5. Болезнь

Исследователями отмечено важное значение мотива болезни в произведениях М.А. Булгакова. Однако символическое значение этого лейтмотива выявлено не полностью. Рассматривается лишь болезнь как таковая (в один ряд ставятся тиф, которым болел Алексей Турбин, и душевная болезнь мастера) и указывается на то, что в творчестве Булгакова она «соединяется с роковым моментом смены власти и окончательного слома прежнего жизнеустройства» (Чудакова М.О. Комментарии («Записки на манжетах») // Булгаков М.А. Собрание сочинений. В 5-ти т. Т. 1. — С. 608). Однако в романе «Мастер и Маргарита» мотив болезни появляется не только в этой ситуации (так, болезнь Пилата не связана с какими-либо социальными, изменениями). На наш взгляд, болезнь в художественной системе романа обусловлена не внешними факторами, а изображается как закономерное следствие образа жизни героя, причем символический смысл имеет и сам характер болезни (ее симптомы), которые позволяют понять, что именно в образе жизни героя автор считает ошибочным.

У Берлиоза «сердце шалит» (8). Слова героя: «Что это со мной? Этого никогда не было...» (8), — судя по предыдущей фразе («Берлиоз <...> оглянулся, не понимая, что его напугало» (8)), относятся к необъяснимому страху, а не к ощущению тупой иглы, «засевшей» (8) в сердце. Об этом свидетельствует и мысль о Кисловодске. Мгновенный выбор места лечения означает, что Берлиоз давно уже думал о нем, поэтому в критическую минуту ему сразу пришло в голову решение, где именно ему лучше лечиться.

Сердце традиционно является символом чувств человека и прежде всего любви. Берлиоз же живет исключительно умом, интеллектом, вот сердце и напоминает ему о себе, о том, что человек должен жить и сердцем, чувствовать, любить. Не случайно это происходит незадолго до гибели, сердце как бы в последний раз предупреждает Берлиоза¹. Но Берлиоз воспринимает это предупреждение (как и все остальные, данные ему судьбой) совершенно превратно, считая необходимым лечить не причину, а следствие. И тогда «марево растворилось, клетчатый исчез, а заодно и тупая игла выскочила из сердца» (9) (подчеркнуто нами — М.Б.). Итак, во-первых, подчеркнута связь между появлением Коровьева и напоминанием сердца. Во-вторых, очевидна положительная роль «болезни»: она предупреждает героя об опасности, грозящей ему и указывает на неправильность его образа жизни.

Болезнь, таким образом, не наказание, а указание, предостережение свыше и одновременно следствие образа жизни героя.

Эта мысль находит подтверждение и в сюжетной линии Пилата. У него «ужасная болезнь... гемикрания, при которой болит полголовы... от нее нет средств» (20). Столь же односторонней, как и головная боль, является жизнь прокуратора, который «окончательно потерял веру в людей» (27) и всю свою привязанность поместил «в собаку» (27). Знаменателен момент, когда у Пилата перестает болеть голова. Это происходит тогда, когда он (хотя и невольно) выходит из своей роли прокуратора и спрашивает «о <...> ненужном на суде» (26) (но необходимом для жизни): «Что такое истина?» (26).

Принято считать, что от головной боли Пилата излечивает Иешуа. Однако это утверждение не бесспорно. Иешуа дважды (!) говорит, что он «не врач» (27, 28). Может быть, он имеет в виду, что не в лечении физических недугов заключается его миссия? Но ведь Иешуа прекрасно понимает, какой смысл вкладывает прокуратор в вопрос: «<...> ты врач?» (28). К недомолвкам, загадкам Иешуа не склонен (он даже символ («храм истины» (26)) употребляет только для того, «чтобы было понятнее» (26)), на поставленные вопросы он отвечает прямо, а не идет в них переносный (или добавочный, дополнительный) смысл, позволяющий уйти от прямого ответа. К тому же, неужели Иешуа, поняв, что у прокуратора мучительно болит голова (а понял он это, как следует из текста, не позднее той минуты, когда Пилат подумал о Банга), не излечил бы его сразу, а стал дожидаться наиболее «удобного» момента? Логичнее предположить, что он и не мог избавить Пилата от головной боли. Но Иешуа известны законы, на которых построен мир, поэтому он знает, что раз прокуратор перестал мыслить односторонне, то голова его должна пройти. Об этом Иешуа и говорит Пилату, строя свое высказывание именно как предсказание: «<...> мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет» (26) (ср.: «Гроза начнется <...> позже, к вечеру» (27)). Автор не случайно упоминает и о том, что после слов Иешуа прокуратор «поднял мученические глаза на арестанта» (26) и увидел, что «луч <...> подползает к <...> сандалиям Иешуа, <...> тот сторонится от солнца» (36). Т. е. Иешуа вовсе не занимается в этот момент «лечением», а, наоборот, даже на мгновение забывает о прокураторе, обратив внимание на солнечный луч.

То, что голова прокуратора не проходит сразу же после его вопроса об истине, не противоречит сказанному выше, а, напротив, подтверждает его: после устранения причины следствие исчезает не сразу, а лишь после того, как исчерпается действие ее последнего «импульса».

У тучного Никанора Ивановича в момент волнения (при аресте) «перед глазами <...> плавали какие-то пятна» (100), не найдя в портфеле контракта, он «посинел лицом» (101), говорил «с глазами, налитыми кровью» (101), затем «ослабел» (101) и шел, пошатываясь, «как пьяный» (101). В кабинете следователя у Никанора Ивановича «перед глазами как-то мутилось от приливов крови и душевного возбуждения» (155—156). Перед нами типичная картина гипертонического криза, возможно, прединсультное состояние, т. е. у Никанора Ивановича застойные явления в системе мозгового кровообращения. Застой также и в умственной жизни героя, который не задумывается ни о человеческом предназначении, ни о соответствии ему своего образа жизни. Поэтому, когда Босой сталкивается с последствиями своих поступков — оказывается в критической ситуации, его болезнь обостряется. Однако Никанор Иванович смог сделать почти идеально правильные выводы из происшедшего: «Бог истинный, бог всемогущий <...> все видит, а мне туда и дорога. <...> Господь меня наказует за скверну мою, <...> брал нашими, советскими! Прописывал за деньги» (156). При этом «кровь отлила от лица Никанора Ивановича» (157), т. е. кризис миновал, кровообращение восстановлено и это надежда на выздоровление. Однако окружающие сочли, что Босой «понес полную околесину» (157) и отправили его в клинику, где «ему пришлось сделать впрыскивание» (157). После укола в 119-ю комнату привозят прежнего Никанора Ивановича — «толстяка с багровой физиономией» (131). Таким образом, в клинике приводят Босого в прежнее «застойное» состояние.

Из эпилога читатель узнает, что Никанор Иванович, узнав о смерти Куролесова, «побагровел до того, что сам чуть не отправился вслед за Саввой Потаповичем» (379). Налицо новый кризис (притом еще более тяжелый), который воспринимается как отражение углубившегося заблуждения героя.

Бездумное отношение к жизни — болезнь весьма распространенная, по мнению автора. Эта мысль подтверждается тем, что заболевание Никанора Ивановича не является в романе единичным случаем: у других второстепенных героев наблюдаются сходные симптомы. Так, швейцар Николай отвечал Арчибальду Арчибальдовичу, «багровея» (65), «кожа на лице швейцара приняла тифозный оттенок» (65), Описывая ресторан Грибоедова, повествователь замечает, что «видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то бычьи глаза» (61) («анонимность» больного является доказательством распространенности заболевания). С учетом вышесказанного понятны следующие слова повествователя: «<...> и страшно, страшно» (61). Страшно, что люди не задумываются о смысле своей жизни, забывают о вечных вопросах и тем губят себя. Ведь налитые кровью бычьи глаза свидетельствуют о том, что их обладатель серьезно болен, ему грозит смертельная опасность.

Болезнь мастера также символична. Не случайна мастер именует себя не сумасшедшим, а душевнобольным². Симптомы заболевания (страх «темноты» (142), ощущение, что «какой-то <...> спрут своими щупальцами подбирается непосредственно и прямо к <...> сердцу» (142)) являются символами изменений, происходящих в душе мастера. Страх темноты — это страх перед злом, который приводит мастера к отказу от борьбы, желанию остаться в стороне. И естественно, что это желание предполагает отказ от чувств, в том числе и от любви поэтому спрут и подбирается к сердцу мастера.

Таким образом, мотив болезни символически показывает, что, по мысли автора, несчастья в жизни человека обусловлены его собственными поступками.

Примечания

1. Знаменательно, что именно после сердечного приступа, мыслей о Кисловодске перед Берлиозом появляется соткавшийся из воздуха Коровьев. Берлиоз как бы получает еще одну подсказку: кто именно нуждается в его сочувствии.

2. Сумасшедшим он называет себя, только объединяя себя с кем-то другим: «И вы и я — сумасшедшие» (134) (Ивану), «теперь <...> налицо вместо одного сумасшедшего двое» (354) (Маргарите). И это не случайно, т. к. ни Ивана (в момент его разговора с мастером), ни Маргариту нельзя назвать душевнобольными.