«Багровый остров»

— НЕТ, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, НО ПРОСТО Я ДАЛЕК ОТ АРТИСТИЧЕСКОГО МИРА И...

— А ВЫ ЕГО ИЗУЧИТЕ! ЭТО ОЧЕНЬ ЛЕГКО. У НАС В ТЕАТРЕ ТАКИЕ ПЕРСОНАЖИ, ЧТО ТОЛЬКО ЛЮБУЙТЕСЬ НА НИХ... СРАЗУ ПОЛТОРА АКТА ПЬЕСЫ ГОТОВЫ! (ЗП, 12).

Когда пошли в театрах его пьесы, вдруг стало ясно, что никакой своей, отдельной жизни, скрытой за шторами, у него нет и быть не может. Что, оказывается, всем, и общественности, и особенно государству, до чрезвычайности важно, что он думает, что говорит, чем живет. И не только потому, что так всегда было в России.

Вдруг стало ясно, что его пьесы — не просто пьесы, что есть в них какая-то необычайная сила, которая может, если ей не противостоять, разрушить храм новой веры.

Он не отвечал критикам, что бы они о нем ни писали. Но однажды — ответил...

* * *

30 января 1926 года Булгаков заключил договор с дирекцией Московского Камерного театра, согласно которому он должен передать театру заказанную ему пьесу не позднее 15 июля 1926 г., а театр брал обязательство поставить спектакль в сезоне 1926/27 года.

«В случае, если «Багровый остров» не сможет по каким-либо причинам быть принятым к постановке Дирекцией, то М.А. Булгаков обязуется вместо него, в счет платы, произведенной за «Багровый остров», предоставить Дирекции новую пьесу на сюжет повести «Роковые яйца», и «Багровым островом» М.А. Булгаков получает тогда право распоряжаться по своему усмотрению...» (П-20, с. 568).

Из интервью с А.Я. Таировым:

«Булгаковым почти закончена уже для нашего театра новая современная буффонада «Багровый остров», которая должна дать нам возможность найти основной стержень широкого народного балаганного представления» (ВМ, 1926, 7.IX).

4 марта 1927 г. — пьеса передана театру.

* * *

Слух о булгаковском «Острове» быстро распространился и долетел до островитянина Горького, который 10 марта писал в Москву:

«А что Булгаков? Окончательно «запрещен к богослужению»? Нельзя ли познакомиться с его пьесой?» (А.М. Горький — А.Н. Тихонову. 10.III.1927).

Ему сообщали:

«Булгаков пробует ставить свою пьесу «Багровый остров», но пока безуспешно» (А.Н. Тихонов — А.М. Горькому. 25.III.1927).

В мае 1928 г. Горький вернулся из-за границы. Конечно, не для того, чтобы помочь Булгакову, но, как полагают исследователи, именно благодаря его участию пьеса была разрешена.

«Известия» (1928, 26.IX):

«Главреперткомом разрешена к постановке в Камерном театре новая пьеса М. Булгакова «Багровый остров»...».

Комментарий А. Нинова: «Сообщение оказалось неожиданным для многих, не исключая автора. Осенью 1928 года Булгаков готов был ждать чего угодно, но только не беспрепятственного разрешения «Багрового острова» (Нева, 1989, № 5, с. 176).

На следующий день Булгаков пишет Замятину:

«К той любви, которую я испытываю к Вам, после Вашего поздравления присоединилось чувство ужаса (благоговейного).

Вы поздравили меня за две недели до разрешения «Багрового острова».

Значит, Вы пророк.

Что касается этого разрешения, то не знаю, что сказать. Написан «Бег». Представлен.

А разрешен «Б. остров».

Мистика.

Кто? Что? Почему? Зачем?

Густейший туман окутывает мозги» (27.IX.1928).

6 октября Булгаков подписывает дополнительный договор. Зачем? А чтоб нигде, кроме как в Москве, в Камерном театре, не ставили «Багровый остров», пока не пройдет два года после первой постановки.

И вовремя. Потому что вскоре сразу два ленинградских театра — Театр сатиры (режиссер Д.Г. Гутман) и театр «Комедия» (режиссер С.Н. Надеждин) — изъявили желание поставить разрешенную пьесу запрещаемого автора.

Булгаков в это время находился в Тифлисе. Ответил телеграммой, жене:

«Сатире телеграфируй. Сожалению «Остров» предоставить не могу. Надеждину телеграфируй. Сожалению договору Камерным театром год не могу «Остров» дать Ленинграду. Позвони Таирову вернуть мой экземпляр с купюрами, сверь с ним остальные, также приведи порядок экземпляры «Бега», предложения театров телеграфировать мне» (П-20, с. 569).

А. Нинов: «Под клики ненависти и призывы к «блокаде» Московский Камерный театр под руководством А.Я. Таирова завершал к концу 1928 года репетиции пьесы. Злободневность ее к тому времени лишь возросла, — сама действительность «разыгралась» по схеме булгаковской пьесы. Конкретная общественная ситуация к премьере была такова, что для взрыва «праведного негодования» левой критики все было готово.

<...> Драматургический памфлет в Камерном театре, рассчитанный на узнаваемость, должен был задеть в театральном мире многих, если не всех» (Нева, 1989, № 5, с. 176).

Это было ответное слово драматурга, который не пожелал молчать. Это была его реплика в споре с современниками, но также и обращение к нам, потомкам, которым приходится теперь вникать, о чем, собственно, шел спор, и судить, кто же оказался более прав в том споре: автор «Дней Турбиных» (МХАТ) и «Зойкиной квартиры» (Театр им. Вахтангова) или авторы таких пьес: «Земля дыбом», «Д.Е.», «Рычи, Китай!» (Театр Мейерхольда), «Лево руля» (Малый театр), «Шторм» (Театр имени МГСПС)...

Из интервью с А.Я. Таировым:

«Постановка «Багрового острова» Булгакова является продолжением и углублением работ Камерного театра по линии арлекинады, то есть по линии гротескного выявления в сценических формах уродливых явлений жизни и сатирического обнажения их мещанской сущности и примиренчества с ней» (ЖИ, 1928, № 49, с. 14).

«Ближайшая постановка нашего театра — пьеса Булгакова «Багровый остров» — рисует искажение методов и форм культурной революции. Материалом для этого показа служит наш провинциальный театр.

<...>

Пьеса Булгакова является, таким образом, острой сатирой на тех людей, которые с помощью готовых штампов думают обновить наш репертуар. Поскольку любовь к штампам и в других областях нашей жизни часто заслоняет от нас четкие перспективы революционного строительства, пьеса Булгакова имеет глубокое общественное значение, далеко выходящее за границы театральной жизни» (РбМ, 1928, 2.XII).

9 декабря — закрытый просмотр пьесы.

11 декабря 1928 года — премьера.

* * *

Геннадий Панфилович, он же лорд Гленарван — И.И. Аркадин

Дымогацкий, он же Жюль Верн, он же Кири-Куки — В.Н. Ганшин

Метелкин, он же Паспарту, он же Говорящий попугай — Н. Новлянский

Лидия Иванна, она же леди Гленарван — Е. Штейн

Бетси — Н. Горина

Савва Лукич — Е.К. Вибер