Камергерский переулок был назван так в память о владельце дома на углу с Тверской — князе Сергее Михайловиче Голицыне, камергере императорского двора. Самое известное в переулке здание в 80-х годах XIX века принадлежало богатому нефтепромышленнику Георгию Мартыновичу Лианозову. По его инициативе дом перестроили под театр. Здесь давал свои представления «Русский драматический театр» Фёдора Адамовича Корша, затем его место занял частный оперный театр Саввы Ивановича Мамонтова, и только в 1902 году здание взял в аренду Московский Художественный театр.
3 апреля 1925 года Булгаков получил приглашение прийти в театр для разговора, в ходе которого ему предложили написать пьесу по роману «Белая гвардия».
Из воспоминаний заведующего литературной частью театра Павла Маркова:
«МХАТ узнал Булгакова в 1925 году. <...> Его роман «Белая гвардия» появился в одном из толстых журналов, и театр задумался над возможностью сделать из романа пьесу. Булгаков охотно принял предложение театра».
В августе Булгаков закончил первый вариант пьесы, а вслед за этим получил записку следующего содержания:
«Глубокоуважаемый Михаил Леонтьевич! Завтра, в воскресенье, в 3 часа дня, Вы должны читать Вашу пьесу К.С. Станиславскому у него на квартире в Леонтьевском пер. д. № 6. Уваж. Вас И. Судаков».
Нравы и лексика некоторых деятелей из МХАТ позже нашли отражение в «Театральном романе».
Один из основателей Художественного театра в 20-е годы прошлого века жил в доме, накануне революции принадлежавшем купчихе Вере Богдановне Спиридоновой. На втором этаже, в просторном зале со сценой иногда проводились репетиции спектаклей.
Детство Константина Сергеевича прошло на Большой Алексеевской, где когда-то располагалась золотоканительная фабрика семьи Алексеевых. В 20-х годах XIX века владелец фабрики по выработке золотых и серебряных «позументных, плющильных и канительных изделий» Сергей Алексеев купил усадьбу бывшего городского головы Москвы. Здесь в 1863 году родился его сын Костя.
Станиславский одобрил пьесу Булгакова, и вскоре у писателя появился свой режиссёр. Однако, согласно предварительным оценкам, спектакль не уложился бы в приемлемый временной интервал, поскольку в пьесе было слишком много действующих лиц, которые перекочевали из романа. Поэтому руководство театра потребовало «коренным образом» переработать пьесу. Следует учесть и то, что МХАТ вёл борьбу за выживание с другими театрами, в частности, с театром Мейерхольда. Неудача с новой пьесой грозила непоправимыми последствиями.
Всю осень Булгаков переделывал пьесу о Турбиных, выбрасывая персонажей или объединяя нескольких в одном лице — так появился совершенно новый Алексей Турбин.
Борьба за эту пьесу не ограничивалась беседами Булгакова с руководством МХАТа. Накануне генеральной репетиции, 22 сентября 1926 года, Булгакова доставили на Лубянку. В ходе допроса он объяснил, каким образом оказался «на территории белых» в 1919 году, признался в своих симпатиях к ним в то время и рассказал, как начал «работать с Соввластью». Видимо, руководство ОГПУ не нашло убедительного повода для ареста, однако потребовало запретить пьесу. После вмешательства Луначарского Политбюро приняло решение не отменять прежнее решение о постановке пьесы в МХАТ.
5 октября 1926 года состоялась премьера спектакля «Дни Турбиных», а на следующий день началась травля автора в газетах — в этом участвовали и литературные критики, деятели РАПП, и представители комсомола, и даже на собраниях рабочих коллективах принимались постановления с протестом против «белогвардейской» пьесы.
Попытки запретить пьесу предпринимались в течение нескольких лет. В 1927 году руководство МХАТ мотивировало просьбу о снятии очередного запрета тем, что сборы позволяют театру держаться на плаву. Если бы не Сталин, которому нравился спектакль, роман Булгакова с театром закончился бы уже осенью 1926 года, и мир так и не узнал бы Булгакова-драматурга.
Впрочем, надежды на продолжение сотрудничества с МХАТ постепенно улетучивались. В 1926 году Булгаков начал работать над новой пьесой для МХАТ, которая первоначально называлась «Рыцари Серафимы», а позже была переименована в «Бег». В марте 1928 года Булгаков заключил договор с МХАТ, но вскоре Главрепертком запретил постановку этой пьесы, охарактеризовав её как «талантливую попытку изобразить белогвардейское движение... в ореоле подвижничества русской эмиграции». Пьесу одобрил Максим Горький, но после его отъезда за границу заместитель заведующего Отделом агитации и пропаганды ЦК представил в Политбюро справку, где было написано, что «Бег — это апофеоз Врангеля и его ближайших помощников». В январе следующего года Политбюро своим решением поставило крест на этой пьесе.
Ещё в 1926 году Булгаков, решив покончить с профессией фельетониста, ушёл из «Гудка», чтобы полностью посвятить себя драматургии. Однако после триумфа «Дней Турбиных» его начали преследовать неудачи. Вслед за вынужденным отказом МХАТ от постановки «Бега» Вахтанговский театр снял с репертуара спектакль по пьесе «Зойкина квартира», а в апреле то же самое произошло со спектаклем «Дни Турбиных» в МХАТ. В жизни Булгакова началась очередная чёрная полоса.
В апреле 1930 года, после телефонного разговора со Сталиным Булгакову удалось поступить на работу в Театр рабочей молодёжи (ТРАМ) в качестве консультанта, а чуть позже он получил и должность ассистента режиссёра в МХАТ.
Из письма брату Николаю в Париж:
«Деньги нужны остро. И вот почему: в МХТ жалованья назначено 150 руб. в месяц, но я и их не получаю, т. к. они мною отданы на погашение 1/4 подоходного налога за истекший год. Остаётся несколько рублей в месяц. Помимо них, 300 рублей в месяц я получаю в театре, носящем название ТРАМ (Театр рабочей молодежи). В него я поступил тогда же приблизительно, когда и в МХТ. Но денежные раны, нанесенные мне за прошлый год, так тяжки, так непоправимы, что и 300 трамовских рублей как в пасть валятся на затыкание долгов (паутина). Пишу это я не с тем, чтобы наскучить тебе или жаловаться. Даже в Москве какие-то сукины сыны распространили слух, что будто бы я получаю по 500 рублей в каждом театре. Вот уж несколько лет как в Москве и за границей вокруг моей фамилии сплетают вымыслы. Большей частью злостные. Но ты, конечно, сам понимаешь, что черпать сведения обо мне можно только из моих писем — скудных хотя бы».
В ТРАМ Булгаков стал заведовать литературной частью, поставил спектакль по пьесе Фёдора Кнорре «Тревога», однако убеждениям Булгакова мало соответствовал девиз театра: «ТРАМ не театр, трамовец не актер, а взволнованный докладчик, агитатор, спорщик».
Это напоминало принципы «революционного» театра Мейерхольда, которого Булгаков невзлюбил. А денег на жизнь не хватало, несмотря на переводы, которые приходили от брата Николая за постановку пьес Булгакова в Европе. Впрочем, крупные суммы денег в то время не разрешалось получать из-за границы.
Здание, в котором разместился ТРАМ, было построено в 1909 году для Купеческого клуба, прежде обитавшего на Большой Дмитровке. Четыре года новый театр существовал на полупрофессиональных началах, и только в 1931 году коллектив получил статус профессионального театра. На следующий год в ТРАМ была приглашена группа мастеров МХАТ — Илья Судаков, который стал главным режиссёром, а также Виктор Станицын, Николай Баталов, Николай Хмелев.
И всё же в марте 1931 года Булгаков покинул ТРАМ.
В мае того же года Булгаков обратился с очередным посланием к Сталину. Вот отрывок из этого письма:
«За последние годы я сделал следующее: <...> служил в ТРАМе — Московском, переключаясь с дневной работы МХТовской на вечернюю ТРАМовскую, ушел из ТРАМа 15.III.31 года, когда почувствовал, что мозг отказывается служить и что пользы ТРАМу не приношу, взялся за постановку в театре Санпросвета (и закончу её к июлю). А по ночам стал писать».
Работа Булгакова в Театре Санпросвета ограничилась постановкой пьесы Натальи Венкстерн «Одиночка» о социально-психологических проблемах женщин в обществе.
Осенью 1931 года ситуация казалось бы начала изменяться к лучшему. Главрепертком дал разрешение на постановку пьесы Булгакова «Мольер», а Вахтанговский театр заинтересовался пьесой «Адам и Ева». Впрочем, чтение пьесы в театре закончилось катастрофой — глава ВВС Красной Армии, присутствовавший на чтении, заявил, что пьесу нельзя ставить, поскольку по ходу действия гибнет Ленинград.
И всё же намечались радужные перспективы. Булгаков заключил договора на постановку «Мольера» не только с МХАТ, но и с Ленинградским БДТ. А в феврале следующего года МХАТ в соответствии с решением правительства возобновил «Дни Турбиных». Более того, МХАТ согласился поставить спектакль по инсценировке романа Льва Толстого «Война и мир».
В течение нескольких месяцев Булгаков в качестве сорежиссёра занимался постановкой «Мёртвых душ» в МХАТ. В письме своему другу литературоведу П.С. Попову в мае 1932 года Булгаков написал:
«Одного взгляда моего в тетрадку с инсценировкой, написанной приглашенным инсценировщиком (Д.П. Смолиным), достаточно было, чтобы у меня позеленело в глазах. Я понял, что на пороге ещё Театра попал в беду — назначили в несуществующую пьесу. <...> После долгих мучений выяснилось то, что мне давно известно, а многим, к сожалению, неизвестно: для того, чтобы что-то играть, надо это что-то написать. Коротко говоря, писать пришлось мне».
Премьера «Мёртвых душ» состоялась в ноябре 1932 года. Тем временем Булгаков работал над инсценировкой «Войны и мира». Там же, в МХАТ, продолжались с перерывами репетиции «Мольера». Спектакль был готов только через четыре года после начала репетиций — случай уникальный! За это время Булгаков пережил немало унижений, упрёков в том, что пьеса плохо написана, поэтому и репетиции так затянулись. Но самое обидное состояло в том, что спектакль запретили после седьмого представления — в газете «Правда» появилась статья, где пьеса была названа фальшивой, реакционной и негодной. Булгаков не смог вынести очередных нападок, претензий руководства театра к тексту пьесы о Мольере и осенью 1936 года навсегда покинул МХАТ.
Роман Булгакова с Вахтанговским театром был гораздо короче. Осенью 1925 года театр предложил написать комедию. Идея сатирической пьесы «Зойкина квартира» возникла у Булгакова после того, как он прочитал в газете о притоне Зои Шатовой в доме № 15 по Никитскому бульвару. Пьесу он написал довольно быстро и уже в январе следующего года прочитал её работникам театра. А в октябре состоялась премьера — спектакль имел большой успех у публики, хотя нашлись и те, кто увидел в нём клевету на социалистическую действительность, поскольку на сцене не было ни одного положительного персонажа, кроме сотрудников уголовного розыска. Видимо, эти упрёки и стали основанием для запрета пьесы в ноябре следующего года. Но чехарда с запретами и разрешениями продолжалась ещё некоторое время — театр свои просьбы о возобновлении представлений аргументировал тем, что «Зойкина квартира» стала основным источником дохода для работников театра.
Менее удачно сложилась судьба пьесы Булгакова о Пушкине, которую Булгаков начал писать совместно с Викентием Вересаевым осенью 1934 года, а закончил примерно через год. Но вахтанговцы так и не приняли пьесу к постановке — помимо претензий к тексту, пришлось учесть мнение представителей Главреперткома.
История дома, где до 1941 года размещался театр имени Вахтангова, оказалась гораздо интереснее, чем описание взаимоотношений Булгакова с этим коллективом. В 1873 году золотопромышленник Василий Никитич Сабашников построил дом для своей семьи. После его смерти сыновья решили поработать на ниве просвещения, создав «Издательство М. и С. Сабашниковых» — для этого были использованы средства, доставшиеся им по наследству от отца. Главную контору издательства они устроили в своём доме. Позже дом перешёл в собственность Василия Павловича Берга — видимо, братья Сабашниковы нуждались в деньгах на развитие издательского дела, взяли кредит у Берга и в итоге лишились своего дома.
Павел Васильевич Берг был самым богатым из совладельцев Зейской компании — в его собственности находились ещё и Шайтанские металлургические заводы, которые достались ему от тестя, горнозаводчика Ивана Матвеевича Ярцова. Однако в отличие от братьев Сабашниковых, сыновья Берга не горели желанием употребить свалившийся им на голову капитал для благого дела, а предпочитали тратить деньги на строительство своих особняков. А вот издатели Сабашниковы продолжали свою деятельность и в 20-е годы.
В 1921 году в доме № 26 по Арбату обосновалась 3-я студия МХТ под руководством Вахтангова — позже театр был назван именем своего создателя. Но в 1941 году дом № 26 был разрушен после попадания авиационной бомбы. Позже на этом месте построили новое здание театра.
Булгаков сотрудничал и с Камерным театром. В январе 1926 года он заключил договор на постановку пьесы «Багровый остров», созданной на основе фельетона «Багровый остров. Роман тов. Жюля Верна. С французского на эзоповский перевел Михаил А. Булгаков». В 1924 году этот фельетон был опубликован в газете «Накануне». Пьеса имела подзаголовок «Генеральная репетиция пьесы гражданина Жюля Верна в театре Геннадия Панфиловича с музыкой, извержением вулкана и английскими матросами». Постановка была осуществлена Таировым в 1928 году. Спектакли пользовались успехом у зрителей, но скоро эту постановку изъяли из репертуара.
Неудачей закончилась попытка Булгакова наладить сотрудничество с Театром Сатиры. В марте 1934 года был подписан договор на постановку пьесы Булгакова «Блаженство». Однако вскоре у руководства театра возникли возражения. Автору было предложено переработать пьесу, изменив её название. Осенью 1935 года пьеса под новым названием «Иван Васильевич» была разрешена Главреперткомом к постановке. Но после генеральной репетиции в мае следующего года на постановку был наложен категорический запрет.
Булгаков без раздумий соглашался на работу со многими театрами — не только в Москве, но и в Ленинграде, и в Харькове. А в мае 1927 года он получил письмо от Всеволода Мейерхольда:
«Глубокоуважаемый! К сожалению, не знаю Вашего имени-отчества. Прошу Вас дать мне для предстоящего сезона Вашу пьесу. Смышляев говорил мне, что Вы имеете уже новую пьесу и что Вы не стали бы возражать, если бы эта пьеса пошла в театре, мною руководимом».
Однако «неистовый Всеволод» получил отказ — Булгаков не хотел сотрудничать с театральным новатором.
Осенью 1936 года, после разрыва с МХАТ Булгаков получил предложение поработать либреттистом-консультантом в Большом театре. Согласно договору, Булгаков был обязан писать по одному либретто каждый год. Среди его работ в театре можно отметить либретто опер «Минин и Пожарский», «Чёрное море», «Пётр Великий».
Яркое воспоминание о Михаиле Булгакове тех лет оставил Чарльз Боолен, советник американского посольства в Москве, которое Булгаков посещал не раз в середине 30-х годов:
«Одним из русских, с которым я познакомился и в определенной степени подружился, был Михаил Булгаков, в то время — выдающийся драматург России. <...> Он без колебания высказывался по поводу советской системы. Его карьера в советском театре была необычайно успешной, но противоречивой, а пьесы сохраняли стойкую популярность, хотя он непрерывно конфликтовал с советской цензурой. <...> Он умер, будучи либреттистом и консультантом в Большом театре в Москве. В более свободном обществе Булгаков, несомненно, был бы признан великим драматургом».
Чарльз Боолен был не прав. Спектакль по пьесе Булгакова «Дни Турбиных» ещё при его жизни был показан на сцене МХАТ восемьсот раз. Это ли не признание таланта драматурга?
Московский Художественный театр
Дом № 6 в Леонтьевском переулке, где в 20-е годы жил Станиславский
1926 г. Спектакль по пьесе «Дни Турбиных» в МХАТ. Алексей Турбин — Н. Хмелёв, Елена — В. Соколова, Лариосик — М. Яншин, Мышлаевский — Б. Добронравов, Шервинский — М. Прудкин, Студзинский — Е. Калужский, Николка — И. Кудрявцев
Купеческий клуб на Малой Дмитровке, где позже давал представления ТРАМ
Мясницкая улица, дом № 42. Мясницкая городская больница. После революции — Дом врача. Здесь же давал свои представления Театр Санпросвета Мосздравотдела
1934 г. Арбат, дом № 26. Здание 3-й студии МХТ (бывший дом Сабашниковых, позже принадлежавший братьям Берг)
1923 г. Тверской бульвар. Очередь безработных у Богословского переулка в филиал Биржи труда на Большой Бронной. Слева за деревьями — Камерный театр Таирова
1930-е гг. Слева, в начале Большой Садовой — театр Сатиры. Справа — кинотеатр «Межрабпом»
1932 г. Большой театр на площади Свердлова, где Булгаков работал либреттистом с октября 1936 года
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |