Берлиоз

В рамках московских глав — основной идеолог советского бездуховного режима и в этом плане может быть сопоставлен с Каифой, главным идеологом ершалаимских глав.

В редакторе толстого художественного журнала и председателе правления МАССОЛИТа Михаиле Александровиче Берлиозе булгаковеды находят черты многих крупных деятелей советской культуры 20—30-х годов: Л.Л. Авербаха (глава РАППа и редактор журнала «На посту»), М.Е. Кольцова (видный общественный деятель, редактор журналов «Огонек», «Крокодил», «За рубежом»), Ф.Ф. Раскольникова (общественный и государственный деятель, редактор журнала «Красная Новь»), проф. М. Рейснера (автор атеистического предисловия к книге А. Барбюса «Иисус против Христа»), В.И. Блюма (редактор театральных журналов, заведующий театральной секцией Главреперткома), поэта Демьяна Бедного, С.М. Городецкого (автор атеистической рецензии на пьесу С.М. Чевкина «Иешуа Ганоцри»), наконец, А.В. Луначарского — народного комиссара просвещения и участника знаменитого диспута о существовании Бога с митрополитом Александром Введенским в 1927 г., причем стенограмма этого диспута (М., 1928), как и книга Анри Барбюса, была в библиотеке Булгакова.

Однако ни одна из перечисленных фигур, несмотря на отдельные черты сходства, не тянет на роль главного идеолога страны, какими изображены и Каифа и Берлиоз. Ни один не удостоился бы столь многолюдных и пышных похорон, как председатель МАССОЛИТа. В свете этого вполне аргументированным представляется предположение А. Кораблева, что одним из прототипов этого собирательного образа был В.И. Ленин. Это подтверждают и немногочисленные портретные детали (небольшой рост, лысый, красноречив), и ожесточенные антирелигиозные высказывания Ленина (в частности, в переписке с Горьким, которая была опубликована в 1924 г., так что Булгаков вполне мог ее читать). Так, в письме к Горькому на Капри в середине декабря 1913 г. встречаем такие слова: «Богоискательство отличается от богостроительства или богосозидательства или боготворчества и т. п. ничуть не больше, чем желтый чорт отличается от чорта синего. Говорить о богоискательстве не для того, чтобы высказаться против всяких чертей и богов, против всякого идейного труположества (всякий боженька есть труположество — будь это самый чистенький, идеальный, не искомый, а построяемый боженька, все равно), — а для предпочтения синего чорта желтому, это во сто раз хуже, чем не говорить совсем. <...> ...Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость...» (Ленин. Сочинения. Т. 35. С. 89).

Фамилия председателя МАССОЛИТа напоминает читателю о французском композиторе-романтике Гекторе Берлиозе (1803—1869), авторе «Фантастической симфонии» (1830) с вошедшими в нее «Шествием на казнь» и «Адским шабашем», и, таким образом, вводит тему Христа и дьявола. Тематически перекликаются с романом Булгакова и некоторые другие произведения французского композитора: сцены из «Фауста», ораториальная трилогия «Детство Христа», опера-оратория «Осуждение Фауста».

А.В. Луначарский

Эпизод с отрезанной головой, которая появляется на Весеннем бале полнолуния в как бы ожившем виде («...веки убитого приподнялись, и на мертвом лице Маргарита, содрогнувшись, увидела живые, полные мысли и страдания глаза»), по мнению Б. Соколова, взят у писателя-фантаста А.Р. Беляева (1884—1942). В его рассказе 1925 г., позднее, в 1937 г., переработанном в роман, «Голова профессора Доуэля» описана близкая ситуация. Голова умершего от астмы профессора Доуэля «воскрешена» профессором Керном и используется им для опытов. Героиня рассказа Мари Лоран видит в лаборатории голову Доуэля, прикрепленную к квадратной стеклянной доске, причем «голова внимательно и скорбно смотрит на Лоран, мигая веками».

А. Зеркалов сопоставляет эпизод на Патриарших прудах, включая тему отрезанной и пропавшей впоследствии головы, с рассказом Эдгара По «Никогда не закладывайте дьяволу своей головы».

Само предсказание — «вам отрежут голову» — ассоциируется с Французской революцией и гильотиной, которой не миновали и главные ее идеологи. Гибель Берлиоза и его уход в небытие оказались поистине пророческими: насильственная смерть и забвение выпали на долю многих из перечисленных выше его прототипов.

Как учитель, пусть и неправедный учитель, булгаковский Берлиоз имеет как бы 12 апостолов-учеников, членов правления МАССОЛИТа, тщетно ожидающих его к своего рода «тайной вечере» в «Грибоедове».

Гектор Берлиоз

По мнению М. Чудаковой, сюжетная линия, связанная с Берлиозом и его судьбой, навеяна рассказом И. Бунина «Господин из Сан-Франциско»: «...внезапная смерть человека, уверенного в своей власти над жизнью, — важный (и далее расшифрованный) знак, поданный окружающим» (Чудакова. О мемуарах и мемуаристах... С. 494). В. Катаев вспоминает, как удивило сотрудников «Гудка», что финал этого рассказа Булгаков помнил наизусть. Кстати, этот же рассказ Бунина читает Елена в романе «Белая гвардия».

В ранних редакциях название «толстого художественного журнала», которым руководил Берлиоз, было раскрыто — «Богоборец». Это прозрачный намек на журнал «Безбожник», о деятельности которого см. статью «Антирелигиозная пропаганда».

См. также статью «Череп-чаша».