В настоящей работе миф трактуется как форма мышления и как способ познания мира. «Изучение мифа, — утверждает современный ученый, — одно из самых увлекательных интеллектуальных занятий за всю историю человечества»1. «На основе древнейших мифологических сюжетов и парадигм создавались целые культуры, религиозные культы, цивилизации и государства, пережившие тысячелетия»2.
В книге «Ступени мифореставрации» С.М. Телегин указывает, что «миф есть реальность»3, «миф — жизнь человека»4, «Мифологический образ, мифологический мотив и их значения — конкретные воплощения того или иного элемента мифосознания»5. Миф это способ объяснения мира, его происхождения, его устройства, в том числе человека и истории. В русской культуре эти мифы часто создаются и развиваются в литературе.
В.Е. Хализев в статье «Мифология XIX—XX веков и литература» отмечает, что «Мифы (в особенности исторически ранние) на протяжении последних двух столетий изучены объемно и глубоко <...> Основательно разработан ряд мифологических теорий, серьезно исследована сама история изучения мифов»6. В.Е. Хализев в его статье делает попытку придать понятийную определённость словам «миф» и «мифология» в новое время. Он полагает, что «Миф — это прежде всего высказывание о предмете общезначимом. <...> Миф — это такое общезначимое высказывание, которое требует к себе полного, безоговорочного, нерефлективного доверия и такое доверие вызывает — или всеобщее, или, по меньшей мере, значительной части социума»7.
А.И. Журавлёва в статье «Новое мифотворчество и литературо-центристская эпоха русской культуры» рассматривает мифы, порожденные русской литературой в новую эпоху. Она отмечает, что литература стала одним из важнейших факторов, позволявших ориентироваться в реальности. Герои и описанные в литературе жизненные ситуации давали имя и форму окружающей действительности, структурировали её; слова и выражения литературных героев создавали некий вторичный речевой фольклор, это похоже на создание национальной мифологии. Далее она излагает высказывание Шеллинга о том, что литература Нового времени способна создавать мифы. По ее мнению, русской литературе «по-настоящему удалось достичь национальной самобытности в лирической поэзии Пушкина, давшей язык и голос русскому человеку европейского сознания. На очереди стояло обретение плоти и облика русским европейцем, и такой герой был создан Грибоедовым, <...> Чацкий отныне надолго становится эталоном облика и поведения»8, что дает возможность «рассматривать его как своего рода новый миф»9. То же, по мнению исследователя, относятся и к таким национально значимым образам, созданным классической литературой, как Чичиков, Хлестаков, Собакевич, Ноздрева и т. д. «Классическая литература XIX в. создала «новую русскую мифологию», и арсенал этот продолжал активно использоваться и в XX в., причём не только до 1917 г., но и в советское время»10.
Е.Б. Скороспелова в книге «Русская проза XX века: от А. Белого («Петербург») до Б. Пастернака («Доктор Живаго»)» выделяет отдельную главу и подробно рассматривает «мифотворчество советской эпохи». Она пишет, что «создание советского мифологического пространства явилось результатом стихийных устремлений писателей, одушевленных идеей социализма»11. «Советская мифология помогала человеку освоить новые жизненные модели, возникшие в результате революционного взрыва, способствовала преодолению экзистенциального одиночества, включая людей в отношения сотрудничества и взаимопомощи <...> Эта литература ориентировалась на перенесение исторической реальности во внеисторическое мифологизированное пространство»12. По мнению Е. Скороспеловой, советская идеомифологическая система включает целые ряды мифов, в том числе и миф о создании нового мира («Петр Первый», «Восемнадцатый год», «Хмурое утро» А. Толстого, «Как закалялась сталь» Н. Островского, «Время, вперед!» В. Катаева, и т. д.); яркий миф о победе над Временем («Время, вперед!» В. Катаева); миф о едином пространстве Страны Советов («Большой конвейер» Я. Ильина); героический миф о защитнике обездоленных и демиурге нового мироздания (раннее творчество М. Горького, «Как закалялась сталь» Н. Островского).
«Результаты воздействия литературы социалистического выбора на нравственный облик поколения 1930—1940-х годов продемонстрировала война. Художественное воплощение это поколение получило в романе А. Фадеева «Молодая гвардия», отметившем новый этап в судьбе литературы социалистического выбора. В романе представлены основные мифы военной мифоидеологической модели, а также «вечные» архетипы, восходящие как к народным морально-этическим представлениям, так и к каноническим христианским текстам. Роман А. Фадеева включает мифологемы 1930-х годов, в частности, миф о счастливом довоенном прошлом, миф о мудром отце, о модели государства как большой и дружной семье. Когда речь идет о молодогвардейцах, эти мифы сливаются с мифом о счастливом послевоенном будущем»13.
Советская идеомифологическая система была создана прежде всего перенесением исторической реальности во внеисторическое пространство. Сформировался некий гипертекст — пространство текстов, вместе создающее образ советского Космоса, советскую мифологию.
Примечания
1. Телегин С.М. Мифологическое пространство русской литературы. Учебное пособие. — М.: Гос. ИРЯ им. А.С. Пушкина, 2005. С. 3.
2. Там же. С. 6.
3. Телегин С.М. Ступени мифореставрации. Из лекций по теории литературы. — М.: Компания Спутник+, 2006. С. 170.
4. Там же. С. 192.
5. Там же. С. 209.
6. Хализев В.Е. Мифология XIX—XX веков и литература. // Вестник московского университета. Сер. 9. Филология. 2002. № 3. С. 7.
7. Там же. С. 13.
8. Журавлёва А.И. Новое мифотворчество и литературоцентристская эпоха русской культуры // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. М., 2001. № 6. С. 38.
9. Там же.
10. Там же. С. 41.
11. Скороспелова Е.Б. Русская проза XX века: от А. Белого («Петербург») до Б. Пастернака («Доктор Живаго»). — М.: ТЕИС, 2003. С. 246.
12. Там же. С. 247—248.
13. Там же. С. 273.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |