Обухов переулок. 1913 г. Дом № 9 — по правой стороне переулка. После 1922 года переулок носит название Чистый
Чистый переулок. 2016 г. Дома по правой стороне переулка, в том числе и дом № 9, не сохранились
В ноябре 1924 года Михаил Булгаков и Любовь Белозерская переехали в небольшой деревянный дом в Чистом (Обуховом) переулке. Они заняли одну из трех комнат на втором этаже — квартира была по сути коммунальной (кухонная плита была общей). Соседями Булгаковых были две вечно враждовавшие между собой женщины — титулованная вдова Анна Александровна и торговка пирожками Марья Власьевна. Несмотря на то что Булгаковы оказывались между двух огней, жизнь здесь все равно была гораздо тише скандальной коммуналки в квартире № 50. 20 декабря, спустя почти два месяца после переезда, Булгаков записал в дневнике: «Живу я в какой-то совершенно неестественной хибарке, но, как это ни странно, сейчас я чувствую себя несколько более "определенно"».
Здесь Булгаков успел сделать очень много — начал набрасывать пьесу по роману «Белая гвардия», написал «Зойкину квартиру» для Театра Вахтангова, повесть «Собачье сердце», издал свой первый сборник «Дьяволиада» и начал публиковать «Записки юного врача». В 1925 году упрочились его связи с кругом друзей-пречистенцев: Николаем Ляминым и его женой Натальей Ушаковой, остроумным собеседником Сергеем Заяицким, Сергеем Топлениновым и другими. Теперь они жили неподалеку, и им стало проще ходить друг к другу в гости.
7 мая 1926 года к Булгакову в этот дом пришли с обыском из ОГПУ (ордер № 2287, дело № 45). Одновременно обыски прошли еще у семи сменовеховцев, включая приятеля Булгакова Юрия Потехина. У Булгакова изъяли три тетради под названием «Мой дневник» и два машинописных экземпляра повести «Собачье сердце». Булгаков не знал, что обыск связан с закрытием журнала «Россия» и высылкой его редактора Исайя Лежнева. В секретной докладной записке Ягода рекомендовал Молотову для «завершения разгрома Устряловско-Лежневской группы сменовеховцев» провести обыски без арестов и по результатам расследования выслать, если будет необходимость, вслед за Лежневым еще семь человек.
Несколько лет подряд Булгаков писал заявления в ОГПУ, председателю Совета народных комиссаров и даже Горькому, требуя вернуть ему изъятые при обыске рукописи. По свидетельству третьей жены Булгакова Елены Сергеевны, «Собачье сердце» ему возвратили только в 1929 году. О дневниках версии расходятся: по одной — Булгаков сам их уничтожил, как только получил их назад (сохранились только несколько ныне опубликованных листков). По другой, дневники писателю так и не вернули, и осталось только несколько страниц, чудом уцелевших при обыске. После этого обыска Булгаков больше никогда не вел дневников.
В середине июня 1926 года Булгаков переехал с Любовью Белозерской в Малый Левшинский переулок, в дом № 4 и арендовал уже две комнаты.
Заявление Михаила Булгакова в ОГПУ 18 мая 1926 года с просьбой вернуть ему рукописи: «...Ввиду того, что "Сердце" и "Дневник" необходимы мне в срочном порядке для дальнейших моих литературных работ, а "Дневник" кроме того является для меня очень ценным интимным материалом, прошу о возвращении мне их»
На голубятне
Мы живем в покосившемся флигельке во дворе дома № 9 по Обухову, ныне Чистому переулку. На соседнем доме № 7 сейчас красуется мемориальная доска: «Выдающийся русский композитор Сергей Иванович Танеев и видный ученый и общественный деятель Владимир Иванович Танеев в этом доме жили и работали». До чего же невзрачные жилища выбирали себе знаменитые люди!
Дом свой мы зовем «голубятней». Это наш первый совместный очаг. Голубятне повезло: здесь написана пьеса «Дни Турбиных», фантастические повести «Роковые яйца» и «Собачье сердце» (кстати, посвященное мне). Но все это будет позже, а пока Михаил Афанасьевич работает фельетонистом в газете «Гудок». <...>
Мы живем на втором этаже. Весь верх разделен на три отсека: два по фасаду, один в стороне. Посередине коридор, в углу коридора — плита. На ней готовят, она же обогревает нашу комнату.
<...>
На пороге стояли двое штатских: человек в пенсне и просто невысокого роста человек — следователь Славкин и его помощник с обыском. Арендатор пришел в качестве понятого. Булгакова не было дома, и я забеспокоилась: как-то примет он приход «гостей», и попросила не приступать к обыску без хозяина, который вот-вот должен придти. <...> ...вдруг знакомый стук.
Я бросилась открывать и сказала шопотом М.А.:
— Ты не волнуйся, Мака, у нас обыск.
Но он держался молодцом (дергаться он начал значительно позже). Славкин занялся книжными полками. «Пенсне» стало переворачивать кресла и колоть их длинной спицей.
И тут случилось неожиданное. М.А. сказал:
— Ну, Любаша, если твои кресла выстрелят, я не отвечаю. (Кресла были куплены мной на складе бесхозной мебели по 3 р. 50 коп. за штуку.)
И на нас обоих напал смех. Может быть, и нервный. Под утро зевающий арендатор спросил:
— А почему бы вам, товарищи, не перенести ваши операции на дневные часы!
Ему никто не ответил... Найдя на полке «Собачье сердце» и дневниковые записи, «гости» тотчас же уехали.
Л.Е. Белозерская, из книги «О, мед воспоминаний»
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |