустим, я исполнил бы вашу просьбу, и вы действительно вернулись... и что дальше? Допустим, даже... я подчеркиваю, даже — опубликуют Ваш роман. Кому, скажите мне на милость, это нужно? А? Подумайте сами!
— Кому? Естественно, людям... — молвил я в ответ.
— Ишь ты! Людям... ну, Вы, милейший, отмочили шутку чище Адама, надкусившего яблоко. Ха! Ха! Ха! Вы меня рассмешили. Значит, хотите, чтобы слова, вышедшие из-под Вашего пера, изменили людишек? Ты наивен и смешон! Оглянись вокруг: оторви свое перо от бумаги. Все изменилось не больше капли в море.
— Возразить тебе трудно... но что проку оставаться в тени, ничего не предпринимая. Это не мой путь — это выше моих сил...
— Вздор! Вздор! И еще раз вздор! Не мели чепухи! Ведь сам посуди: проносятся года, люди рождаются и умирают, меняются взгляды, религии и их толкование; войны следуют одна за другой — я смотрю на все это и потешаюсь над вами. Пророков и мудрецов вы толкали на костер, но проходили века, и вы жалели о содеянном. Ради потехи я готов лицезреть все это еще несколько тысяч лет и даже аплодировать! Человеческому невежеству нет предела, и это меня утешает. Сын убивал отца, а отец сына; золото ослепляло глаза, толкая на преступления... — так было и так будет, ибо так устроен человек! А значит — сей спектакль не закончится никогда!
Этот словесный удар был действительно силен, но я не дрогнул.
— Во всем выше сказанном есть доля правды. Но...
— Доля правды! Ха! Ха! Ха! — перебил Воланд. — Это чистая правда... высшей пробы! Конечно, иногда бывают исключения. Но лишь иногда! — подчеркнул он. Похоже, эта беседа его весьма забавляла. — Я вижу, тебя не переубедить! Настроен ты серьезно. Жизнь уже наказала тебя, накажет и снова. Твои мечты вновь разобьются, как волны о неприступные скалы. Тогда ты завоешь, как раненый зверь...
— Пусть так! — воскликнул я. — Но я хочу прожить свою жизнь до конца. А ты сделай милость: отпусти нас! Верни меня и Марго в наш подвал, откуда похитил коварством.
— Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Сделать это, даже если б я захотел, уже не в моей власти. Печать вечности наложена, и договор скреплен. Так что, увы...
— Тогда отпусти нас с Марго в Свет! Может там, наконец, я стану счастлив!
— Отпусти! Это слишком просто. Это право нужно заслужить. Уж не обессудь! Таковы правила. К тому же тебя там не очень-то возжелали видеть... — добавил Воланд.
— Все меняется, изменился и я. Мне сообщили, что... они пересмотрели свое решение относительно меня и готовы принять — дело лишь за тобой...
— За мной, говоришь? Ну, что ж, здесь они действительно правы. Но! Но и еще раз но! Во мне нет ни любви, ни ненависти к тебе, мастер пера. Скажу более — ты действительно изменился. О да! Я чувствую, как в твоих жилах забурлила горячая кровь предков. В отличие от тебя некоторые из них были отважными рыцарями и неплохо орудовали мечом, защищая свою честь. Хотя... и ты оказался не простак.
Заслышав последние слова, Азазелло оскалился, блеснув уродливым клыком.
— Итак, что ты желаешь предложить для решения насущного вопроса?
— Я чувствую, назревает конфликт! — по-ребячески восторженно воскликнула Гелла и тут же осеклась, завидев недовольный испепеляющий взгляд повелителя.
Карлик, почуяв, что запахло жареным, начал расхаживать взад-вперед, заложив руки за спину, причитая: «Ох, уж эти женщины — восторженные творения! Один ветер в голове...».
— Нет, не скажи: бывают и исключения, — встрял Воланд, многозначительно посмотрев на Маргариту, дав этим понять, кого имеет в виду. — Итак, как же мы поступим в создавшейся ситуации? Ты, верно, размышлял над этим, мастер? Смелее, я готов выслушать практически любое разумное предложение.
Наступила давящая тишина. Я взвешивал все за и против, дабы не ошибиться и принять единственно правильное решение, от которого зависела наша дальнейшая судьба.
— Надеюсь, Вы громогласно огласите решение. Все в нетерпении! — Воланд, не мигая, смотрел прямо мне в глаза и ждал ответа.
— Пожалуй, я знаю... — не выдержала Маргарита, хорошо помня слова Фриды. Она изо всех сил старалась скрыть от всех душившее ее волнение.
— О, женщина! Недопустимо вмешиваться в разговор мужчин, когда дело касается чести! — оборвал ее Азазелло.
— Пусть говорит... — возразил повелитель тьмы. — Ей можно...
— Благодарю вас... — тихо произнесла Маргарита, затем, повысив голос, который чуть дрожал от волнения, проговорила: — Я хотела предложить... ну, если это, конечно, возможно — пари!
— Пари? — Воланд удивленно приподнял бровь. — Пари... Что ж, выбор, скажу я вам, недурен. Но извольте объяснить более подробно суть вопроса. Как это будет происходить? Каковы правила?
«Ну, вот... Марго снова все решает за меня. Хотя... я предложил бы то же самое». Очаровательная улыбка и вернувшийся румянец на щеках Маргариты подействовали на всех успокаивающе, до конца разрядив накалившуюся атмосферу.
— Эта мысль, мессир, пришла ко мне неожиданно, и я сразу представила, что она устроит обе стороны. Я смею предложить нечто: разрешить спор, сделав ставку на одного из смертных, дабы проверить, продаст ли тот свою душу при неблагоприятно сложившихся для него обстоятельствах или же нет! — тут она умолкла, вперив горящий взгляд в Воланда.
— Лихо! Бьюсь об заклад, что Вам эту идею кто-то подбросил! — воскликнул властелин тьмы. — Слишком уж она хороша!
— Обижаете... — надув губки, отпарировала Маргарита. В глазах ее блеснула надежда. — Я ведь не какая-нибудь пустышка. Я и сама могу кое-что придумать. Представьте себе!
— Ну, что ж, сами так сами... в общем, я не возражаю. Извольте! В этом случае наши шансы действительно уравновесятся. Не так ли? К тому же, мы можем наблюдать за происходящим прямо здесь — в моем всевидящем глобусе, где реальность отображается с невероятной точностью.
— Получается, мы станем на некоторое время зрителями, — с неподдельной восторженностью воскликнула Маргарита. — Здорово! — Затем, повернувшись к мастеру, прошептала: — Милый, ну, чего ж ты молчишь? Решающее слово по-прежнему за тобой.
— Я согласен... Надеюсь, все будет происходить честь по чести... без обмана? — нервно сглотнув, я затаил дыхание в ожидании ответа.
— Ай-яй-яй! Негоже не доверять моему слову... — покачивая головой, строго заявил Воланд. — Ну, что ж, ежели так, то думаю, настал момент выбора кандидата. Очень занимательно, кто же станет, в конце концов, пресловутым Фаустом? Из каких сословий? Ученый муж или дерзкий разбойник, крадущийся в темноте. Романтический поэт или скряга, трясущийся и чахнущий над своими сокровищами. Выбор за тобой, мастер пера!
На этот раз ответ не заставил себя ждать. Смею думать, что никто из присутствующих даже не успел зевнуть, как я проговорил:
— Пусть им будет, скажем, кто-нибудь из писателей. Творцы грез мне более по душе... надеюсь, это возможно?
— Конечно, возможно! Более того — отличный выбор, скажу я вам. Да будет так! — изрек торжественно Воланд. — Ну-с, и кого же именно вы обрекли на эту роль, извольте полюбопытствовать?
— Кого?! — мои мысли заметались в лихорадочном темпе.
— Смелее, смелее же! Любого! Хоть из прошлого. Хоть из настоящего. А может, из будущего? Все, что душе угодно! Любые временные рамки. Позволено все!
— Будущее? Каково оно? — мои глаза заблестели. — Это, знаете ли, очень любопытно! — От стремительности происходящего я ощущал, что лишаюсь самообладания.
— Я за будущее! — воскликнула Маргарита. — Это действительно очень любопытно. Хоть одним глазком взглянуть! Милый, выбирай будущее, не ошибешься...
— Ну, что ж, пусть будет так! — выдавил я, немного колеблясь в правильности выбора.
— Отлично! — заявил повелитель тьмы. — Выбор сделан! Итак, будущее. Надеюсь, начало двадцать первого века вас устроит? — Мы в ответ дружно закивали. — Как же поступим с именем? Вам предложить список лауреатов, их личные дела или просто ткнете пальцем, полагаясь на случай?
— Мастер! Выбирай случай! Судьба будет к нам благосклонна — я это нутром чую! — Маргарита была явно заинтригована.
— Ну, не знаю... может, ты и права...
— Права, права! — неистово настаивала она. — Еще как права! И пусть судьба предстанет пред нами в виде рулетки. Конечно, если это опять-таки возможно.
— Отлично! Снова выбор сделан. Рулетка так рулетка! — воскликнул Воланд. — Все честь по чести. А крутить будешь ты, мастер, или доверишь это действо Маргарите Николаевне? Хотя без разницы. — Тут он перевел взгляд на карлика. — Ты слышал, Клик? Выбор сделан — мы ждем с нетерпением.
— Да-с, мессир. Все будет исполнено сию секунду.
Карлик отошел на шаг назад, со знанием дела прогнусавил какое-то заклятие: тотчас из пустоты вынырнул небольшой дубовый полированный стол на резных узорчатых ножках, на поверхности которого располагалась рулетка.
— Ну, как, подойдет? — с подобострастием глядя на своего повелителя, поинтересовался Клик.
— Вполне... продолжай в том же духе...
Карлик покорно поклонился и вновь шепотом произнес заклинание. Тотчас сверху, словно большие хлопья снега, посыпались десятки прямоугольных листков, аккуратно и равномерно занявшие места по кругу. На каждом из них кровью было начертано имя претендента.
— Готово, мессир! Можем начинать, — вымолвив это, он положил на стол алмазный шарик, неведомо откуда появившийся в руке.
— Итак, шоу начинается. Ну же, смелее, мастер! Надеюсь, рука у тебя не дрогнет, — не покидая трона, напутственно изрек Воланд.
Разрумянившаяся от волнения Маргарита подбодрила меня, вселяя надежду на успех.
— Ни пуха, ни пера! — прошептала она в самое ухо.
Я резко крутанул рукоять рулетки, и тотчас диск помчался, обгоняя время. Вслед бросил хрустальный шарик, который, как пес, сорвавшийся с цепи, ринулся по кругу в поиске добычи. Свита Воланда, обступив стол, приклеилась взглядом к рулетке. Шарик запрыгал по ячейкам и, сделав множество кругов, наконец, замедлил ход, затрепыхался и, нырнув в одну из них, замер.
— Номер «семь», мессир! — прогнусил Азазелло. — Желаете удостовериться?
— Не мели чушь! Лучше назови имя! — воспылав азартом, воскликнул нетерпеливо Воланд.
Азазелло с необычайной проворностью схватил листок с цифрой «семь», ловко перевернул его и протарахтел:
— Денис Светлов.
— Да, как причудливо распорядилась судьба, выбрав именно этого кандидата, — задумчиво изрек повелитель тьмы.
— Вы его знаете? — вскричала Маргарита, впиваясь горящим взглядом в лицо Воланда.
— Я знаю всех! А кого не знаю, то быстро узнаю. Можете мне поверить на слово. Представьте, выбранный кандидат в некотором роде похож на Вас, мастер. Я имею в виду, конечно, не внешние данные. Во-первых, давеча он завершил первое свое произведение. Во-вторых, он... хотя зачем я Вам это все рассказываю. Скоро вы сами все увидите. Ждать осталось совсем недолго.
— И в какой же год нас закинула судьба? — нетерпеливо проронила Маргарита, нервно поправляя рукой прическу.
— Любознательность — нынче не порок! Но всему свое время... — Воланд перевел взгляд на карлика, который о чем-то горячо спорил с Геллой. — Друг мой, хватит болтать, а давай-ка отправляйся к нашему избраннику и подготовь все к началу действа... чин по чину... и гляди: не своевольничай!
— О! Как можно, мессир! Выполню ваше поручение с пребольшой охотой! Страсть как люблю пари. Да еще такие!
Отвесив глубокий поклон Клик торжественно пересек зал.
— Да, голубчик, главное — не переусердствуй! Все должно происходить лишь по правилам: легкий испуг, граничащий с истерией, не более! — вдогонку прогремел властный голос повелителя.
— Да, мессир, будет исполнено в лучшем виде, — послышался голос карлика, вскоре исчезнувшего за одной из дверей замка.
Азазелло недвусмысленно подмигнул Гелле, намекая, что совсем скоро предстоит интереснейшая заварушка.
— Ну, вот и все! С распоряжениями покончено! — Воланд, наконец, кряхтя, покинул свой трон. — Скоро начало представления... — В его властном голосе зазвучали царственные нотки.
Тотчас все свечи вспыхнули ярче, освещая малейшие детали роскошного убранства необъятно великого зала. И только сейчас я заметил, что зал пуст. Гости неизвестно каким образом и в какой момент бесследно исчезли, словно их никогда и не было. Я горячо обнял супругу, которая нервно неустанно повторяла:
— Я с тобой... с тобой, милый, всегда... до самого конца... не сомневайся...
Ее прекрасное лицо светилось безграничной любовью и самоотверженностью. Воланд наблюдал за нами молча. Наше воркование он прервал словами, обращенных ко мне:
— При всех своих странностях Вы храбрый безрассудный человек. Хотите вина? Теперь Вам обязательно нужно выпить. Полагаю, что Вы сильно устали, а это поможет наверняка взбодриться.
Я сильнее прижал к себе Маргариту, бросив исподлобья недоверчивый взор на Воланда.
— Пустое... волнение отбросьте в сторону, — успокоил меня властелин тьмы. — Ведь мы заключили пари! Сейчас Гелла вас проведет в гостиную, где вы сможете отдохнуть. А ежели желаете осмотреть покои моего замка, то милости просим. Времени у нас предостаточно. Может, какие пожелания будут?
— Перо и бумага, надеюсь, найдутся?
— Конечно, конечно, — улыбнулся Воланд. — Вам в скорости все предоставят. Не терпится выплеснуть все происшедшее на бумагу?
Я кивнул в знак согласия...».
* * *
Послесловие. Раздумья Дениса Светлова (из дневника).
«...зря все же Адам, находясь в Эдеме, надкусил яблоко от древа познания. Может, тогда бы все было немного попроще. Вот возьмем, например, животных, притом травоядных: ни тебе полномасштабных войн, ни планируемых убийств, ни государственных границ!
Ведь странно, согласитесь: соберутся, скажем, ежи с одного леса, выстроятся в боевом порядке и двинутся завоевывать новую территорию. Смешно, не правда ли! Или — полетят ласточки на юг зимовать, а местные бестии практически такие же самые, как и они, начнут права качать: предъявите, мол, паспорт, прописку — может, чего запрещенного с собой в клюве принесли, контрабанду какую-нибудь...
Вот я и думаю, что не нужно жадничать и есть незнакомые фрукты. Так недолго и что-то подхватить! Если не в прямом смысле, то в переносном — точно. А может и того хуже — свести жизнь насмарку.
Несмотря ни на что, я верю, что когда-то наступит безоговорочное время Света, и флаги гордо зареют во всем своем великолепии. Наивная мечта многих о торжестве добра и справедливости наконец-то осуществится! Я знаю, что ждать придется долго, очень долго. Может, вечность!
Скажу по секрету: даже предполагаю, как это произойдет. С небес спустятся Ангелы, потерявшие терпение созерцать этот бардак и каждому сделают прививки от глупости, жадности, эгоизма... в общем, всемирная вакцинация впереди! Остается лишь ждать и по возможности не вставлять палки в колеса друг другу. Ведь, согласитесь, это так просто и вместе с тем ужасно тяжело...».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |