Введение

Термином «магический реализм» в современном литературоведении обозначается «особый тип художественного мышления, свойственный разнородным явлениям в литературе XX века, при котором писатель отрицает плодотворность рационалистического мышления в стремлении выразить и художественно осмыслить мифически-магическую модель мировидения и для которого характерно органичное использование элементов фантастики наряду с обязательным наличием черт легко опознаваемой исторической реальности» [119, с. 255]. Возникнув как феномен в XX веке, понятие «магический реализм» используется преимущественно для характеристики латиноамериканской прозы, выступает в качестве маркера её национальной самобытности. Так, А.Ф. Кофман закрепляет за «магическим реализмом» статус «константы латиноамериканского мышления» [85], задавая тем самым сферу функционирования понятия и ограничивая его рамками конкретной национальной литературы.

Между тем, современными исследователями (А.А. Гугнин, Т. Кохановская, А.К. Якимович, Н.З. Шамсутдинова) установлено, что «магический реализм не является характерной особенностью исключительно латиноамериканской литературы, хотя его истолкование в литературной критике и восприятие как направления связано именно с Латинской Америкой, в последние десятилетия он выходит далеко за культурно-художественные границы своего региона» [119, с. 254]. Указанная разновидность реализма охватывала различные страны: Германию, Австрию, Францию, Италию, в связи с чем «магический реализм» целесообразно рассматривать как явление мирового литературного процесса, которое оригинально проявилось в отдельных национальных литературах. Следует указать на то, что такая «экспансия» магического реализма обусловила то, что он «подготовил художественную основу для значительных культурных перемен; в русле его текстов голоса «низов» общества, глубинные традиции и возникшая на этой почве литература развились и послужили основой для создания настоящих шедевров» [209, p. 1]. Именно поэтому изучение данного художественного метода и позволяет определить сущностные характеристики, которые и легли в основу действия «механизмов» этих перемен.

Следует, правда, заметить, что, несмотря на наличие достаточно большого числа теоретических работ, посвящённых магическому реализму, многие из его характеристик всё-таки остаются не до конца определены. Именно поэтому актуальность нашего исследования связана с необходимостью прояснить и конкретизировать семантику рассматриваемого понятия. Это поможет избавиться от неполной характеристики рассматриваемого явления, которая предполагает, что «магический реализм» должен рассматриваться исключительно как достояние латиноамериканской литературы, а также будет способствовать размежеванию данного понятия с другими разновидностями реализма: «фантастический/магический», «волшебный/магический», «гротескный/магический» и др.

Тема работы актуальна также в контексте мало исследованного явления «магического реализма» в русской литературе XX века. Между тем, очевидно, что в отечественной литературе указанный феномен уже давно проявился в творчестве отдельных писателей. К.Н. Кислицын пишет, что «истоки русского «магического реализма» можно отнести к реалистической прозе XIX в. и к литературным процессам начала XX в.» [79, с. 274]. Здесь имеются в виду произведения Н.В. Гоголя, М.А. Булгакова.

На актуальность темы исследования указывает открытый вопрос о генетической связи «гротескного» и «магического» реализма. Первое понятие широко исследовалось в трудах М.М. Бахтина [13; 16; 18], где в ходе фундаментального анализа обнаруживается, что «гротескный реализм» как особый тип художественной образности укоренён в народной смеховой культуре.

В исследовании «Рабле и Гоголь» М.М. Бахтин пишет: «...элементы народно-праздничного украинского фольклора и элементы бурсацкого гротескного реализма так органически и стройно сочетаются в «Вне» и в «Тарасе Бульбе», подобно тому как аналогичные элементы три века перед тем органически сочетались и в романе Рабле» [15, с. 251].

Генетическая близость «гротескного» и «магического» реализма с их апелляцией к народным зрелищным формам и смеховому пласту речи позволяет обнаружить традиционность и преемственность между творчеством Н.В. Гоголя и М.А. Булгакова.

Исследование актуально и в связи с необходимостью типологизировать творчество самого яркого, на наш взгляд, представителя русского магического реализма М.А. Булгакова, обнаружить его принадлежность к конкретному художественному (творческому) методу, руководствуясь важнейшими принципами авторской поэтики, булгаковскими принципами построения внутреннего мира произведения, организацией художественного пространства и времени в романах «Белая гвардия», «Жизнь господина де Мольера», «Театральный роман», «Мастер и Маргарита».

Цель диссертационной работы состоит в теоретико-литературном осмыслении феномена магического реализма как художественного метода в его соотнесённости с важнейшими категориями поэтики — жанром и стилем, а также со спецификой художественного слова. Для достижения цели поставлены следующие задачи:

— рассмотреть этапы становления понятия «магический реализм», исследовать процесс формирования методологии магического реализма в контексте теоретико-литературных концепций Х.Л. Борхеса, А. Карпентьера, Г.Г. Маркеса;

— уточнить понятие «магический реализм» в соотношении с родственными ему явлениями;

— выявить структурообразующие черты поэтики магического реализма с учётом жанрово-стилевой и пространственно-временной организации художественного произведения;

— доказать теоретико-литературный потенциал понятия «магический реализм» в связи со спецификой художественного слова в романах М.А. Булгакова;

— рассмотреть структуру художественного пространства в романах М.А. Булгакова как многомерную;

— обнаружить в романах М.А. Булгакова элементы театрализации и карнавализации, характерные для поэтики магического реализма.

Объектом исследования является магический реализм как художественный метод.

Предмет исследования — особенности магического реализма романов М.А. Булгакова «Белая гвардия», «Жизнь господина де Мольера», «Театральный роман», «Мастер и Маргарита».

Теоретическое значение работы заключается в разработке понятия «магический реализм» в контексте литературоведческих категорий метод, жанр, стиль; конкретизации роли магической и эстетической функции языка литературного произведения в процессе формирования обозначенного явления как метода в литературе.

Практическое значение работы. Результаты исследования могут быть использованы для вузовского и школьного изучения теории литературы: в частности, в собственно теоретическом дискурсе в связи с понятием «художественный метод» и «магический реализм»; в историческом — в контексте уяснения специфики мирового литературного процесса. Материалы исследования могут применяться для составления методических, учебных пособий, посвящённых особенностям развития литературы в XX веке.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют классические труды С.С. Аверинцева [1—4], М.М. Бахтина [13—19], в которых осмысливается специфика филологии как особой сферы гуманитарного знания («инонаука»), рассматривается взаимообусловленность понятий «научный метод» и «художественный метод» в литературоведении.

Работы М.М. Гиршмана [52—54], Н.Д. Тамарченко [159—162], Л.В. Чернец [184] являются основополагающими в контексте теоретического описания категории «художественный метод» в связи с жанром и стилем литературного произведения.

В контексте изучения поэтики магического реализма используются исследования Ю.Б. Борева [29], Б.М. Гаспарова [45—47], А.А. Гугнина [56—57], Ю.Н. Гирина [49—51], В.Б. Земскова [63—66], А.Ф. Кофмана [85—87], Е.Г. Масловой [119—120], Л.И. Мальчукова [114] М.А. Можейко [126], Б. Невского [129], О.О. Овчаренко [134], Н.З. Шамсутдиновой [187].

В связи с типологизацией магического реализма как мультикультурного феномена, проявившегося в русской литературной традиции, методологическую важность представляют концепции И.В. Калиты [77], К.Н. Кислицына [79], Ю.К. Казаковой [75], В.Н. Кутейщиковой [90—91], Н.М. Лейдермана [98], А.К. Якимович [200].

Теоретический аспект понятия «магический реализм» применительно к творчеству М.А. Булгакова апеллирует к работам И.З. Белобровцевой [23], О.С. Бердяевой [26], Л.Г. Ионина [74], А.А. Кораблёва [80—83], О.Б. Кушлиной [93—95], Г.А. Лескисса [100—101], Л.Б. Менглиновой [122], В.И. Немцева [130—131], А.А. Нинова [133], Л.И. Сазоновой [150], Б.М. Сарнова [151], Ю. Смирнова [156—157], М.С. Петровского [139—140], Г.М. Ребель [146].

Теоретико-литературная, художественно-эстетическая и культурно-историческая значимость изучаемого явления обосновывается на базе фундаментальных трудов Дж.Дж. Фрэзера [183], В.Н. Топорова [164—168], О.М. Фрейденберг [182].

Основными методами исследования являются историко-культурологический, мифопоэтический, феноменологический, структурно-семиотический, метод компаративного анализа.

Историко-культурологический метод позволяет обнаружить конкретные историко-культурные предпосылки возникновения феномена «магического реализма», среди которых: народная культура, ритуал, актуализация неконвенционального отношения к языковому знаку;

мифопоэтический метод выявляет ритуальный подтекст словесно-художественного произведения, устанавливает взаимообусловленность повествовательного дискурса и основных принципов магического мышления;

феноменологический метод используется для легитимизации рефлексий авторов над собственным творчеством, их субъективной критики как теоретико-литературной концепции магического реализма;

структурно-семиотический метод применяется с целью анализа структуры произведения, теоретизации многомерности прозаического художественного слова в связи с категориями жанра и стиля;

метод компаративного анализа необходим для установления специфики магического реализма как художественного метода в различных национальных литературах и мировом литературном процессе в целом.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Магический реализм — это художественный метод, в основе которого лежит особое мировидение писателя, реализованное в литературном произведении при помощи актуализации неконвенционального (безусловного) отношения к языковому знаку.

2. Концепция «чудесной реальности», предложенная Х.Л. Борхесом, А. Карпентьером, Г.Г. Маркесом — поэтологическая составляющая для произведений магического реализма, основной способ организации художественного пространства.

3. Магический реализм генетически связан с особым типом художественной образности — гротескным реализмом, укоренённым в народных формах культуры.

4. В поэтике магического реализма принцип карнавализации используется для того, чтобы создать во внутреннем мире литературного произведения временные координаты, связанные с процессуальностью развёртывания карнавального действа.

5. Важнейшей поэтологической особенностью магического реализма как художественного метода является принцип многомерности, проявляющийся в категории жанра и стиля.

6. В контексте магического реализма роман — это многомерный жанр, внутри которого типы прозаического слова образуют «стилистическую трёхмерность», четвёртое измерение задаётся координатой художественного времени, а пятое измерение интерпретируется нами как символ «магической реальности». Художественное пространство в обозначенных романах М.А. Булгакова — это многомерная структура, в которой «пятому измерению» отводится роль «магической реальности».

7. В романах М.А. Булгакова «Белая гвардия», «Жизнь господина де Мольера», «Записки покойника», «Мастер и Маргарита» магическое является категорией эстетики и поэтики, что проявляется, прежде всего, в неконвенциональном отношении автора художественного произведения к языковому знаку.

8. Апелляция М.А. Булгаковым к магической функции слова, использование многомерной модели при построении хронотопа, введение театрализации как структурообразующего принципа произведения позволяют обозначить художественный метод М.А. Булгакова как «магический реализм».

Степень достоверности. Достоверность результатов настоящего исследования обеспечивается его внутренней логикой и концептуальным подходом к изучаемому предмету, чёткостью поставленных задач, применением комплекса методов, адекватных сущности исследуемого явления, поставленной цели и задачам, а также большим объёмом рассмотренного тематического материала.

Апробация результатов. Основные положения диссертации апробированы в виде докладов на Международных Чтениях молодых учёных памяти Л.Я. Лившица (Харьков, 2011, 2012), Международной научной конференции «Язык и культура» имени Сергея Бураго (Киев, 2009, 2011), Международной конференции молодых учёных «Филология XX века» (Донецк, 2010, 2011, 2012, 2013), Международной очно-заочной научно-практической конференции «Восточнославянская филология в кросскультурном мире» (Горловка, 2016); Международном симпозиуме «Русский язык в поликультурном мире» (Ялта, 2017), Международных чтениях молодых учёных памяти Г.И. Рихтера (Донецк, 2016, 2017), научных семинарах кафедры истории русской литературы и теории словесности Донецкого национального университета.

Публикации. Результаты исследования представлены в 8 статьях, 2 тезисах, 6 статей опубликованы в специализированных изданиях, рекомендованных ВАК МОН ДНР.

Структура и объём работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографии, насчитывающей 214 источников. Полный объём диссертации составляет 189 страниц, из них основного текста — 168 страниц.