Шпиономания, искусственно раздуваемая государственной политикой, была присуща обывательскому сознанию 30-х годов (как, впрочем, и во все годы советской власти). М. Чудакова в статье «Советский лексикон в романе Булгакова» упоминает брошюру С. Уранова «О некоторых коварных приемах вербовочной работы иностранных разведок», изданную в 1937 г. в Москве тиражом в 300 000 экземпляров. В ней, в частности, говорится: «Шпионаж — это непрерываемая скрытая война, которая ведется армией шпионов и не прекращается ни на минуту».
Шпиономания подогревалась и многочисленными громкими политическими процессами 20—30-х годов, на которых в связях с иностранными разведками облыжно обвинялись многие видные политические и общественные деятели.
Как японский шпион был арестован и расстрелян хороший знакомый Булгакова известный писатель Борис Пильняк.
Иван, заподозрив в Воланде шпиона, говорит Берлиозу: «Это русский эмигрант, перебравшийся к нам. Спрашивай у него документы, а то уйдет. <...> Он дурачком прикидывается, чтобы выспросить кое-что. Ты слышишь, как он по-русски говорит, <...> идем, задержим его, а то он уйдет...»
Знаменательно, что в речи обывателей и подстраивающегося под их сознание Коровьева слова «интурист» и «иностранец» почти тождественны слову «шпион» («— Кто убил?» — спрашивают Ивана в клинике. «— Иностранный консультант, профессор и шпион! — озираясь, отозвался Иван»).
В совершенно иной смысловой ряд включает слово «шпион» Воланд. Он говорит о бароне Майгеле: «Злые языки уже уронили слово — наушник и шпион». В этом контексте «автор шлифует всем известные, но табуированные слова — "осведомитель", "сексот", "стукач". Эти фигуры, став в эти годы ключевыми в общественном быту, не имели именования в публичной речи, оставаясь достоянием внутренней жизни "органов"» (Чудакова. Советский лексикон в романе Булгакова).
См. также статьи «Вредители», «Иностранцы», «Интеллигент», «Классовый враг».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |