Глава 8

Целесообразно в самом начале рассмотрения привести четыре литературных примера, в которых та же протосхема присутствует (как и у Булгакова) в скрытом виде: «оккультный роман» В.И. Крыжановской «В царстве тьмы» (1912—1913), повесть А.И. Куприна «Каждое желание» (1917; впоследствии была названа «Звезда Соломона»), роман Андрея Белого «Москва под ударом» (1925) и роман И.Г. Эренбурга «Единый фронт» (1930).

В романе В.И. Крыжановской¹ «В царстве тьмы» (Спб., 1914) описано целое общество сатанистов во главе с Азрафилом (нечто среднее между Азазелем и Рафаилом), «князем тьмы», которое вербует некую Мэри Суровцеву. В целом описания лишены явных «еврейских» деталей, и лишь упоминание подноса «с чашкой парной крови» и «хлебцев, тоже замешанных на крови»², могут напомнить о маце, испекаемой с добавлением крови христианского младенца. Характерна мизансцена брачной церемонии с инкубом, принявшим облик умершего доктора Заторского, возлюбленного Мэри: на троне восседает Азрафил, а от него «по обе стороны стояли два высоких канделябра о семи черных зажженных свечах; расположенные треугольником жаровни с горевшими угольями распространяли едкий, одуряющий залах <...>»³. «Еврейский» колорит был усилен жертвоприношением черного козла, кровью которого наполняют чашу: «Разделите эту чашу и пейте, новобрачные, сущность жизни»⁴.

В повести А.И. Куприна, написанной в 1917 году, действует некая мировая «организация» демонов, подчиняющаяся Ивану Цвету, случайно разгадавшему тайну «звезды Соломона», а представителем этой демонской сети является МЕФодий ИСаевич ТОФФЕЛЬ⁵.

В романе Андрея Белого внимание обращает фигура фон-Мандро (гл. 2, § 20). Герой родом из Полесья (в пределах черты оседлости); «по местечкам таскался», после усыновления стал именоваться «фон-Мандро», но его называли Сатанилом; мечтал о «мироправлении» («вплоть до фантазии о мироправстве⁶, — желанье Мандро, чтобы люди, подобные Доннеру, мир заплели в свои сети; мечтал бескорыстно о гадине⁷, о мировом негодяе, которому в мыслях своих он служил с удивительной верностью <...>»⁸).

Любопытно, что «Фон Мандро» друзья называли главу петербургской фирмы Мендроховича и Лубенского, которая «занималась, главным образом, экспортом и импортом оружия»⁹. Иными словами, прототипом персонажа из романа Андрея Белого (или, по крайней мере, «владельцем фамилии») является еврей. Впрочем, в прихотливых анапестах романа Мандро практически утратил свою национальность, превратившись в международного авантюриста¹⁰. В русской литературе родословная этого персонажа восходит к «джентльмену-разбойнику»¹¹, герою двойного существования, сюжетно сцепленному с «золотом» и «кровью». В литературе СРА, где «кровь» оказалась христианской, а «золото» — «еврейским», таким героем и стал демонический еврей, еврей-оборотень, прочно соединившийся с образами антихриста или дьявола в фигуру так называемого сатаниста¹². Именно он и стал одним из главных героев романа И.Г. Эренбурга «Единый фронт», написанного в Париже (с января по июнь 1930 года): речь идет о миллионере Вильяме (в прошлом Вульфе) Вайнштейне, родом из Витебска, сыне Нахмана Вайнштейна¹³.

«<...> Миллионер, еще малоизвестный широкой публике, но уже признанный скептиками Уолл-Стрита, с репутацией блистательного финансиста и с твердым намерением скупить всю Европу, вот так, как скупил витебский купец Горовиц все дома на Дворянской улице. Начал Вайнштейн с оружейных заводов <...>»¹⁴.

«Послевоенные годы были эпохой его подлинного восхождения. О нем заговорили и в парламентах, и на митингах. Он стал опорой, проклятьем, силой, символом. В Пензе сжигали чучело толстеющего брюнета, на пузе которого значилось: «Вайнштейн враг мирового пролетариата»...»¹⁵.

«<...> Он поддерживал все, способное раздробить и обессилить Европу», и торговал всем: от кофе до оружия. Инфернальные черты Вайнштейна подчеркнуты сексуальными извращениями: похоть ненасытна, требуются самые гнусные проститутки из самых ужасных притонов. Кончается же роман описанием мазохистской сцены: «Сэр Вильям стоит нагишом на четвереньках. Вокруг него суетятся две препаршивые девчонки. Они хлещут Вайнштейна поясом, тот же в ответ лает: «гау-гау». Заметив Корна, он не встает, он только лениво поясняет:

— Я сегодня собачка... «Медор»...¹⁶.

В мемуарах «Люди, годы, жизнь» Эренбург довольно бегло упомянул о романе «Единый фронт», признавшись, что один из героев, Ольсон, — это шведский солнечный король Ивар Крейгер¹⁷. Но о Вульфе Вайнштейне Эренбург не проронил ни слова.

Из описания, однако, нетрудно заключить, что прототипом является мультимиллионер Генри Детердинг. Во всяком случае, его характеристики, даваемая в мемуарах (устраивал перевороты, был знаком с Гитлером, организовывал налеты на конкурентов, разжигал войны¹⁸), прямо отсылает к инфернальному Майнштейну. В связи с чем возникает вопрос: почему Эренбургу понадобилось трансформировать Детердинга в еврея Вайнштейна? С какой целью Эренбург использовал старую антисемитическую схему, рожденную СРА, причем, именно в период пропагандистской кампании, предшествовавшей выборам в рейхстаг в 1930-м году, которые положили начало взлету нацистской партии?

Культурные корни фигуры «сатаниста» XX зека скрыты в Средних веках, когда было широко распространено убеждение в том, что иудеи связаны с дьяволом или сами воплощают дьявольское начало¹⁹. В начале XX века эти идеи испытали второе рождение: венчание «жида с лягушкою» (А.С. Пушкин, «Гусар», 1833) состоялось вновь²⁰, еврейство в целом было мифологизировано и окружено густым туманом мистики с криминальным оттенком. Весьма характерен в этом отношении роман В.И. Крыжановской «Тамплиеры» («Слуги зла») (Спб., 1904), действие которого происходит в XIV веке. В романе описана банда евреев-люцифериан, во главе которой стоит некий Уриель, занимающийся человеческими жертвоприношениями, кстати, вооруженный и оккультными силами. Как и положено в произведениях такого рода, Уриель силой захватывает благородную графиню Эльзу (ср. эту схему с сюжетом «Мастера и Маргариты»), с которой готовится вступить в половую связь на сатанинской церемонии: голой, верхом на черном козле несчастную Эльзу доставляют к сатанисту Уриелю для его гадких сексуальных утех²¹.

Сатанизм и стал выразительным обозначением «еврейских» свойств в антисемитской литературе: как и дьявол, еврей рыщет меж людей, «иски кого поглотити». Генетически образ Воланда восходит и к злой мифологии.

Примечания

1. Вера Ивановна Крыжановская (1857—1924). Брошюра Л.А. фон Нольде, посвященная ей, сообщала: «происходит из старого дворянского рода Тамбовской губернии, но родилась в Варшаве, где отец ее в то время командовал артиллерийской бригадой. После смерти отца ее отдали в С.-Петербургский Екатерининский институт, но хрупкое здоровье помешало ей окончить полный курс и вынудило продолжать образование дома. <...> Вера Ивановна замужем за камергером Семеновым <...>» (Фон Нольде Л.А. Вера Ивановна Крыжановская (Рочестер): Опыт характеристики Спб., 1911. С. 4).

В другой работе о Крыжановской можно дополнительно прочитать о том, что ее отцом был генерал-майор Иван Антонович Крыжановский, а первая публикация Крыжановской появилась в 1887 г.: повесть на французском языке «Episode de la vie de Tibère» (Хр — ов. Вера Ивановна Крыжановская (Рочестер):

Критико-биографический очерк // Спиритуалист. 1907, № 2. С. 50—55).

Мужем В.И. Крыжановской был Сергей Валерианович Семенов (р. 1864) чиновник собств. е. и. в. канцелярии, антисемит. (Служебные бумаги С.В. Семенова см.: ЦГИА. Ф. 1409. оп. 11 (осн.), л. 51). В основанном в 1900 г. петербургском кружке для исследований в области психизма (см. примеч. 77а) С.В. Семенов сначала входил в Совет и был библиотекарем, а впоследствии стал председателем Совета.

Как свидетельствует письмо С.В. Семенова сотруднику журнала «Русский вестник» поэту и публицисту Н.М. Соколову (письмо от 17 июля 1906 г.; хранится в ОР РНБ: Ф. 1000. оп. 2, № 1239), Семенов занимался литературными делами жены, в частности «пробивая» публикацию антисемитского романа «Паутина» («Русский вестник». 1906, июнь—окт.). В то же время письмо позволяет высказать гипотезу о том, что Семенов был соавтором жены. Во всяком случае о своей «литературной работе вечером», заключавшейся в переводах романов жены с французского на русский Семенов упомянул в письме к В.Г. Глазову от 29 июня 1908 г. (ЦГИА. Ф. 922. Оп. 1, д. 660. Л. 26). Одна из статей известного антисемита М.М. Стасовского, посвященная русским писательницам В. Крыжановской, Е. Шабельской-Борк и Л. Мурахиной, проясняет, почему Семенов переводил писания жены.

«В. И. Крыжановская, например, пишет на французском языке, в бессознательном состоянии; с полузакрытыми глазами она машинально набрасывает карандашом строки своих произведений и быстро заполняет большие листы, которые поспешно убираются из-под ее руки сидящим рядом с нею лицом. Этот своеобразный транс длится около часа, редко около двух. Затем наступает реакция, карандаш выпадает из руки писательницы и последняя, сильно утомленная, засыпает. Написанное ею переводится на русский язык и тщательно редактируется иногда самим автором, иногда близким ей человеком» (Спасовский М.М. Литературные заметки // Вешние воды. 1916. Т. 16/17. С. 145).

Очевидно, эту разновидность бульварной литературы имел в виду Андрей Белый, когда, упомянув о «мусагетских» друзьях (подразумевался германофил и антисемит Э.К. Метнер), заметил, что они «советовали писать романы в духе Крыжановской» (Белый Андрей. Между двух революций. М., 1990. С. 439). Писательница имела титул «officier de l'Academie Française». О Крыжановский см.: Большая энциклопедия / Под ред. С.Н. Южакова и П.Н. Милюкова. Спб., 1903. Т. 11. С. 601; Дудаков С. История одного мифа: Очерки русской литературы XIX—XX вв. М., 1993. С. 175—176; Рейтблат А.И. Крыжановская // Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. М., 1904. Т. 3. С. 173—174.

2. Крыжановская В.И. В царстве тьмы. С. 234. Как три отдельных романа три части этой книги были переизданы в Риге в 1920 году. («Грозный призрак», «В шотландском замке». «Из царства тьмы»).

3. Крыжановская В.И. В царстве тьмы. С. 377.

4. Там же. Бесследно исчезнувший в «большом времени», «оккультный роман» Крыжановский не остался непрочитанным современниками. Его следы заметны и в повести А.И. Куприна «Каждое желание», и — в еще большей степени — в «Мастере и Маргарите». Рассказ «На Москве» (1906), романы «Тамплиеры (1904), «Паутина» (1905), «Мертвая петля» (1907), «Гнев Божий» (1910) «Смерть планеты» (1911) имели ярко выраженный антисемитический характер.

В русской печати Крыжановская дебютировала в 1899 г. романом «Железный канцлер Древнего Египта» — об Иосифе. Роман был напечатан в антисемитском «Наблюдателе», издававшемся А.П. Пятковским (см. Наблюдатель. 1899, № 2—5). Как замечал М. Горький в статье «Ванькина литература», по Крыжановской, этот Иосиф оказывается бездушным и черствым юношей, целью жизни которого служит стремление к власти, «истым прототипом своего племени, в течение веков высасывавшего из груди всех народов их плодоносную силу — богатство — до истощения питавшей матери-кормилицы» (Горький М. Собр. соч.: В 30-ти т. М., 1953. Т. 23. С. 290). Концепция носила антиеврейский характер: не случайно, согласно роману, Иосиф причинил людям много зла и умер, выпив яд, поднесенный ему магом Шебной, ибо опасался мести восставшего народа. Шебна говорил Иосифу: «не в моей уже власти остановить всю массу вызванного тобою зла, которое неминуемо должно на тебя пасть и уничтожить» (Наблюдатель, 1899, № 5. С. 126). Трактовка образа далека от канонической. Любопытно, что в пятом номере журнала «Наблюдатель», сразу вслед за окончанием романа, шла статья некоего И. Ядринопольского «Употребление евреями христианской крови при исполнении религиозных обрядов».

Все эти обстоятельства не могли не создавать определенного подтекста восприятия романов о сатанистах, в которых СРА настойчиво и упорно приучала видеть евреев.

Из романа «В царстве тьмы» Булгаков мог заимствовать демона в обличии «огромного черного кота» (С. 173 — здесь и далее ссылки на роман даются в скобках) с «почти человеческим» выражением и повадками, напоминающими Бегемота.

«При этих словах кот вскочил, изогнул спину и зарычал со свистом, а зеленоватые глаза его сверкнули адской злобой и метнули точно искры. Ван-дер-Хольм пришел в страшное раздражение.

— Молчать, чудовище! — крикнул он, поднимая сжатый кулак и делая знак, фосфорически блеснувший в воздухе.

Кот пронзительно взвизгнул, а хвост и вся шерсть его стала дыбом; потом он пластом упал на ковер, вытянулся и замер» (С. 186).

«Из-под стола появился огромный черный кот и, вскочив на ручку кресла хозяина, уставился на нее своими зелеными, фосфорически блестевшими глазами.

— Боже мой, какой страшный злобный взгляд у этого животного, а выражение почти человеческое, — заметила Мэри, невольно отворачиваясь.

На лице Оскара Оттоновича скользнула загадочная усмешка (С. 173).

«В эту минуту раздалось злобное мяуканье, и черный кот вскочил Ван-дер-Хольму на плечо; шерсть его стояла дыбом, а зеленые глаза сверкали адской злобой. Мэри попятилась.

— Это он погубил вас, — глухо вскрикнула она.

Резкий, точно змеиный свист вырвался у кота; одним прыжком бросился он на молодую девушку и с ожесточением вцепился ей в грудь, так что Мэри едва не упала» (С. 193).

Из этого же романа Булгаков мог заимствовать и мазь в золотой баночке, которая дает молодость и силу: «После ванны Флага сказала, что натрет ее мазью, — красноватой, ароматичной, как вода в ванне, и фосфоресцировавшей. Без возражений растянулась Мэри на кушетке и переживала ряд удивительных ощущений по мере того, как мазь из золотой баночки пропитывала ее тело. Сначала ей показалось, будто ее обожгло, но это болевое ощущение длилось не более минуты и сменилось не испытанным раньше чувством бодрой силы; мускулы ее стали словно стальными и вместе с тем настолько гибкими, что в ее представлении казалось, будто она способна лазать, как кошка, прыгать, как тигр, или извиваться наподобие змеи, точно у нее не было костей» (С. 205).

Как Маргариту перед балом, Мэри Суровцеву купают в мраморной ванне перед инициацией (С. 201) и натирают розовым маслом перед «адской охотой» (С. 235). Видимо, не случайно Воланд так любит мясо и вино: сатанисты в романе Крыжановской жадно едят мясо и много пьют, чтобы запастись силами. На пир Азрафила Мэри идет нагая, предварительно полюбовавшись на свое отражение в зеркале (С. 206). Треугольник встречается едва ли не на каждой странице романа Крыжановской. На пиру Азрафил заставляет Мэри выпить чашу с парной кровью (С. 209). В гл. 20 «Мастера» можно обнаружить едва ли не прямое заимствование:

Попутно заметим, что такое действие мази нарушало канон описаний, так что факт совпадения Булгакова с Крыжановской с большой вероятностью указывает на заимствование именно у нее. Стандартное описание находим, например, в «Огненном ангеле» В.Я. Брюсова: «Мазь слегка жгла тело, и от ее запаха быстро начала кружиться голова, так что скоро я уже плохо сознавал, что делаю, руки мои повисли бессильно, а веки опустились на глаза. <...> Чудодейственная мазь есть только усыпительное зелье <...> (Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7-ми т. М., 1974. Т. 4. С. 77—78). Таким образом, опора на западноевропейскую мистику подсказала бы депрессивнее действие мази; у Булгакова, как и у Крыжановской, мазь сильно возбуждает.

Подобно тому, как Воланд, по просьбе Маргариты, вызывает мастера, так сатанист Оскар Оттонович Ван-дер-Хольм, по просьбе Мэри Суровцевой, вызывал ее умершего отца и погибшего жениха (С. 177—178).

Смысл омывания Маргариты кровью раскрывается в другом «оккультном романе» В.И. Крыжановской, имеющем явно выраженную антисемитическую направленность, — «Смерть планеты». Орошение свежей кровью разрушает магический флюид, предохраняющий тело от «нечисти» (см.: Крыжановская В.И. Смерть планеты. 2-е изд. Пг., 1917. С. 173; ср. с мотивировкой в антисемитском романе Е.А. Шабельской «Красные и черные»: бывший священник Григорий Юдин «в черной купели сатаны смыл с себя святую воду Крещения и Миропомазания Христова» — Шабельская Е.А. Красные и черные. Спб., 1911. Ч. 1. С. 222). Вероятно, из оккультной (с «иудаистическим» заглавием) повести Крыжановской «Нахэма» (1900) Булгаков заимствовал черты Азазелло: у Крыжановской слуга мэтра Леонарда (т. е. дьявола), Оксорат, был гномом с густыми рыжими волосами («рыжий, отвратительный человек» — Крыжановская В.И. Нахэма // Свет. 1900. Апр. 2-я паг. С. 27); у Булгакова Азазелло — маленького роста, безобразный, огненно-рыжий (гл. 7).

5. Попутно укажем на тестовые и сюжетные аналогии и совпадения, позволяющие предположить, что Булгаков использовал купринскую повесть как «подсобный материал»: «Секретарь не двинулся с места, но начал быстро бледнеть, линять, обесцвечиваться, сделался прозрачным, а потом от него остался только смутный контур, а через две секунды этот призрак на самом деле исчез в виде легкого пара, поднявшегося кверху и растаявшего в воздухе.

— Первая галлюцинация, — подумал Цвет тоскливо» (Куприн А.И. Каждое желание // Земля. М., 1917. Сб. 20. С. 356). Вслед за галлюцинацией к Цвету является бывший регент Среброструнов, получающий от Цвета чек на две тысячи (ср.: «С вас бы за указание на четверть литра... поправиться... бывшему регенту...»); обладающий сверхъестественной властью, Цвет отправляет под трамвай пожилую даму. В повести Куприна отразились впечатления от книг, посвященных каббале: два скрещенных треугольника, неправильно названные «звездой Соломона», изображение Бафомета («козлиная голова с дрожащей бородой»). Вполне вероятно влияние на Куприна рассказа В.И. Крыжановской «Под Рождество» (1906) (см.: Крыжановская В.И. Новый век. Пг., 1916. С. 281—288). О влиянии повести Куприна на Булгакова см.: Петровский М.С. Городу и миру: Киевские очерки. Киев, 1990. С. 216—231.

6. Ср. с анаграммой «Мандро и К^о» — «Командор», на что указано в статье: Мельникова Е.Г., Безродный М.В., Паперный В.М. Медный всадник в контексте скульптурной символики романа Андрея Белого «Петербург» // А. Блок и его окружение: Блоковский сб. VI. Тарту, 1985. С. 92.

7. «Вот в чем коренилась моя тогдашняя мистика: из испуга перед незримою гадиной», — писал А. Белый в 1933 г. в мемуарах «Между двух революций» (М., 1990. С. 283). В дневниковых записях Андрея Белого «К материалам о Блоке (авг.—сент. 1921 г.) указано: «<...> я, инспирированный Метнером в эти месяцы (речь идет о весне 1909 г. — М.З.), переживал нечто вроде «юдобоязни» (скверная болезнь, быстро прошедшая); это — эпоха моей заметки «Штемпелеванная культура» (цит. по статье: Безродный М.В. Белый на службе у черной сотни // Alma mater (Тарту). 1992, № 2 (7), апр.). «Юдобоязнь», переведя ее в скрытую форму, А. Белый законсервировал в романе и в мемуарах «Между двух революций» (см. примеч. 87). М.В. Безродный, публикуя в своей статье фрагмент из 9-й главы третьего тома «берлинской» редакции мемуаров «Начало века», доказывает, что А. Белый «отрекся» от идей «Штемпелеванной культуры» и «юдобоязни». Однако анализ «Москвы под ударом» и мемуаров «Между двух революций» дает основания для сомнений в таком выводе.

8. Фон-Мандро выжигает глаза профессору Коробкину; в антисемитском романе Е.А. Шабельской «Сатанисты XX века» убивают профессора Рудольфа Гроссе, который в рукописи «История тайных обществ» открыл тайну жидо-масонства. Убийца — еврей-сатанист барон Джевид Моор (от англ. Jew — еврей; Джевид — Jewed можно перевести как «ожидовленный»). Естественно, он уходит от ответственности, коварно подставляя вместо себя русскую девушку, актрису Ольгу, подругу убитого. Характерно, что и в 1933 г. в мемуарах А. Белый продолжал утверждать: «теперь обнаружено документами: мировая война и секретные планы готовились в масонской кухне» (Белый Андрей. Между двух революций. М., 1990. С. 283). Здесь же подробное описание страха перед масоном-миллиардером. В этой связи заслуживает упоминания статья барона М.Ф. Таубе «Московская философско-математическая школа, основанная проф. Бугаевым, и славянофильство Хомякова», опубликованная в харьковском антисемитском журнале «Мирный труд» (1907, № 10—12). Отец А. Белого, послуживший прототипом профессора Коробкина, помещен в контекст СРА, в котором труды Н.В. Бугаева рассматриваются как математико-философский фундамент русского национализма, православия и самодержавия. См. также: Некрасов П.А. Школа, воспитательное образование и задачи гуманизма // Колокол. 1907, 19 авг. В этой статье особо подчеркивалось антикантианство Н.В. Бугаева, что имело антисемитский подтекст, ибо было направлено против марбургской школы неокантианства во главе с евреем, знаменитым Германом Когеном, активно выступавшим и по проблемам иудаизма (см.: Еврейская энциклопедии. Спб., б. г. Т. 9. Стб. 614—618, а также статью о H. Cohen в кн.: Encyclopaedia Judaica. Jerusalem. S. a. Vol. 5). Евреем был и другой видный представитель марбургской школы — Эрнст Кассирер.

О запрете в Московском университете на неокантианство, на Когена, Риккерта, Наторпа писал и сам А. Белый в «Воспоминаниях о Блоке» (Эпопея, 1923, 4. Июнь. С. 69—71); к 1906—1907 гг., по словом А. Белого, запрет отменили.

9. Берберова Н.Н. Железная женщина. 2-е изд. N.Y., 1982. С. 68. В подстрочном примечании Берберова указала: «Фамилия Мендрохович иногда пишется Мандрохович, а иногда и Мандрокович. Друзья звали его Мандро, а во времена Лубенского, т. е. до 1911 года, — фон Мандро. Эта фамилия попадается в русских газетах того времени, и она несомненно попалась на глаза Андрею Белому и была известна ему, когда он позже назвал ею своего героя, шпиона и злодея, в романе «Москва». Многих читателей Белого, в том числе Ходасевича и Алданова, всегда смущал вопрос о происхождении фамилии фон Мандро: она звучала загадочно, не давая ключа ни к национальности, ни к происхождению героя. У Белого фамилии никогда не бывали без скрытого значения. Особенно балтийская приставка «фон» резала ухо в приложении к не то румынскому, не то венгерскому имени. Теперь можно считать загадку разрешенной» (там же).

Любопытно, однако, что в доступных нам указателях заводов, фабрик, акционерных предприятий и торговых домов Российской империи упоминаний Мендроховича (с учетом всех модификаций фамилии) нет. См. также: Соколов Б.В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». М., 1991. С. 100—103.

10. Стоит обратить внимание на дневниковую запись 1927 г. Л.Я. Гинзбург, посвященную роману А. Белого «Москва под ударом»: «<...> покоряешься автору (делай что хочешь), и не важным становится все зло, как не важны нелепые фигуры: Фон-Мандро и прочие; вся эта рвань, неизвестно откуда (а если известно, то тем хуже) заскочившая» (Гинзбург Л.Я. О старом и новом: Статьи и очерки. Л., 1982. С. 365). Гинзбург словно колеблется: помнить или не помнить об известных ей источниках образа Мандро, словно удивляется решимости Белого возродить навсегда исчезнувшую проблематику «сатанизма».

11. См. о нем: Лотман Ю.М. Повесть о капитане Копейкине: реконструкция замысла и идейно-композиционная функция // Семиотика текста. Труды по знаковым системам XI. Тарту, 1979. С. 42—43. Там же см. об Антихристе (с. 41).

12. Ср. с Сатанилом в романе А. Белого. Слово использовалось как в антисемитическом, так и в теософском контексте. «Как лишенный трона владыка, как Сатаниил, низвергнутый в преисподнюю, еврейство борется за свое первенство», — писал ведущий литературный критик «Русского вестника» Н.Я. Стечькин (Стародум Н.Я. Журнальное и литературное обозрение. Тенденциозные повести из еврейского быта // Русский вестник. 1905. Т. 299. Окт. С. 662).

Известный теософ Н.И. Рышковский в работе «Оккультизм и христианство: Основы христианской теософии» писал: «Иисус <...> прошел все возрасты естественного развития, преследуемый злой волей безумного Сатанаила» (Жизнь духа. 1910, № 11/12. С. 349), причем, внушением Сатанаила-дьявола порабощены и «гордые мудрецы Синедриона» (Там же. С. 350). «И страшно именно то, что отступившие от Христа и потерявшие веру в Него, под гипнотическими внушениями змеиной хитрости Сатанаила готовят себе безысходную с ним участь» (Там же. С. 351). Характерны и мысли о сатанизме в подготовленном мистиком С.А. Нилусом комментированном издании «Протоколов сионских мудрецов» (1917), и название анонимной книги, выпущенной русскими фашистами в Шанхае уже в 1927 г.: «Еврейство — Сатанизм» (издательство «Рабоче-крестьянско-казачья оппозиция»). Анонимный автор писал: «Тайное еврейское правительство — Всемирный Еврейский Кагал — существовало и существует. Оно железной рукой правит евреями и с дьявольской хитростью проводит в жизнь кровожадные планы покорения гоев-христиан и порабощения мира» (Указ. соч. С. 139).

13. Эренбург И.Г. Единый фронт. Берлин, 1930. С. 59.

14. Там же. С. 60.

15. Там же. С. 61.

16. Там же. С. 294—295.

17. См.: Эренбург И.Г. Люди, годы, жизнь: Воспоминания: В 3-х т. М., 1990. Т. 1. С. 495.

18. Такую же характеристику см.: Звавич И. Детердинг // Большая советская энциклопедия. М7, 1931. Т. 21. Стб. 573—574. Указано, в частности, что «процесс грузинских подделывателей советских червонцев в Берлине в 1929 обнаружил участие Д. в подделке червонцев».

19. См.: Trachtenberg J. The Devil and the Jews: The medieval conception of the Jew and its relation to modern antisemitism. New Haven, 1943. P. 11—52; Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990. С. 257—260. «<...> Черты сходства между раннехристианским и средневековым каноническим правом, с одной стороны, и нацистским законодательством, с другой, подробно разобрал историк Катастрофы Рауль Хилберг в своем фундаментальном труде «Уничтожение европейских евреев». По мнению Хилберга, нацистское «окончательное решение еврейского вопроса» следует рассматривать в преемственности с христианским преследованием евреев» (Лёзов С. Национальная идея и христианство: Опыт в двух частях // Октябрь. 1990, № 10. С. 149). Главная идея С. Лёзова — наличие глубинного антииудаизма в христианстве и православии, который и является одним из источников современного антисемитизма. Об антииудаистской традиции в христианской теологии см. также: о. Хворостовский В. Значение Шоах для христианского понимания Библии // Вопросы философии. 1992, № 5. Вполне закономерно поэтому, что антииудаистическая статья появилась в синодальном издании уже после оправдания М. Бейлиса: Алексий, епископ Саратовский и Царицынский. Мораль Талмуда // Прибавления к «Церковным ведомостям». 1913, № 44. 2 нояб. С. 2025—2030 (одна из перепечаток: Харьковские ведомости, 1913, 13—16 нояб.). Автор утверждал, что евреи проникнуты к гоям злобой и нечеловеческой ненавистью.

20. «По внешности сходство жида с диаволом и отличие его от человечества весьма характерно. Прежде всего, у жидов волос нет, но вместо них курчавая шерсть. Чтобы убедиться в том, стоит лишь присмотреться к типичным жидам, у которых и тело покрыто шерстью, зачастую весьма густою» (Жиды: Издание газеты «Гроза». Спб., 1913. С. 19). Ср. в Евангелии от Иоанна: «Ваш отец дьявол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего; он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (8, 44). Слова Иисуса, согласно евангелисту, обращены к иудеям.

21. В «оккультном романе» В.И. Крыжановской «Гнев Божий» (1910) действие перенесено в XXIV век, но и здесь по-прежнему существуют евреи-люцифериане и по-прежнему они справляют свои гнусные сатанинские праздники. Примечательно заявление: «Вы знаете, конечно, что вырождение началось еще до вторжении желтых, в XIX-м веке. Франмасонство и так называемые «либеральное» и «гуманитарное» мировоззрения создали армию атеистов, богохульников, отступников от всякого религиозного верования, но в то же время фанатиков люциферианства и всевозможных пороков. Во главе этого разрушительного движения стояло еврейство, и под его тлетворным влиянием зарождалось смешанное население, окрещенное народной мудростью именем «шабесгоев», которое стало слепым орудием евреев <...> Это несокрушимая раса, несмотря на ужасающее пережитое ею перед тем истребление, сплотилась воедино, и понемногу все евреи <...> обосновались во Франции и Испании. <...> Опять из всего выколачиваются деньги <...>» (Крыжановская В.И. Гнев Божий. 3-е изд. Пг., 1917. С. 203, см. также с. 85, 115, 209—210; описание сатанинского собрания — с. 137—141). Продолжением «Гнева Божьего» явился роман «Смерть планеты» (1911), в котором подробно описана борьба гималайского мага Супрамати с «царем зла», евреем-сатанистом Шеломом Иезодотом. Кстати, Супрамати посещает Москву и Петроград (даются описания пришедших в страшный упадок городов, в частности, говорится, что Кремль, «обращенный в национальную собственность <...> был распродан с аукциона участками, а некий Гольденблюм купил Большой Дворец и переделал его в меблированный дом — см.: Крыжановская В.И. Смерть планеты 2-е изд. Пг., 1917. С. 147—154). Романы «Гнев Божий» и «Смерть планеты» являются третьим и четвертым романами «оккультной пенталогии».