Быть может, через сто — сто пятьдесят лет моим пра- и правнукам будет интересно прочесть, какие условия жизни были у их деда и прадеда, как он жил, работал и страдал, чем его тревожная жизнь отличалась от их жизни, которая будет... какой? Не знаю.
Так закончил свои мемуары Леонид Сергеевич Карум, на чью долгую жизнь выпали трагические и переломные события новейшей русской истории. Мы, его внук и правнуки, уверены — это время пришло. И, думаем, интересно будет не только нашей семье.
Предлагаемая читателю книга — первая часть мемуаров. Предназначался труд для семейного архива и потому написан он откровенно, с холодной и спокойной самоотстраненностью, которая позволяла автору на склоне лет не умалчивать о моментах собственной слабости, не кривить душой, быть честным, прежде всего, перед самим собой и по праву назвать повествование «рассказом без вранья». Таков был Леонид Сергеевич — человек трезвого и рационального ума, который, однако же, удивительным образом сочетался с совершенно русской добротой и теплотой.
Описывая свою собственную жизнь, Л.С. Карум одновременно много места отводит описанию политической и повседневной жизни России конца XIX-го и первой половины XX-го веков, временами даже выводя их на первый план повествования. Делает он это с большой наблюдательностью, восприимчивостью и эрудированностью, что позволяет ему дать довольно развернутую картину как старой, императорской России, так и России послереволюционной. Перед нами не обширная историческая панорама, написанная большими мазками, не история восстаний и овладевающих массами идей, не живописание переворотов и репрессий. Нет, перед нами жизнь и мысли одного человека, пусть и протекавшие на фоне тектонических сдвигов в судьбе России и человечества, определивших ход всего XX века. Это жизнь человека, рассмотренная вблизи. Это взгляд «со своей колокольни», и взгляд глубоко личный.
Прочтение книги оставляет в душе особенное чувство. Чувство единства и неразрывности той живой ткани, которую мы называем русской историей. Приходит ясное осознание, что эта история до и после революции есть история одного и того же народа. В советские годы создавалось представление об исторической России как об очень далекой, чуть ли не чужой стране, «тюрьме народов», в которой жили какие-то совсем иные, нерусские люди. Те полумифические времена населяли «царские сатрапы», «мечтатели-революционеры» и «безмолвствующий», полностью отстраненный от государственного строительства народ. Реальная история начиналась с «Великого Октября», а до 1917 года ничего «нашего» не было. Мемуары Л.С. Карума становятся в один ряд с теми подлинными свидетельствами эпохи, которые обнажают совершенную искусственность водораздела 1917 года. Две части истории сливаются в одно неразрывное целое, возвращая нам ощущение когда-то нарушенной связи времен. Дореволюционная Россия оказывается... просто Россией. Нашим дорогим Отечеством. Было обычное время с живущими в нем людьми, с их судьбами и интересами, ожиданиями, заботами и надеждами. Обыкновенные люди, сильные и не очень. «Люди, как люди». Они проходят совсем близко, прямо перед нашими глазами. И мы видим тот же самый народ, что живет в России и сегодня. Отсюда возникающее от прочтения книги теплое чувство, несмотря на тяжелый фон разворачивающихся трагических событий.
На наш взгляд, именно эта «личная нота» и ясно ощущаемая «связь времен» в описании той далекой, и, вместе с тем, близкой России эпохи перелома, делают книгу Л.С. Карума интересной для читателя.
* * *
Детство и юность Л.С. Карума прошли в Российской Империи, в Остзейских губерниях и Царстве Польском. Молодость пришлась на трагические годы крушения и возрождения нашего государства. С детских лет, потеряв отца, он столкнулся с необходимостью самому прокладывать себе путь в жизни, опираясь только на собственные силы. Отсюда и гимназия с золотой медалью, и юнкерское училище, закопченное вторым в выпуске, а затем престижнейшая Александровская военно-юридическая академия, Московский университет... Казалось, все шло по задуманному, и впереди блестящая карьера, спокойная и обеспеченная жизнь, заслуженная упорным трудом и непрерывной работой над собой.
Но жизнь внесла свои коррективы. Великая война, австро-венгерский фронт, революция, гражданская война... Арест в Крыму. Невероятное спасение от расстрела. Попытка наладить жизнь в новой России. Новые потрясения и окончательный слом судьбы в результате преследований бывших офицеров по сфабрикованному делу «Весна». Допросы, тюрьмы, ссылка в Сибирь. Поражение в правах. Запрет на профессиональную деятельность. Так, жизнь, которая только начинала складываться, вдруг в одночасье повернулась к автору несправедливой стороной и больше уже никогда милостями не осыпала. В этом отношении Леонид Сергеевич разделил судьбу многих — тех, кто вышел живым из революционного лихолетья и, несмотря ни на что, остался служить новой Родине.
Судьба определила автору довольно активное участие в гуще интересных событий, иногда помещая его в самый их центр, иногда делая просто свидетелем, позволила встречаться или видеть многих исторических и известных людей. Св. праведный Иоанн Кронштадтский, Николай II, Вяльцева, Грушевский, Петлюра, Керенский...
Став мужем Варвары Афанасьевны Булгаковой, Леонид Сергеевич оказался в родстве с ее братом, знаменитым впоследствии писателем Михаилом Булгаковым. И с мая по ноябрь 1918 года проживал в доме «постройки изумительной» на Андреевском спуске, 13. В том самом, который Булгаков описывает в романе «Белая гвардия» и пьесе «Дни Турбиных».
Леонид Сергеевич и его шурин, М.А. Булгаков, были людьми разного воспитания, разных характеров и разных темпераментов. Мало того — судьба их свела в самое неподходящее и тяжелое время. Педантичный и обязательный Карум, кадровый офицер Русской императорской армии, за плечами которого был фронт, не входил в киевский круг Михаила Булгакова. А образ жизни начинающего писателя, часто совсем не аскетический, несмотря на трудное время, совершенно не соответствовал представлениям принципиального Л.С. Карума. Прибавьте к этому то обстоятельство, что его жене, Варваре Афанасьевне, с невероятными сложностями приходилось вести хозяйство всех веселых обитателей дома № 13, живших коммуной. Взаимной симпатии между автором настоящих воспоминаний и будущим писателем так и не сложилось.
Более того, близкое родство с великим писателем отразилось совершенно неожиданно, вольно или невольно отбросив на Леонида Сергеевича незаслуженную тень. Действие «Дней Турбиных» проходит в доме на Алексеевском спуске, 13. Героями этой пьесы Булгаков определил семью Турбиных (Турбиной была бабушка Михаила Афанасьевича): Алексей Турбин (в котором угадывается сам автор), его сестра Елена (почти списанная с родной сестры Варвары, которую писатель очень любил) и брат Николка. Елена замужем за полковником белой армии Тальбергом, изображенного в самом неприглядном виде. Был ли наш дед и прадед действительно прототипом Тальберга, или просто послужил толчком к возникновению этого образа, навсегда останется тайной. Возможно, это была просто ревность старшего брата к вышедшей замуж и выпорхнувшей из семейного гнезда любимой сестре. Возможно, и некоторая зависть «штатского» к кадровому офицеру, прошедшему фронт и награжденному св. Владимиром. Возможно, в отталкивающем образе Булгаков отразил абстрактную нелюбовь к немцам, против которых мы воевали, и неважно, что это были «русские немцы», кровью доказавшие свой патриотизм. Каковы бы ни были задумки начинающего автора, по неопытности сделавшего главных героев и немецкую фамилию «чужого» члена семьи слишком узнаваемыми, но с реальными героями своей пьесы ему следовало быть поосторожнее, ибо в Киеве Булгаковы и их ближайшее окружение были широко известны. Начались недоуменные вопросы знакомых и друзей, перетекшие впоследствии к булгаковедам в виде безусловного знака равенства между выдуманным подлецом Тальбергом и реальным человеком. Все это стереотипно штампуется из книги в книгу до сих пор.
А что же в жизни? Автор воспоминаний был совсем не таким. С гетманом и немцами в Германию не уезжал, а остался с женой, в России. Вместо уютной Европы или Америки, оказался в итоге в Сиблаге, получив 5 лет лагерей. После освобождения, Л.С. Карум остался в Сибири, выбрав для жительства Новосибирск. Туда же переехала из Киева его семья: верная жена и друг Варвара Афанасьевна и дочь Ирина. Они навсегда связали свою жизнь с Новосибирском, который полюбили, который, как и многих других ссыльных, приютил их и стал им родным. Оставшуюся жизнь чета Карумов отдала педагогической работе.
Но даже в Сибири беспокойное время не оставляло автора в покое. Во время «процесса Вовси» (сфабрикованное дело врачей-«отравителей», обвиняемых в заговоре и убийстве ряда советских лидеров) кто-то из преподавательниц кафедры иностранных языков Медицинского института, которой Леонид Сергеевич заведовал, сделал донос о «неуважительном отзыве о Сталине». Перепуганный директор предложил Леониду Сергеевичу уйти из института. И он немедленно ушел, так как не любил «быть нежелательным» и создавать другим проблемы.
К концу жизни пришла реабилитация. Летом 1958 года Леониду Сергеевичу выдали справку, что дело его прекращено. В правке вопрос вины был вообще обойден.
«Буря негодования закипела у меня в груди.
— Как? Испортить жизнь человеку и его семье, казнить, заставить некоторых умереть с голоду, а потом объявить, что все его «дело» было ошибкой! Разве так поступают государственные люди и их аппарат?! Так за что же меня сослали в Сибирь? За что замучили непомерным трудом Вареньку? Мне было бы легче, если бы они в чем-то меня хотя бы подозревали. Но, оказывается, я вне подозрений, в чем меня и удостоверили.
Я уже на пенсии, я прошел через унижения, через тюрьмы и лагеря, через мучительные поиски службы. Теперь мне уже все равно. В вознаграждение за поломанную, поруганную жизнь, как мою, так и моих близких, я получил двухмесячный оклад моей должности преподавателя военного дела в Химико-технологическом институте в Москве. Рассчитались! Довольно дешево они оценили мою жизнь.
Реабилитация! Через двадцать восемь лет я реабилитирован. Как не совестно реабилитировать, когда прошло двадцать восемь лет, после того, как были тюрьмы, исправительный лагерь, ссылка, чувство полного бесправия, после состояния полного рабства, а затем еще четверть века постоянного страха за себя, за мать, за семью, после безработицы, после изгнания из квартиры на улицу, и унижений, унижений... без конца! Я не говорю уже о потере квалификации, профессии, родных мест...
Теперь оказалось, что все это было ошибкой...»
Так что же, действительно, зря прожитая жизнь? Нет!
Как сказано в замечательном стихотворении поэтессы Олеси Николаевой:
И когда человек выходит на дневные труды
И зерно опускает в землю, и оно гибнет под градом, —
У него остается надежда, что небесные уцелели плоды,
И они обрастают кроной, окружаются вертоградом!
Множество учеников, которые знали и уважали Леонида Сергеевича. Добрая память. Честное имя. И эти воспоминания. Если найдутся те, кому они понравились, не зря. Если у кого-то они пробудят интерес к нашему прошлому, к истории нашей страны, не зря. Если кто-то задумается о своих предках, перестанет быть Иваном, не помнящим своего родства, тоже не зря.
Знакомство с прошлым России, трудным и героическим, с жизнью ушедших поколений, несмотря ни на что, сохранивших и передавших нам дорогое Отечество, дает нам право на гордость и любовь к своей земле, на веру в ее будущее, дает силы, переняв эстафету, твердо идти вперед. Вот почему мы решили издать эту книгу.
* * *
Помимо семейных фотографий, на которые ссылается сам автор, текст дополнительно снабжен большим количеством изображений и карт того времени, позволяющих увидеть описываемые места почти глазами автора, какими они были 100 лет назад. При подготовке справочного и иллюстративного материала использовались открытые источники в интернете, такие, как «Википедия».
Текст печатается без сокращений и изменений, за исключением незначительных пропусков слишком личных сведений, не представляющих интереса для широкой публики.
Пунктуация и нормы склонения нерусских фамилий приведены в соответствии с правилами современного языка. Авторское написание учреждений, воинских частей, должностей и чинов, в основном, сохранено.
* * *
Пользуясь случаем, от всей души благодарим Татьяну Афанасьеву, проделавшую огромную работу по вычитке текста, а также: Марию Смирнову, Анастасию Морозову, директора Литературно-мемориального музея М. Булгакова в Киеве Людмилу Губианури и сотрудников музея, директора Института регионального маркетинга и креативных индустрий Ладу Юрченко, руководителя историко-мемориальной программы «Белый тополь» Сергея Бондаренко, Мэрию города Новосибирска, без участия и деятельной помощи которых эта книга не увидела бы свет.
Владимир, Ярослав и Евгений Горбачевы
г. Новосибирск, 2014 г.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |