Булгаковский роман — это провокация.
Но и сам Христос провокативен.
Провокация Его в том, что Он разрешает воспринимать Себя совершенно по-разному, не спеша изобильно творимыми чудесами доказывать Свой божественный статус.
На Христа можно смотреть по-разному. Можно смотреть глазами апостола Иоанна, а можно — глазами Иуды...
В конце 1950-х годов, в то время, которое газеты называют «хрущевской оттепелью», появилась волна мемуаров классиков советской культуры. Появились первые сведения о людях, погибших в лагерях, арестованных, гонимых, в том числе о выдающихся ученых, поэтах, писателях. И тогда те, кто процветали и получали сталинские премии и ордена, ринулись защищать свой успех, который стал выглядеть весьма скандальным на фоне трагедий их репрессированных коллег: «Ну что вы, я дружил с теми, кто был в ГУЛАГе, я даже пробовал их защищать... Ну и что же, что мне пришлось написать в "Правде" статью против этого моего друга... При этом я сколько мог старался его защищать... От меня требовали написать, будто он агент японской разведки, а я ограничился тем, что написал, что он глубоко заблуждается... Да я сам чудом избежал ареста! Я так мужественно его защищал, что даже премию только второй степени получил, хотя по своим талантам заслуживал первой!..»1
И вот тогда в неподцензурной, так называемой самиздатной литературе появилась ехидная эпиграмма:
Видно, совесть у предателей чиста.
Среди них бывают тоже чудо-юды.
Снова вышла биография Христа
В популярном изложении Иуды...
Итак, можно разными глазами смотреть на Христа. Есть взгляд Иуды на Христа.
А есть взгляд Понтия Пилата — он прекрасно представлен в «Мастере и Маргарите».
Беседа Понтия Пилата и Христа — как бы очная ставка всей древней языческой мудрости и нового Евангелия. Мудрая языческая империя одряхлела уже настолько, что ее лучшие ученые провозгласили как итог своих исканий: человек ничего не может познать. Таков итоговый вывод философии тех времен, философии скептицизма и релятивизма: достоверно познать ничего нельзя, ничего человеку не удается узнать подлинного о мире или о себе самом; философы уже доказали немощь человеческого ума, относительность всех наших представлений...
И вот — Понтий Пилат, образованный человек, знакомый с сатирической литературой античности, с ее издевками над народной мифологией («Впрочем, да простят нам боги и герои за то, что мы столько наговорили о делах божественных (Геродот. История. 2, 45)). Он и сам не очень-то верит в мифы2.
Он политик, он живет этим миром. И при встрече с Иисусом он уже выяснил главное: Иисус не бунтарь, империи со стороны Галилеянина ничто не угрожает (хотя тут Пилат ошибся: этот тихий Проповедник Своей проповедью перевернет судьбу всей империи), так что и говорить-то с Ним особенно не о чем... И вдруг, уже уходя, у порога, Пилат слышит слова Христа: «Я на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине» (Ин. 18:37).
Слова Христа шокируют Понтия Пилата и даже оскорбляют: ну кто Ты такой, чтобы так дерзко претендовать на знание непостижимой истины?! Ты бы лучше почитал наших философов, они бы Тебе объяснили, что истину не может знать никто... Какой-то странствующий плотник из Галилеи заявляет, что Он пришел учить истине! Пилат не хочет ждать и не ждет ответа; он убежден, что ответа быть не может. И Христос, Который читает человеческие сердца, понимает, что это не вопрос, это отговорка, это нежелание ставить вопрос, это заслон от любого ответа. И поэтому Христос не отвечает на главный вопрос Пилата: «Что есть истина?»
Итак, есть корыстный Иудин взгляд на Христа. Есть холодное пилатовское равнодушие. Есть возмущенный взгляд фарисеев, которые не могут допустить, чтобы в их уютно-регламентированный и послушный мирок вторгся кто-то Свободный и Властный. Есть ненавидящий взгляд саддукеев, которым противны и непонятны проповеди об ином мире: их бог должен раздавать свои блага здесь и сейчас, в этом мире; он уже наградил саддукеев даром власти, и иных даров они не ждут.
Есть взгляд толпы, которая требует чудес и политических переворотов, а не получив их, «разочаровывается» и кричит: «Распни, распни!» Есть взгляд тех людей, о которых Христос сказал: «Вы ищете Меня потому, что... насытились» (Ин. 6:26), — взгляд людей, о которых святитель Димитрий Ростовский позднее скажет: «Поискал Иисуса не ради Иисуса, а ради хлеба куса»3. Они приходят в храм только для того, чтобы решить свою житейскую проблему: свечку поставить перед операцией, перед экзаменом4... Этим людям нужно чудо. Из какого источника оно придет, им неинтересно. Им все равно, в какой храм идти или какому богу ставить свечку... Для них Христос — это Кашпировский I столетия.
Но христианин — прежде всего тот, кто смотрит на Христа глазами апостолов.
Собственно, только апостолы и оставили нам древнее свидетельство о Христе. Это свидетельство столь яркое и столь любяще-предвзятое, что становится непонятно, почему все остальные люди не пошли их путем апостольства. Как в мире, который посетил Бог, могли остаться неверы?
Бог всемогущ. И если что-то Ему «не удается», значит, это входит в Его «замысел упрямый». Бог прядет сложные сюжеты. И порой даже Его враги помогают Его замыслу.
Христос — это Бог, который прячется на земле. Его цель была взойти на Крест.
Но искупительная жертва не состоялась бы, если бы Фаворская слава Христа была бы очевидна всем и всегда.
И потому Он прячет Свое Божество под «завесой плоти» (Евр. 10:20), в «образе раба» (Фил. 2:7). А то, что спрятал Бог, человек найти не может. Поэтому Христос говорит ученикам: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал» (Ин. 15:16). Поэтому и на Кресте Он молится о Своих палачах: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34). Поэтому Он говорит о хулящих Его, что хула на Сына Человеческого простится (Мф. 12:31).
Св. Иоанн Златоуст так говорит об этих словах: «Христа не знали, кто Он был; а о Духе получили уже достаточное познание... Слова Христа имеют такое значение: пусть вы соблазняетесь Мною по плоти, в которую Я облекся... Я вам отпускаю то, чем вы Меня злословили прежде креста, даже и то, что вы хотите распять Меня на кресте, и самое неверие ваше не будет поставлено вам в вину... Но что вы говорили о Духе, то не будет прощено вам... Почему? Потому что Дух Святый вам известен, а вы не стыдились отвергать очевидную истину»5.
В определенном смысле Христос был именно таким, как булгаковский Иешуа Га-Ноцри из «Мастера и Маргариты». Таким был «имидж» Христа, таким Он казался толпе.
И с этой точки зрения роман Булгакова гениален: он показывает видимую, внешнюю сторону великого события — пришествия Христа-Спасителя на землю, обнажает скандальность Евангелия, потому что действительно нужно иметь удивительный дар Благодати, совершить истинный подвиг Веры, чтобы в этом запыленном Страннике без диплома о высшем раввинском образовании опознать Творца Вселенной.
Мы привыкли к представлению об Иисусе-Царе, Иисусе-Боге, с детства слышим молитвы: «Господи, помилуй», «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». А такие произведения, как картины Ге или, в меньшей степени, Поленова, или тот же «Мастер и Маргарита» помогают нам понять всю невероятность и парадоксальность апостольской веры, почувствовать ее «болевой ожог», позволяют нам вернуться в точку выбора...
Но Булгаков обнажает всю глубину этого выбора: глаза здравого смысла и научного атеизма он вставил в глазные впадины Воланда. Тот, кто поверит бытовой очевидности, окажется все же союзником сатаны...
Примечания
1. См.: http://lib100.com/book/christianity/dari_i_anafemi/html/?page=179
2. «Римляне, перестав веровать в самих богов, заменили уважение к богам уважением к освященным стариной культам» (Мелиоранский Б.М. Из лекций по истории и вероучению древней христианской Церкви (I—VIII вв.). Вып. 1. СПб., 1910. С. 56).
3. Цит. по: Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. В 7 вып. СПб., 1874. Отд. 2. Вып. 5. С. 527.
4. «Ибо хотя в настоящей жизни и бывают великие облегчения во врачествах через священные предметы и святых людей, однако и такие милости этим путем не всегда сообщаются предметам, чтобы люди не ради этого стремились к религии, а наиболее ради другой жизни» (Августин. О граде Божием. 22, 22). Ср. языческую мотивацию: «Жаждя коней, о щедрый Индра, жаждя коров, мы, борцы за награду, зовем тебя» (Ригведа. 7, 32, 23); «Желая коров, желая коней, желая добычи, зовут вдохновенные Индру-быка для дружбы, желая женщин — того, кто дает женщин, того, чья помощь нерушима, мы подтягиваем к себе, словно бадью в колодце» (Ригведа. 4, 17, 16).
5. Св. Иоанн Златоуст. Толкование на Евангелие от Матфея. 41, 3 // Творения. Т. 7. Ч. 1. СПб., 1901. С. 440—441.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |