Аэроплан

В окончательной редакции романа аэроплан возникает в одной из финальных глав («На Воробьевых горах») как, казалось бы, «проходная» деталь: «Плащ Воланда вздуло над головами всей кавалькады, этим плащом начало закрывать вечереющий небосвод. Когда на мгновение черный покров отнесло в сторону, Маргарита на скаку обернулась и увидела, что сзади нет не только разноцветных башен с разворачивающимся над ними аэропланом, но нет уже давно и самого города, который ушел в землю и оставил по себе только туман».

Однако в ранних редакциях эпизод с аэропланом был более значителен и иронически соотнесен с мощью Советского государства, с «авиационной манией эпохи» (выражение И. Белобровцевой и С. Кульюс):

«— Ну что же, — обратился к нему Воланд с высоты своего коня, — все счеты оплачены? Прощание совершилось?

— Да, совершилось, — ответил Мастер и, успокоившись, поглядел в лицо Воланда прямо и смело.

Тут вдалеке за городом возникла темная точка и стала приближаться с невыносимой быстротой. Два-три мгновения точка эта сверкнула, начала разрастаться. Явственно послышалось, что всхлипывает и ворчит воздух.

— Эге-ге, — сказал Коровьев, — это, по-видимому, нам хотят намекнуть, что мы слишком задержались здесь. А не разрешите ли мне, мессир, свистнуть еще раз?

— Нет, — ответил Воланд, — не разрешаю. — Он поднял голову, всмотрелся в разраставшуюся с волшебной быстротою точку и добавил: — У него мужественное лицо, он правильно делает свое дело, и вообще все кончено здесь. Нам пора!

И тогда над горами прокатился, как трубный голос, страшный голос Воланда:

— Пора!! — и резкий свист и хохот Бегемота».

Б. Соколов, процитировавший этот отрывок в «Энциклопедии булгаковской», высказал предположение, что человек с мужественным лицом, «который правильно делает свое дело», — это Сталин и что «Воланд не позволяет Коровьеву свистом уничтожить посланный против них истребитель и приказывает своей свите покинуть Москву, поскольку уверен, что этот город и страна останутся в его власти, пока здесь господствует человек "с мужественным лицом"».

Однако такое предположение совершенно не вяжется с ролью Воланда — вершителя возмездия и прокурора, который на протяжении всего романа лишь наказует зло, но нигде не провоцирует его. Не вяжется оно и с утверждением самого Б. Соколова, высказанным по иному поводу, что Воланд — «это первый дьявол в мировой литературе, который наказывает за несоблюдение заповедей Христа».

Правильнее предположить, что здесь показано, что и авиация, мощнейшее оружие Советского государства, бессильна и бессмысленна при столкновении с потусторонними силами.

Мотив аэроплана (и, опять же, его неэффективности) присутствовал и в других эпизодах романа. Размышляя о возможности перемещения Степы Лиходеева во Владикавказ (в ранних редакциях этот город фигурирует вместо Ялты), Римский мысленно обращается к этому средству передвижения: «Римский сделал все, что в силах человеческих. Он сверился по справочнику и узнал, что от Москвы до Владикавказа ... километров. Злобно от напряжения усмехнувшись, Римский представил себе Степу в ночной сорочке, торопливо влезающего в самый-самый, делающий, скажем, триста километров в час аэроплан, и тут же сокрушил эту мысль как явно гнилую. На таком далеко не улетишь. Он представил другой самолет: военный, сверхбоевой, шестьсот километров в час, и тут же сосчитал, что, ввалившись в него непосредственно тотчас же после телефонного разговора в час дня, Степа за два часа не дотянул до Владикавказа восемьсот километров. Аэропланы разлетались как дым» (Великий канцлер. С. 72).