В Денежном переулке

«Москва только что шумно отпраздновала встречу 1924 года. Была она в то время обильна разнообразной снедью, и червонец держался крепко... Из Берлина на родину вернулась группа «сменовеховцев». Некоторым из них захотелось познакомиться или повидаться с писателями и журналистами-москвичами. В пышном особняке в Денежном переулке был устроен вечер. Я присутствовала на этом вечере» (Л.Е. Белозерская, МВ, с. 87).

Так начинает свои воспоминания Любовь Евгеньевна Белозерская, слегка стилизуя их под начальные строки посвященного ей романа («ВЕЛИК БЫЛ ГОД... БЫЛ ОН ОБИЛЕН ЛЕТОМ СОЛНЦЕМ...»), как бы смыкая два времени: то, грозное, страшное, когда она, как и ее будущий муж, петербургский журналист И.М. Василевский («Не-Буква»), задержалась в Киеве, по дороге в Константинополь и Париж, не ведая, что где-то в этом городе сейчас живет человек, с которым ее через шесть лет соединит судьба...

Помните?.. БЕЖАЛИ ЖУРНАЛИСТЫ, МОСКОВСКИЕ И ПЕТЕРБУРГСКИЕ, ПРОДАЖНЫЕ, АЛЧНЫЕ, ТРУСЛИВЫЕ. КОКОТКИ. ЧЕСТНЫЕ ДАМЫ ИЗ АРИСТОКРАТИЧЕСКИХ ФАМИЛИЙ. ИХ НЕЖНЫЕ ДОЧЕРИ, ПЕТЕРБУРГСКИЕ БЛЕДНЫЕ РАЗВРАТНИЦЫ С НАКРАШЕННЫМИ КАРМИНОВЫМИ ГУБАМИ... ну и так далее (БГ, 4)...

...и это, новое время, шумное, многообещающее, денежное.

Здесь, в Денежном переулке, в доме Бюробин'а (Бюро обслуживания иностранцев), они встретились и познакомились.

«Передо мной стоял человек лет 30—32-х; волосы светлые, гладко причесанные на косой пробор. Глаза голубые, черты лица неправильные, ноздри глубоко вырезаны; когда говорит, морщит лоб. Но лицо в общем привлекательное, лицо больших возможностей. Это значит — способное выражать самые разнообразные чувства. Я долго мучилась, прежде чем сообразила, на кого же все-таки походил Михаил Булгаков. И вдруг меня осенило — на Шаляпина!» (МВ, с. 88).

Так она его увидела, и, наверное, было что-то в ее взгляде, если теперь и мы смотрим на него глазами этой женщины.

Его черная толстовка без пояса, распашонкой, показалась ей комичной, так же как и его лакированные ботинки с ярко-желтым верхом, которые она сразу вслух окрестила «цыплячьими». На что он сказал ей не без горечи:

— Если бы нарядная и надушенная дама знала, с каким трудом достались мне эти ботинки, она бы не смеялась...

«Я поняла, что он обидчив и легко раним» (МВ, с. 88).

Он был не один на том вечере. Нет, не с Татьяной Николаевной, конечно, а с друзьями — Дмитрием Стоновым и Юрием Слезкиным. Три мушкетера.

Их она тоже отметила, особенно Слезкина.

«Только вспоминать о них надо не как о трех мушкетерах, а в отдельности. О первом я помню, что он писал рассказы и нередко печатался в те годы. А вот Юрий Слезкин. Неужели это тот самый, петербургско-петроградский любимец, об успехах которого у женщин ходили легенды? Ладный, темноволосый, с живыми черными глазами, с родинкой на щеке на погибель дамским сердцам... Вот только рот неприятный, жестокий, чуть лягушачий» (МВ, с. 87).

Нет, это была не та любовь, которая выскакивает из подворотни и сражает одним ударом. Эта любовь убивает иначе.

Он еще не знает, что случилось, но мы уже знаем. Он не напишет об этом роман, но это не значит, что романа не было. Просто есть чувства и предчувствия, которые лучше выражать не в словах, а в музыке...

«На этом же вечере он подсел к роялю и стал напевать какой-то итальянский романс и наигрывать вальс из «Фауста»... (МВ, с. 88).

А. Шварц: «Булгаков в то время целиком захвачен мыслями о Белой гвардии, думал о гибели дворянства. И вот перед ним среди толпы, в двусветном зале старинного особняка, стояла юная аристократка, отпрыск стариннейшего рода. Он пригляделся. Круглое лицо, нос чуть вздернут — нет, внешность ничуть не выдает ее породу. Вот разве эта белизна, лоб так открыт и светел, а глаза черны и так внимательны, печальны. Он еще не знал истории Любаши, прошедшей с Белой гвардией весь скорбный путь. Но что-то влекло его к этой женщине, он сам еще не отдавал себе отчета — что?» (ЖСМБ, с. 49—50).

Л.Ф. ничего не знает об этой истории, да ей и не надо ее знать. Любая информация, тем более такая, полудостоверная, наполовину чувственная, только помешает.

Л.Ф. извлекает откуда-то сухие, неромантические цифры, проценты и тут же забывает их, а я стараюсь успевать их записывать. Диктофон тоже пишет, но на нею полагаться особенно не следует — после беседы с Л.Ф. пленка может остаться чистой.

— Была связь по духу... Она обожала его за ум... Шла ему по судьбе... Он любил ее сердцем... Корыстных целей — нет. Совместимость — 60%... Его уровень на тот момент — 0.

Более всего меня занимает в этих цифрах ноль. Как же так? Булгаков, рыцарь и мушкетер, прозорливец и умница, — и нулевой уровень духовности?..

Не знаю... может, и вправду трудно держать высоту, когда бросаешь свою жену?..