Свист

В книге М. Орлова «История сношений человека с дьяволом» свист назван признаком одержимости человека нечистой силой.

В московских главах упоминание свиста возникает во многих эпизодах и трактуется в большинстве случаев в комическом ключе.

После появления Ивана Бездомного в одних подштанниках в «Грибоедове» Арчибальд Арчибальдович выговаривает швейцару: «А ты, если ты швейцар, должен знать, что, увидев такого человека, ты должен, не медля ни секунды, начинать свистеть. <...> Смотри, Николай! Это в последний раз. Нам таких швейцаров в ресторане даром не надо. Ты в церковь сторожем поступи. — Проговорив это, командир скомандовал точно, ясно, быстро: — Пантелея из буфетной. Милиционера. Протокол. Машину. В психиатрическую. — И добавил: — Свисти!»

Раздается свист и в «Доме Драмлита» во время учиненного Маргаритой разгрома: «Из первого подъезда выбежал швейцар, поглядел вверх, немного поколебался, очевидно не сообразив сразу, что ему предпринять, сунул в рот свисток и бешено засвистел. С особым азартом на этот свист, рассадив последнее стекло на восьмом этаже, Маргарита спустилась к седьмому и начала крушить стекла в нем.

Измученный долгим бездельем за стеклянными дверями подъезда, швейцар вкладывал в свист всю душу, причем точно следовал за Маргаритой, как бы аккомпанируя ей. В паузах, когда она перелетала от окна к окну, он набирал духу, а при каждом ударе Маргариты он, надув щеки, заливался, буравя ночной воздух до самого неба».

В третий раз (а Булгаков любит троекратность) свист раздается в Торг-сине: «Павел Иосифович был, видимо, опытным человеком. Увидев во рту у Бегемота хвост третьей селедки, он вмиг оценил положение, все решительно понял и, не вступая ни в какие пререкания с нахалами, махнул вдаль рукой, скомандовав:

— Свисти!

На угол Смоленского из зеркальных дверей вылетел швейцар и залился зловещим свистом».

Иной характер имеет свист в финале романа, в сцене на Воробьевых горах.

Наталия Гончарова. Конь Блед. 1914

Свист Бегемота и Коровьева сопоставлен Булгаковым с трубным гласом, возвещающим разоблачение обмана на Страшном суде, о котором говорится в Откровении Святого Иоанна Богослова (ниже важные для сопоставления места выделены курсивом).

После свиста Бегемота «у Маргариты зазвенело в ушах. Конь ее взбросился на дыбы, в роще посыпались сухие сучья с деревьев, взлетела целая стая ворон и воробьев, столб пыли понесся к реке и видно было, как в речном трамвае, проходившем мимо пристани, снесло у пассажиров несколько кепок в воду» (ср. в Откровении (8:7): «Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела»).

Как и в Откровении, повторный свист — Коровьева — еще более мощный: «Этого свиста Маргарита не услыхала, но она его увидела в то время, как ее вместе с горячим конем бросило саженей на десять в сторону. Рядом с нею с корнем вырвало дубовое дерево, и земля покрылась трещинами до самой реки. Огромный пласт берега, вместе с пристанью и рестораном, высадило в реку. Вода в ней вскипела, взметнулась, и на противоположный берег, зеленый и низменный, выплеснуло целый речной трамвай с совершенно невредимыми пассажирами. К ногам храпящего коня Маргариты швырнуло убитую свистом Фагота галку» (ср.: «Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море, и третья часть моря сделалась кровью, и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла...» (Откр. 8: 8—9).

В Откровении упоминается троекратный свист. В ранних редакциях романа обсуждается возможность этого третьего, финального свиста: «Ну что же, — обратился к нему Воланд с высоты своего коня, — все счеты оплачены? Прощание совершилось?

— Да, совершилось, — ответил Мастер и, успокоившись, поглядел в лицо Воланда прямо и смело.

Тут вдалеке за городом возникла темная точка и стала приближаться с невыносимой быстротой. Два-три мгновения точка эта сверкнула, начала разрастаться. Явственно послышалось, что всхлипывает и ворчит воздух.

— Эге-ге, — сказал Коровьев, — это, по-видимому, нам хотят намекнуть, что мы слишком задержались здесь. А не разрешите ли мне, мессир, свистнуть еще раз?

— Нет, — ответил Воланд, — не разрешаю. — Он поднял голову, всмотрелся в разраставшуюся с волшебной быстротою точку и добавил: — У него мужественное лицо, он правильно делает свое дело, и вообще все кончено здесь. Нам пора!

И тогда над горами прокатился, как трубный голос, страшный голос Воланда:

— Пора!! — и резкий свист и хохот Бегемота».

Аэроплан, фигурирующий в этом исключенном отрывке, возникает в окончательном тексте как несколько «провисающая» теперь деталь в финале главы «На Воробьевых горах» (см. статью «Аэроплан»),