Жизнь третья: роман

«Белая гвардия»

ОН ЗАРОДИЛСЯ ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ, КОГДА Я ПРОСНУЛСЯ ПОСЛЕ ГРУСТНОГО СНА. МНЕ СНИЛСЯ РОДНОЙ ГОРОД, СНЕГ, ЗИМА, ГРАЖДАНСКАЯ ВОИНА... ВО СНЕ ПРОШЛА ПЕРЕДО МНОЮ БЕЗЗВУЧНАЯ ВЬЮГА, А ЗАТЕМ ПОЯВИЛСЯ СТАРЕНЬКИЙ РОЯЛЬ И ВОЗЛЕ НЕГО ЛЮДИ, КОТОРЫХ НЕТ УЖЕ НА СВЕТЕ. ВО СНЕ МЕНЯ ПОРАЗИЛО МОЕ ОДИНОЧЕСТВО, МНЕ СТАЛО ЖАЛЬ СЕБЯ. И ПРОСНУЛСЯ Я В СЛЕЗАХ (ЗП, 2).

Можно сказать конкретнее: смерть матери и вызванные смертью переживания открыли Булгакову начало его романа. Нам остается только гадать, что именно открылось ему — интонация? точка зрения? образ?... Одно несомненно: смерть матери и рождение романа оказались как-то взаимосвязаны.

«Это был неизгладимый, громадный толчок», — говорил Булгаков П.С. Попову (ЗАХ).

Умирая, он вспомнит о ней. И, словно оправдываясь, скажет сестре Надежде:

«Ее памятник — строки в «Белой гвардии» (ЖСМБ, с. 17).

— Была ли помощь матери в написании романа? — спрашиваю у Л.Ф., хотя и так ясно, что была. Не могла не быть.

— Еще какая — 80%! — отвечает Л.Ф.

— В чем она выражалась?

— Духовная поддержка — 100%, это главное... И вот что еще: у нее была легкость руки (90%). Даже то, что она находилась рядом, была как-то причастна к его делу — продвигало работу... Практические советы... их немного, но они тоже были... Счастливость ее — вот что больше всего повлияло (90%). Все люди, которые были с ней рядом, должны были это чувствовать.

(Мне вспомнилось, как во время одной экскурсии по булгаковскому Киеву, рассказывая о Варваре Михайловне, о том, сколько было у нее детей, и о том, сколько ей было лет, когда Иван Павлович Воскресенский женился на ней, наш гид (А.С. Ершов), лукаво улыбаясь, предлагал поразмыслить над этими фактами.

— Согласитесь, ведь это ну хоть что-нибудь да значит? — вопрошал он).

Если у Булгакова и в самом деле была спиритуальная связь с матерью, то их контакты, должно быть, продолжались и после написания романа. Во всяком случае, на свой же вопрос, знает ли покойная, чем занимаются ее сыновья, он отвечал:

«Я полагаю, что она знает» (П.С. Попову. 24.IV.1932).

Вспоминает Т.Н. Кисельгоф:

«...Писал ночами «Белую гвардию» и любил, чтоб я сидела около, шила. У него холодели руки, ноги, он говорил мне: «Скорей, скорей горячей воды»; я грела воду на керосинке, он опускал руки в таз с горячей водой...» (ЖМБ, с. 284).

(Те, кто хорошо знаком с астральным миром, думаю, понятно, что означают эти холодеющие руки и ноги...)

ДЕЛО В ТОМ, ЧТО, СЛУЖА В СКРОМНОЙ ДОЛЖНОСТИ ЧИТАЛЬЩИКА В «ПАРОХОДСТВЕ», Я ЭТУ ДОЛЖНОСТЬ НЕНАВИДЕЛ И ПО НОЧАМ, ИНОГДА ДО УТРЕННЕЙ ЗАРИ, ПИСАЛ У СЕБЯ В МАНСАРДЕ РОМАН (ЗП, 2).

Вспоминает И.С. Раабен:

«Этот роман я печатала не менее четырех раз — с начала до конца. Многие страницы помню перечеркнутые красным карандашом крест-накрест — при перепечатке из 20 оставалось иногда три-четыре. Работа была очень большая... <...> Булгаков не был удовлетворен романом. Помимо сокращений, которые предлагал ему редактор, он сам хотел перерабатывать роман... Он ходил по комнате, иногда переставал диктовать, умолкал, обдумывал...» (Запись М. Чудаковой; ВМБ, с. 130).

Предвидя и предвкушая успех, Булгаков начинает анонсировать еще не дописанный роман:

КОГДА НЕБЕСНЫЙ ГРОМ (ВЕДЬ И НЕБЕСНОМУ ТЕРПЕНИЮ ЕСТЬ ПРЕДЕЛ) УБЬЕТ ВСЕХ ДО ЕДИНОГО СОВРЕМЕННЫХ ПИСАТЕЛЕЙ И ЯВИТСЯ ЛЕТ ЧЕРЕЗ 50 НОВЫЙ НАСТОЯЩИЙ ЛЕВ ТОЛСТОЙ, БУДЕТ СОЗДАНА ИЗУМИТЕЛЬНАЯ КНИГА О ВЕЛИКИХ БОЯХ В КИЕВЕ. НАЖИВУТСЯ ТОГДА КНИГОИЗДАТЕЛИ НА ГРАНДИОЗНОМ ПАМЯТНИКЕ 1917—1920 ГОДАМ («Киев-город»; Накануне, 1923, 6.VII).

— ...А РОМАН Я ДОПИШУ, И, СМЕЮ УВЕРИТЬ, ЭТО БУДЕТ ТАКОЙ РОМАН, ЧТО ОТ НЕГО НЕБУ СТАНЕТ ЖАРКО («Самогонное озеро»; Г, 1923, 29.VII).

«Россия» (1923, № 7, с. 31):

«Мих. Булгаков заканчивает роман «Белая гвардия», охватывающий эпоху борьбы с белыми на юге (1919—1920 гг.)».