Открыв глаза, озираюсь по сторонам. Сосредотачиваюсь. В окно пробиваются солнечные лучи. За стеной бодро ругаются соседи. Значит, утро. Снова этот сон. Сон — все происходило, как наяву. Прям сериал. Закрыл глаза, прокрутил в памяти сюжет. Помню! Все помню, черт побери!
Матвей тут как тут: протяжно мурлычет, желая напомнить мне, что самое время выпустить его во двор на рандеву. И он действительно прав! В этом году конец марта оказался на редкость теплым. За окном то и дело слышались кошачьи свадебные оратории. Дабы не урезать своего любимца в кошачьих правах на «счастье», я естественно отправил его потусоваться с сородичами, а сам погрузился в мучительные раздумья о том, как без особых потерь спровадить непрошеных гостей, нежданно-негаданно свалившихся на мою голову.
Буквально через каких-нибудь двадцать минут по моим ушам резанул перепуганный вопль Матвея. С тревогой бросился к окну. Картина была такова. Нет, он не дрался с соперником на дуэли из-за прекрасной киски, а безжалостно был загнан огромным ротвейлером на корявое ветвистое дерево. Оттуда мой любимец и испускал жалобные позывные «SOS». Руководил действиями мордатого агрессора соседский мальчишка Юрка — смуглый пацан лет четырнадцати — ради забавы натравливающий своего злобного пса на Матвея.
Взбешенный, я распахнул окно. Первым делом выкрикнул все, что думал об этом балбесе и об его питомце. Затем, натянув кроссовки и ветровку, понесся вниз на помощь четвероногому другу. Когда оказался на улице, Юрки и след простыл. На душе остался неприятный осадок. Черт знает что вытворяет, паразит. Матвей, осознав, что осада снята, соскочил с дерева и радостно бросился мне навстречу.
— Так, гуляка, быстро домой. Сейчас проблем и без тебя выше крыши. — Кот понимающе потерся о мои ноги, и мы поплелись восвояси. Переступив порог квартиры, во мне вдруг взыграло самолюбие. Потоптавшись с минуту, наконец, утвердился в решении высказать свою «фу» предкам этого паршивца. Мол, должны же они знать, что их дитя вытворяет.
Квартира, куда я направился, находилась в соседнем подъезде на пятом этаже. Прозвучавший сиреной звонок заставил местных обитателей слегка зашевелиться.
— Ну, кто там еще? — прогнусавил голос.
Вскоре в проеме открывшейся двери показалась красная небритая морда Юркиного отца.
— А! Сосед пожаловал! Чего хотел?
В лицо ударил запах перегара.
— Я, собственно, по делу... насчет вашего сынка. Хулиганит! Собаку травит на моего кота... как-то это не по-человечески!
И без того пасмурное лицо Петра — так, кстати, звали моего собеседника, стало напоминать грозовую тучу. Вместо грома и молнии он изверг из своих уст довольно обидные слова:
— Чего? Вот только не надо это... на мозги капать... умник! Дождался: интеллигент пришел меня уму-разуму учить. Слышь, Макаренко, хорош пургу гнать из-за какого-то кота. Остынь! Помоги лучше по-соседски, трубы горят. Сил нет! Выдели, сколь не жалко...
Жаль, что интеллект хозяина квартиры ненамного обогнал куклу Барби. Ведь пока мои здравые доводы, минуя его толстенный череп, попадут в малюсенькие мозги, возможно даже с прямыми извилинами, может пройти не одно столетие. А я точно знал, что не располагаю столь продолжительным отрезком времени, поэтому попросту решил съязвить. Результат, конечно, непредсказуем, но все же...
— Если трубы горят — вызывай 01! — посоветовал я, при этом натурально сыграв, будто говорю совершенно серьезно.
В следующий миг лицо верзилы съежилось в гримасу, глаза полыхнули ненавистью. Сплюнув и посмотрев на меня исподлобья, он бесцеремонно захлопнул дверь перед самым моим носом. Нечего сказать — любезный прием! А чего еще следовало ожидать от «неандертальца», случайно очутившегося в бурной течи цивилизации. Его разнузданное поведение заставило мою кровь бежать быстрее.
Собравшись с духом, снова жму кнопку звонка, так как не привык, бросать дело незавершенным. Как говорится: любишь кататься — люби и саночки возить!
Послышались ругань и приближающиеся тяжелые шаги. Дверь вновь, скрипнув, распахнулась. Появилась перекошенная от злобы физиономия, которая больше напоминала звериный оскал.
— Ну и че дальше... умник?! — прорычал оппонент.
Я даже сразу как-то не понял: это комплимент или угроза. Поэтому вспыхнувший в моих глазах огонек безумия мгновенно потушил, по крайней мере, до поры до времени.
— Благодарствую за проявленное великодушие, — снова съязвил я. — Надеюсь, сейчас мы сможем довести беседу до логического конца...
— До твоего конца! — нетерпеливо перебил Петр. — Сказано тебе: проваливай! Или у тебя склероз, козел ты безмозглый...
С трудом, преодолев позывы к мордобою, мысленно сосчитал до десяти, и лишь затем с моих уст сорвалась мудрость парламентера:
— Здесь вы совсем неправы. Понапрасну обидели животное...
— Ты, что, достать меня решил? Чистоплюй недобитый. Говорю же: проваливай лучше, не то худо будет... врубился?
Дверь с грохотом захлопнулась, став снова непреодолимой преградой к дальнейшему диалогу. Я нахмурился, еле сдерживая воинствующий пыл. Ну, чего, скажите на милость, можно достичь, общаясь с таким подонком, кроме головной боли? Но отступать, как ни странно, совсем не хотелось. Поэтому с диким упорством позвонил вновь, отчетливо понимая, что нарываюсь на большие неприятности.
В квартире послышалась отборная брань, переходящая в мат. Дверь широко распахнулась, и на площадку выскочил, злобно рыча, хозяин в одной замусоленной майке, спортивных штанах и тапочках. Его свирепая угроза, выраженная словами: «Ты покойник!» — прозвучала явно неубедительно. Во-первых, из багажа моих скромных знаний по анатомии четко помнил, что покойники не разговаривают; во-вторых, они холодные и неподвижные. Но — увы! Ни первого, ни второго варианта я за собою до сих пор не наблюдал.
И только хотел поделиться с этими поистине драгоценными познаниями, как разъяренный верзила вцепился в меня своими огромными клешнями. Схватив за грудки, затряс изо всех сил. Пришлось образумить зарвавшегося драчуна весьма деликатным проверенным способом. Мощный короткий удар в сплетение быстро успокоил безумца. Его дружелюбные поползновения ослабли. Ловя ртом воздух, он согнулся пополам — в общем, сник, как проколотый пузырь. Увы, отчаянной потасовки не вышло: мужик-то оказался хлипкий. Пришлось разъяснить ему мои столь неадекватные действия нравоучительной до боли заезженной поговоркой: не протягивай ручки, а то протянешь ножки. По-моему, доходчиво и просто! На этой трогательной лирической ноте мы и расстались...
Подымаясь к себе, я все же находился в сомнениях: не перегнул ли сейчас палку? В конце концов, пришел к мысли, что поступил правильно. Ведь кому-то надо учить наглецов уму-разуму, а то они, того гляди, на шею сядут. Значит, как ни крути, а получается, что я все же вложил свою лепту в светлое будущее.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |