Заключение

Проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы:

1. Модальность модернистского текста — модальность прежде всего миропорождающая. Это связано с тем, что в модернистском тексте автор творит художественную реальность практически наравне с персонажами, и предметом изображения часто становится именно этот процесс. Возможные миры текста при этом вступают в очень сложные взаимоотношения. Поэтому при анализе модальности такого текста следует учитывать референцию, а при анализе референции — модальность.

2. Модально-референциальное взаимодействие в анализируемых текстах проявляется прежде всего в сопряженности категорий пространства и времени с категорией модальности. Это касается пространственно-временных планов как существующих в художественной реальности «объективно», так и тех, которые представлены как существующие только в сознании модального субъекта.

3. Из предыдущего положения вытекает возможность языковых единиц, обозначающих пространство и время (детерминанты и присловные распространители), а также таких единиц, языковая семантика которых связана с возможным миром (предикаты пропозициональной установки, условные конструкции), служить целям как референции, так и модальности. Более того, модернистский текст (а может быть, просто художественный?) требует от языковой единицы подобной многозначности или, точнее, синкретичности значения. Часто в одном словоупотреблении актуализируется целый набор модальных оттенков, к тому же переплетающихся со значениями временными, причинными, условными, пространственными и т. п.

4. Различия повествовательной структуры и характера художественной реальности проанализированных произведений обусловливают и различие в системе средств выражения миропорождающей семантики. Так, «объективно существующие» миры «Мастера и Маргариты» имеют четкие пространственно-временные характеристики, выраженные локальными и темпоральными детерминантами, а вниманием к восприятию мира одним героем в романе В. Набокова обусловлено многообразие предикатов пропозициональной установки и их функций в данном в данном тексте. Однако отметим, что речь здесь идет только о различной значимости тех или иных языковых средств в анализируемых романах, но отнюдь не о принципиально различных системах.

5. Тесная связь модальности с референцией, существующая в языке, обусловливает возможность появления в тексте миропорождающей семантики при отсутствии эксплицитных средств ее выражения. Пропуск миро-порождающего модуса является одной из основных языковых особенностей прозы Набокова.

6. Взаимодействие модальности и референции происходит не только на уровне высказывания, но прежде всего на макроуровне — на уровне дискурса. Модальность текста, особенно текста модернистского или постмодернистского, выражается прежде всего в различиях используемых в нем коммуникативных стратегий. Кроме того, и помимо модернизма существует довольно обширная литература, в которой модальность — не просто один из семантических компонентов текста, а, если угодно, предмет художественного исследования автора (можно назвать, например, такие разнородные явления, как романтизм, многие произведения лирической прозы, фантастика). Это делает дальнейшую разработку методики дискурсивного анализа модальности, предложенного в данном исследовании, особенно перспективной.

7. Можно выделить два полюса речевой деятельности, связанные с ориентацией на описание действительного и возможного мира: реально-проективный и игровой дискурс. В каждом из этих дискурсов имеются собственные правила употребления языковых единиц, в том числе, правила референции. В художественном тексте возможна имитация реально-проективного дискурса. Сложное взаимодействие этих типов дискурса в анализируемых текстах обусловливает сложность системы возможных миров текстов и модальной интерпретации различных фрагментов художественной реальности.

8. Поскольку понятие дискурса соотносимо с понятием возможного мира, модально-референциальная семантика текста во многом обусловлена пересечением дискурсов, связанных с определенными мирами.

9. Для игрового дискурса характерны процессы деформации и материализации языкового знака. Причина подобного явления состоит в специфике знака в художественном тексте: будучи «строительным материалом» словесного художественного произведения, знак в этом случае — явление во многом материальное. Подобное поведение знака вызывает изменения в обозначенной им реальности.

Главным же результатом исследования следует считать то, что при всех различиях модальной семантики и средств ее выражения в данных текстах выявлены общие механизмы формирования модального плана на разных уровнях — от дискурса до слова. Общность эта может быть связана не только с неоднократно упомянутой выше принадлежностью проанализированных произведений к одному литературному направлению, но и особенностью игрового (художественного) дискурса в целом. Разумеется, об универсальности выводов говорить рано. Но представляется, что опора на модально-референциальную семантику текста может быть очень полезной при лингвистическом изучении различных аспектов художественного текста, например, его жанровой природы, интертекстуальных связей (аспект, лишь упомянутый, но не рассмотренный в данной работе), стилистических особенностей. Кроме того, несмотря на наличие глубоких исследований, в которых ставится вопрос о связи референции и модальности в языке, вопрос пока лишь поставлен, но отнюдь не разрешен. Исследования модально-референциальных связей в художественном тексте могло бы многое прояснить и в природе языковой модальности.

В заключение обратим внимание на то, что литература XX века — это литература о языке, где человек представлен прежде всего через его отношение к языку и где в полной мере реализуется тезис: «Язык — дом бытия». Поэтому необходима разработка филологического представления о словесном художественном произведении как о системе дискурсов и, конечно, должна быть разработана методика исследования различных аспектов художественного текста на основе этого представления.