Человек в процессе своей познавательной деятельности: знакомства с языковыми текстами, порождением речи — оперирует готовыми языковыми средствами или единицами, представляющими его ментальный или внутренний лексикон. По мнению И.А. Секериной, ментальный лексикон включает в себя всю совокупность знаний человека о словах, их значениях и взаимосвязях между собой [Секерина И.А. 2002: 236].
А.А. Залевская в своей работе «Слово в лексиконе человека» рассматривая понятие «ментальный лексикон», пишет, что под лексиконом человека понимается лексический компонент речевой организации последнего, который формируется в результате переработки многогранного, в том числе речевого опыта, и предназначается для использования в речемыслительной деятельности. «Ментальный лексикон — это система кодов и кодовых переходов, обеспечивающая формирование и передачу смысла, а также извлечение смысла из воспринимаемого сообщения» [Залевская А.А. 1990: 66]. Кроме этого, ментальный лексикон человека трактуется как средство доступа к информационному тезаурусу человека. «В качестве двух ведущих направлений его организации должны лежать логика упорядочения знаний — хотя и допускающая наличие некоторых универсальных тенденций, но в определенной мере подверженная влиянию языка и культуры членов отдельных социумов» [Залевская А.А. 1990: 66].
Б.М. Величковский называет лексикон, которым обладает человек, «субъективным тезаурусом». Под «субъективным тезаурусом» понимается «то организованное знание, которым обладает субъект о словах и других ментальных символах, об их значениях, об отношениях между ними, и о правилах, формулах и алгоритмах, используемых для манипулирования этими символами, понятиями, отношениями» [Величковский Б.М. 1982: 184].
В связи с предметно-практической и профессиональной деятельностью человека, его интеллектуальная система существует в виде накопленных баз знания, которые хранятся в памяти. База знаний, по мнению В.Б. Касевича, моделирует, в первую очередь, «ментальный тезаурус» человека, а также стратегии обращения к этому тезаурусу, которые человек использует при решении тех или иных задач [Касевич В.Б. 1990: 8]. База знаний не является статическим хранилищем информации. Она представляет собой самоорганизующуюся и саморегулируемую систему, подвижную и изменяющуюся на основе новых данных. База знаний объемлет знания языковые и внеязыковые. К языковым знаниям относят — а) знание грамматики, фонетики и фонологии, лексической семантики; б) знание об употреблении языка; в) знание принципов речевого общения и поведения. Внеязыковые знания включают а) знание о контексте и о ситуации; б) знание об адресате (в том числе знание поставленных адресатом целей и планов, его представлений о говорящем и об окружающей обстановке); в) общефоновые знания, то есть знания о мире — знания о событиях, состояниях, действиях и процессах.
Весь объем хранимых знаний, которыми владеет человек, основываются на функционировании памяти. Ментальный лексикон носителей языка включает и сохраняет огромное количество разнородных, нетождественных друг другу языковых единиц, отражающих их внешний и внутренний мир при помощи ментальных моделей, структур, репрезентирующих знания. При восприятии какой-либо информации человек использует уже готовые структуры, облегчающие восприятие, запоминание, и хранящиеся в его «банке данных» до тех пор, пока в них не возникает необходимость, а при возникновении чего-то нового — автоматически производит выбор наиболее похожей схемы для сличения нового уже с имеющимся в памяти [Batlett F.Ch. 1982: 86]. Знания и опыт человека могут быть представлены ментальными структурами, получившими в когнитивной лингвистике название «фрейм».
Термин «фрейм» был впервые использован Марвином Минским в теоретических исследованиях в области искусственного интеллекта, а в дальнейшем применен для изучения механизмов понимания естественного языка. М. Минский рассматривает фрейм «как некоторую структуру данных (образ), для представления стереотипной ситуации. С каждым фреймом ассоциирована информация разных видов, так как фрейм можно представлять себе в виде сети, состоящей из узлов и связей между ними» [Минский М. 1979: 7].
В лингвистику понятие «фрейм» ввел Чарльз Филлмор, сформулировав две основополагающие идеи. Во-первых, «значение слова — это не сумма компонентов, на которые его можно разделить, а концептуальная структура, которая является совокупностью знаний, известных говорящему и слушающему, и в то же время схемой интерпретации опыта» [Fillmore Ch. 1983: 111]. Во-вторых, под фреймом понимается «совокупность лингвистических вариантов, которые ассоциируются с так называемыми сценариями» [Fillmore Ch. 1983: 124]. В концепции Ч. Филлмора фрейм «являет собой общее основание образа, который может быть представлен любым из отдельных слов». Это также может быть набор или группа слов, каждая из которых обозначает определенную часть или аспект некоторого концептуального целого. Данные группы слов «мотивируются, определяются и взаимно структурируются особыми унифицированными конструкциями знания или связанными схемантизациями опыта» [Филлмор Ч. 1988: 5].
Представители отечественной школы когнитивной лингвистики, вслед за Ч. Филлмором, М. Минским, Л. Талми, и др., под фреймом понимают определенное знание о стереотипных ситуациях и событиях, которое вербализовано с помощью естественного языка [Агеев С.В. 1999].
Каждый фрейм может быть формально представлен в виде структуры узлов и отношений. Ниже этих узлов находятся терминальные узлы, или слоты, которые представляют собой элементы ситуации, включающие какую-то часть фрейма, какой-то аспект его конкретизации [Кубрякова Е.С. 1996: 188; Чудинов А.П. 2001: 22]. Слоты не обладают константным свойством их наполнения и положения в иерархии фреймов, так как их параметры могут существенно меняться и варьироваться.
И.А. Громова, изучая типы фреймов, лежащих в основе подразделов юридической терминосистемы, продемонстрировала, что каждый фрейм структурно и концептуально связан с вышестоящим и нижестоящими фреймами. Установление иерархического типа отношений фреймов создает предпосылки для выявления их сходства со структурной организацией семантических полей.
Фрейм выполняет две функции: с одной стороны, он упорядочивает тот объем лексической системы, те знания, которые существуют в отдельно взятом языке, а с другой, ситуационно репрезентирует данные знания. Различают концептуальные фреймы, «организованные вокруг некоторого концепта... эти единицы содержат основную, типическую и потенциально возможную информацию» [Дейк Т.А. ван 1989: 16] и сценарные фреймы, соотносимые с ситуацией общения и включающие «конвенциальную ситуацию, определяемую стереотипной последовательностью событий» [Макаров М.Л. 1990: 23—25]. По мнению А.Н. Баранова и Д.О. Добровольского, сценарный фрейм представляет собой «совокупность процедур, типичных для функционирования объекта или для того или иного действия» [Баранов А.Н., Добровольский Д.О. 1991: 8].
Фреймы могу быть представлены как «пакеты» для хранения и представления информации о мире. В свою очередь, данные пакеты знания могут быть организованы готовыми ментальными моделями, вокруг которых группируются фрагменты или блоки, репрезентирующие опыт человека: «эти фрагменты языковой ткани не лежат в памяти неподвижно, в качестве постоянных единиц хранения. Условие их существования в языковом сознании говорящего скорее напоминают плазму, через которую непрерывно, по все время изменяющимся направлениям, проходят токи ассимилятивных и ассоциативных взаимодействий. Существование каждого фрагмента в конгломерате языковой памяти неустойчиво и релятивно, его физические границы и смысловые очертания подвержены постоянным изменениям. Различные фрагменты контаминируются, сливаются, перетекают в друг друга, включаются во все новые соположения, высвечивающие в каждом из них все новые аспекты и свойства, подвергаются всевозможным модификациям и перефокусировкам» [Гаспаров Б.М. 1996: 14]. Все, что мы говорим, основано на нашем предыдущем знании, так как «всякий акт употребления языка — будь то произведение высокой ценности или мимолетная реплика в разговоре — представляет собой частицу непрерывно движущегося потока человеческого опыта» [Гаспаров Б.М. 1996: 10]. Это, в свою очередь, позволяет нам устанавливать и употреблять знакомые нам языковые единицы в коммуникативном фрагменте любой протяженности и формы.
Роль языка в ментальности человека и, вообще, в его жизни, безусловно, уникальна. Утратив, в определенный возрастной период, свою «долингвистическую (доязыковую) невинность», человек уже не может полностью отвлечься от языка, даже когда реально им не пользуется. Участие языка заключается в потенциальной коммуницируемости когнитивного опыта. Возможность — а во многом и необходимость — преобразования информации в коммуницируемые структуры ведет, по-видимому, к тому, что фреймы, схемы, ментальные модели конструируются таким образом, что оказывается их перевод в комплексы пропозиций, соответствующим текстам естественного языка [Шнейдер В.Б. 1993: 15—16].
Процесс обобщения и обмена знаниями в обществе предполагает объективацию знаний в форме предметов и текстов естественного языка. «Текст необходимо рассматривать как упорядоченную форму коммуникации, лишенную спонтанности» [Гальперин И.Р. 1981: 11]. Обеспечивая выполнение коммуникативной функции в соответствии с замыслом автора, любой текст представляет мыслительную операцию, в основе которой лежит фрагмент или блок, репрезентирующий опыт человека. Знания, которые оформляются в текст, заполняют слоты, или терминалы некоторого фрейма. Фреймы хранят знания в обобщенной форме, а обобщение, в свою очередь, обеспечивает понимание текста читателем.
Многие когнитивисты (Ф. Джонсон-Лэйрд, С. Флетчер, Д. Шпербер и Д. Уилсон и др.) признают наличие концептуальных оснований у различного рода знаний, на которых базируется интерпретация мира, помещающаяся в тексты естественного языка. «Дискурсивные и текстовые данные выступают для когнитолога чуть ли ни в троякой роли: с одной стороны, они существуют как данные, позволяющие судить о языке и его употреблении в особых целях, в определенных ситуациях; с другой стороны, они позволяют судить об обмене информацией, ее получении и осмыслении в актах коммуникации и, наконец, несомненно, они существуют и как косвенные данные о мыслительной, интеллектуальной, ментальной деятельности человека, о его сознании и мышлении» [Кубрякова Е.С. 1994: 37].
Словесная ткань текста, особенно художественного, оказывает воздействие на чувства читателя и возбуждает реакцию эстетического порядка. Реализация эстетической функции во многом определяется образным фондом текста. В художественном тексте образные средства могут составлять ядро его ткани, другие же составные элементы принадлежат к периферии, на фоне которой он подготавливается и моделируется.
Одним из постулатов когнитивной науки является то, что образные средства языка рассматриваются в качестве важного источника сведений об организации человеческого мышления. Исследователи когнитивной науки установили, что единицами, пронизывающими весь человеческий язык и репрезентирующими наше сознание, являются метафоры. Именно в метафорах усматривают наиболее емкую форму хранения накопленного опыта и знаний.
В данном исследовании метафора рассматривается как отправная структура, которая раскрывает и реализует свои познавательные потенции в структуре художественного текста. Для того чтобы более детально рассмотреть функциональную сторону метафоры в процессах текстопорождения, необходимо осветить некоторые вопросы, связанные с исследованиями проблемы метафоры в языке и тексте.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |