Итак, претендент на роль Иисуса Христа, сын турецко-подданного, есть никто иной как Демон, дьявол, Люцифер, короче Воланд. Из рая он был изгнан совсем недавно:
«В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошел молодой человек лет двадцати восьми. За ним бежал беспризорный.
— Дядя, — весело кричал он, — дай десять копеек!
Молодой человек вынул из кармана нагретое яблоко...»1
Яблоко, как мы видим, не успело остыть. Соблазнив в начале своей карьеры единого из малых сих, Бендер в нарушение хронологии преступает вначале евангельскую заповедь и лишь затем ветхозаветную: соблазняет Адама (Козлевича). «Бога нет», — говорит он, самоотверженно борясь с ксендзами за душу Адама, как Демон с ангелами за душу Тамары, — «это — медицинский факт»2. Воланд, как будто, действует прямо противоположным образом, заверяя своих случайных знакомых, что Бог есть. Но суть дела от этого не меняется — врагу рода человеческого главное соблазнить: монахиню любовью, атеиста Богом, верующего — атеизмом.
Но, конечно, лермонтовский Демон, разговаривающий с беспризорным, не идет ни в какое сравнение с гетевским Мефистофелем, беседующим с Бездомным. Нужны атрибуты посущественней: сера, хвост... Вот, например, первое название булгаковского романа — «Консультант с копытом». И всем сразу все ясно. А чем занимается Остап? А тем занимается Остап — открывает Арбатовское отделение Черноморской конторы по заготовке рогов и копыт! Не нависай над липовой конторой тень Демона, не хрусти беспризорный райским яблочком, пришлось бы нам обходиться бабушкиным козликом, от которого, де, остались рожки да ножки и который, по утверждению благожелательных критиков, оказался в руках благонамеренных авторов мощным средством бичевания мелких проходимцев («волчий оскал старого мира»). Но тень нависает, яблоко падает и пахнет не серым козликом, а серой. Кстати, в набросках Ильф примерял Бендера к «Секции Труб и Печей»3, то есть к пеклу, проэкспериментировал с «Конторой по заготовке Когтей и Хвостов» (начальник Фанатюк, заместитель Сатанюк) / «1001 день или Новая Шехерезада»4 / и успокоился, наконец, на бесспорных Рогах и Копытах.
Так-то оно так, с Бендером как будто и впрямь что-то нечисто... Но Князь Тьмы, падший ангел!? Мелковат-с!
Да и величие Булгакова не в том, что он запустил Воланда в Москву, но в том что, связав Москву с Иерусалимом, он создал единое поле священной мировой истории, на котором извечная происходит борьба Добра со Злом, и одни и те же персонажи под разными именами разыгрывают эту мистерию. Если Ешуа Га-Ноцри есть московский писатель-диссидент Мастер, то Воланду, понятным образом, отведена роль Самого. Чтобы не было в том сомнений, Булгаков с беспримерным гражданским мужеством Самого цитирует — Воланд (держа в руках отрезанную голову политического противника): «Это — факт. А факт — самая упрямая в мире вещь»5.
А что поделывают наши два одесских хохмача, запятнавшие себя прямым сотрудничеством с сатанинской властью (Турксиб, Беломор-канал, Соловки)? Тоже цитируют:
«Тов. Бэрлагэ. С получэниэм сэго прэдлагаэтся нэмэдлэнно явиться для выяснэния нэкоторых обстоятэльств».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Домой позвонить можно?
— Чего там звонить, — хмуро сказал заведующий копытами»6.
Содержание повестки и реакция на нее тов. Берлаги в объяснениях не нуждаются: только Булгаков и Ильф с Петровым писали об арестах как о деле житейском и даже где-то забавном. Но как объяснить акцент, не менее прозрачный, чем прямая цитата?*
И вот тут Ильф с Петровым проявляют меньше гражданского мужества, но больше писательской изобретательности:
«— Вот послал бог дурака уполномоченного по копытам! — сердился Остап. — Ничего поручить нельзя. Купил машинку с турецким акцентом»7.
Что это за «турецкий акцент»? Кто-нибудь слышал турецкий акцент? Никто не слышал. И Ильф с Петровым не слышали. А вот что Ильф слышал и в записную книжку записал:
«В машинке нет «е». Его заменяют буквой «э». И получаются деловые бумаги с кавказским акцентом»9.
Что же касается машинки в Конторе по заготовке Рогов и Копыт, то она изготовлена фирмой «Адлер», в переводе с немецкого на русский — «орел», в переводе на язык той эпохи — «горный орел».
Примечания
*. Под прямой цитатой мы понимаем не только слова о факте и упрямой вещи, но и всю речь Воланда:
«Все сбылось, не правда ли? Голова отрезана женщиной, заседание не состоялось и живу я в вашей квартире. Это — факт. А факт — самая упрямая в мире вещь. Но теперь нас интересует дальнейшее, а не этот уже совершившийся факт. Вы всегда были горячим проповедником той теории, что, по отрезании головы, жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам, в присутствии моих гостей, хотя они и служат доказательством совсем другой теории, о том, что ваша теория и солидна и остроумна. Впрочем, все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие!»8.
Нетрудно заметить, что весь интонационный строй и лексический состав цитаты упрямо отсылают нас к манере речевого поведения Вождя и Учителя: упорное топтание на одном слове («это — факт», «факт — самая упрямая в мире вещь...», «уже совершившийся факт»; «уходит в небытие», «вы уходите в небытие», «...выпить за бытие»; «...той теории», «...совсем другой теории», «ваша теория», «...все теории стоят одна другой»); вторжение теологии в политическое сознание, создавшее знаменитые эвфемизмы 30-х годов типа «политическое небытие» по отношению к казненной оппозиции, и, наконец, образ грузинского тамады на многочисленных кремлевских встречах с товарищами колхозниками, товарищами писателями, товарищами академиками и товарищами летчиками, в результате чего тост превратился в государственный жанр общения Вождя со своим народом.
1. Т. 1, стр. 55.
2. Т. 2, стр. 198.
3. Т. 5, стр. 166.
4. Т. 1, стр. 483—528.
5. «Мастер и Маргарита», стр. 689.
6. Т. 2, стр. 192.
7. Т. 2, стр. 173.
8. «Мастер и Маргарита», стр. 689.
9. Т. 5, стр. 154.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |