Кто из книжников старшего поколения не знал Михаила Ивановича Чуванова (1890—1988) или, по крайней мере, не слышал о нем: легендарном московском библиофиле, наверное, последнем из членов знаменитого Русского общества друзей книги (РОДК).
Ведь он на протяжении всей своей долгой жизни собирал книги и собрал уникальную библиотеку, которой позавидовали бы самые искушенные библиофилы. В его библиотеке были первоиздания почти всех отечественных классиков, нередко с их автографами и маргиналиями. Его удивительное собрание отечественной старопечатной и рукописной книги не раз демонстрировалось на крупнейших столичных выставках и всегда вызывало восторг знатоков и ценителей древностей. Не каждый собиратель может надеяться, что его детище удостоится издания каталога. У Михаила Ивановича при жизни вышли два научных каталога (его старопечатной и рукописной коллекции1).
Один из разделов его библиотеки-книги с дарственными надписями авторов самому Михаилу Ивановичу. На протяжении всей жизни судьба сводила его со многими выдающимися писателями и учеными, которые часто дарили библиофилу свои книги, снабдив их памятными инскриптами.
Замечательный киевский библиофил Яков Исаакович Бердичевский2, хорошо знавший Михаила Ивановича, однажды рассказал мне об этом удивительном книжнике и поведал о том, что у него есть книга М.А. Булгакова с автографом. Конечно, я сразу загорелся желанием увидеть этот раритет и при ближайшем посещении Москвы решил побывать у знаменитого собирателя.
М.И. Чуванов жил не в самой столице, а в ее пригороде — в поселке при станции Ухтомская. С Курского вокзала Москвы туда можно было добраться, примерно минут за 45, электричкой. И вот в один из холодных зимних дней 1983 года я сел в вагон поезда. На перроне было не по-зимнему сыро, под ногами чавкала мокрая, серая грязь. Однако в вагоне было тепло и просторно. Промелькнуло несколько небольших станций и полустанков, и я оказался на станции Ухтомская.
В отличие от Москвы, здесь шел мелкий снежок, постепенно засыпая бревенчатые дома, спящие деревья и малолюдные улочки. Свежий снег слегка поскрипывал под ногами. Дом Михаила Ивановича находился на одной из уютных заснеженных улиц, неподалеку от железной дороги. Он был огорожен высоким деревянным забором с широкими коваными воротами и калиткой.
На мой звонок вышел немолодой мужчина с бородой и отворил калитку. Отогнав большую дворовую собаку, спросил, кто я, и пригласил пройти по расчищенной от снега узкой тропинке в дом.
Сразу бросился в глаза резной фронтон над входной дверью одноэтажного деревянного дома. Как оказалось, этот фронтон — работа знаменитого Виктора Васнецова.
Войдя в дом, встретивший меня человек представился Михаилом Ивановичем Чувановым, предложил раздеться и пройти в его комнату. Когда хозяин снял верхнюю одежду, я увидел перед собой удивительно красивого, крупной комплекции старика с мафусаиловой белоснежной бородой и проницательными, живыми, светлыми глазами.
Книжный знак М.И. Чуванова. Художник Фролов
После беглого знакомства и непременного московского чаепития с домашним ароматным вареньем и ватрушками в компании его приветливой супруги Анны Григорьевны Михаил Иванович начал рассказывать о своей библиотеке, показывая, на его взгляд, наиболее интересные экземпляры.
Тогда я увидел увесистые тома прижизненных изданий Н.В. Гоголя, Л.Н. Толстого, Н.С. Лескова, А.П. Чехова с автографами авторов, редчайшие старопечатные книги, облаченные в массивные пожелтевшие кожаные переплеты.
«Когда я появился в Москве, я не терял времени зря — все свободное время проводил на книжных развалах, благо их было тогда много в столице, и не только на Сухаревке. Посещал лавки букинистов, регулярно наведывался в книжные магазины», — рассказывал хозяин.
«Я ведь сам типографский работник и с юности приобщился к магии книги, работая метранпажем в типографии. Скажу прямо, работа эта и впрямь была пыльной — я ведь трудился ежедневно, соприкасаясь со свинцом. Но ничего, как видите, дожил уже до 93-летнего возраста. Наверное, книжная пыль нейтрализовала свинцовую. Я и теперь тружусь, и не только на книжной ниве, я — староста в старообрядческой церкви на Преображенском кладбище в Москве».
Затем Михаил Иванович принес из другой комнаты лестницу-стремянку и предложил мне забраться на верхние полки высокого шкафа, тесно уставленные разного формата книгами. На этих полках были расставлены книги, в разное время подаренные авторами собирателю. Вот книга «дяди Гиляя» с исключительно теплым его автографом в адрес Михаила Ивановича, а вот книга А.Н. Толстого также с инскриптом автора. Мелькнули книги В. Лидина, В. Катаева, М. Светлова, В. Каверина, С. Маршака, Н. Смирнова-Сокольского, И. Андроникова, К. Паустовского с их дарственными надписями.
Тут я заговорил о Михаиле Булгакове, надеясь увидеть книгу с автографом Михаила Афанасьевича.
«В начале 20-х годов я часто встречал у букинистов молодого, вихрастого блондина, который рылся в книжных развалах, подыскивая книги в свою библиотеку. Он тогда все больше интересовался русской классикой, исторической серьезной литературой. Чувствовалось, что перед тобой очень воспитанный, высокоинтеллектуальный человек. Однако, с окружающими был никак не нараспашку, сквозила какая-то внутренняя настороженность и, я бы сказал, жесткость. Он нередко приходил и мне на помощь, когда я сомневался в покупке той или иной книги. Позже я узнал, что это автор небольших остроумных книжечек, которые только появились на книжном рынке, — Михаил Булгаков. У меня его есть все книги, которые вышли при жизни писателя. Конечно, есть и его книги, которые были изданы уже посмертно. Очень жаль, что такой замечательный писатель прожил так мало.
У меня сохранился корректурный экземпляр книги Булгакова «Дьяволиада» с правкой, сделанной рукой автора перед отсылкой текста в типографию. Там, например, в первоначальном варианте повести «Роковые яйца» Александр Семенович именовался Семеном Борисовичем, а Маня — Дорой.., было много там и других правок. Однако показать его вам я сейчас не смогу — отдал на время в Ленинскую библиотеку в Москву. Вот приедете ко мне в другой раз — тогда и увидите эту редкость.
Книжный знак Н.А. Ушаковой. Художник Куприянов Н.К.
Я знал многих своих знаменитых современников: Андрея Белого, генерала Алексея Игнатьева, который написал «Пятьдесят лет в строю», Городецкого, Рабиндраната Тагора, Пришвина, Паустовского, Алексея Толстого, когда он правил свой роман «Петр Первый», а я работал начальником производства в типографии, Гиляровского, Капицу, А. Грина... Их книги с теплыми надписями — на моих книжных полках»3.
Незаметно уплывало время. Ленивый сибирский кот предлагал взять себя на руки, ласково и довольно громко мурлыкал. За окном сгущались рано надвигающиеся сумерки. Я засобирался в обратный путь. И совершенно случайно обронил, что на завтра у меня назначена встреча в Москве с художницей Натальей Абрамовной Ушаковой, женой близкого друга Михаила Афанасьевича — Николая Николаевича Лямина4.
Михаил Иванович весь как-то насторожился, задумался и сказал: «Ведь, знаете, мне пришлось сидеть в приснопамятные годы с Николаем Ляминым. Я хорошо его помню. Это был замечательный человек...»
И вот с этого момента разговор книжников переключился на совершенно иную тему.
Дело в том, что, встречаясь в Москве с Натальей Абрамовной Ушаковой, я от нее много узнал о московской жизни нашего земляка — Михаила Афанасьевича, который покинул родной Киев и стал по статусу москвичом, хотя всегда мечтал снова вернуться в свой любимый Город.
Наталья Абрамовна интересно рассказывала о «пречистенцах», к которым причисляла и Михаила Афанасьевича. Она охотно показывала редчайшие снимки, большей частью ею сделанные, где были запечатлены благородные лица ближайшего окружения их семьи. На комоде в старинных рамках всегда стояли фотографии ее мужа Н.Н. Лямина и его близкого друга М.А. Булгакова. Фотография писателя — с характерной его надписью фиолетовыми чернилами прямо по полю самого снимка. Правда, чернила со временем выцветали, угрожая оставить снимок без инскрипта.
У Натальи Абрамовны бережно хранились все книги, которые вышли при жизни их друга, и конечно, с теплыми дарственными надписями М. Булгакова.
В один из моих приездов Наталья Абрамовна решила сделать мне царский подарок. Открыв большой книжный шкаф, она извлекла из него книгу Михаила Булгакова «Дьяволиада» с такой дарственной надписью: «Наталье Абрамовне Ляминой в знак дружбы. 1925. 18 июля. Москва. М. Булгаков» и подарила ее мне5, оставив себе точно такую, но уже с добрыми словами автора, обращенными к Николаю Николаевичу Лямину.
Комната Натальи Абрамовны была в большой коммунальной квартире в Савельевском переулке, что в самом центре Москвы. Кстати, описание этой квартиры можно найти на страницах романа «Мастер и Маргарита». По словам ее обитательницы, она сохраняла мебель и все убранство с того времени, когда здесь собирались друзья дома и нередко проходили авторские чтения рукописи романа «Мастер и Маргарита».
Фронтиспис и титульный лист книги А.В. Чаянова «Венедиктов...» работы художника Ушаковой с ее автографом
Без улыбки не могу вспоминать ванную комнату в квартире Натальи Абрамовны, где мне не раз приходилось мыть руки перед чаем, непременно подаваемым гостю хлебосольной хозяйкой. А ведь это та самая ванная, в которой стояла «голая гражданка, вся в мыле и с мочалкой в руках», потревоженная Иванушкой Бездомным, когда он в погоне за Воландом и его свитой, ворвался в эту квартиру. Так и слышится тихий шаловливый голос гражданки: «Кирюшка! Бросьте трепаться!»
А в жилой комнате много места занимали большие книжные полки у старинного камина, тесно заставленные книгами, в основном французских авторов, в замечательных цельнокожаных переплетах. Показывала Наталья Абрамовна и изящные томики произведений Мольера, конечно, на языке оригинала. Говорила, что, когда автор «Мастера» работал над «Мольером», он пользовался этими книгами.
Тогда же Наталья Абрамовна показала мне малоформатную книгу в мягкой серой обложке и рассказала удивительную ее историю.
Известный всему миру ученый — экономист и агроном, автор около двухсот печатных работ по сельскохозяйственной тематике Александр Васильевич Чаянов (1888—1937) был страстным библиофилом и, будучи коренным москвичом, нежно любящим свой «изумительный» город, собирал книги по истории Москвы.
Как-то, пересматривая свою внушительную коллекцию, он не обнаружил в ней произведений с элементами фантасмагории и романтики города. И тогда он задумал сам исправить положение. Он решил написать фантастическую повесть, подражая любимому своему писателю Э.Т.А. Гофману.
Рукопись была подготовлена к печати, но автор, скрывшись за псевдонимом — X, хотел книгу проиллюстрировать. Он обратился за помощью к художнику-графику Н.А. Ляминой-Ушаковой. Наталья Абрамовна отменно справилась с этой задачей — выполнила фронтисписный рисунок, заставку и концовку к повести.
В 1923 году книга была напечатана за счет автора. А.В. Чаянов, стилизуя свое произведение под начало XIX века, пользовался языком пушкинского времени и озаглавил его соответствующим образом: «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей. Романтическая повесть, написанная ботаником X, проиллюстрированная фитопатологом Y».
Фитопатолог Y как раз и есть художник Н.А. Ушакова.
Однажды, придя в гости к Ляминым, М.А. Булгаков увидел новинку и взял ее почитать. Как утверждала Наталья Абрамовна, Булгаков был поражен тем, что герой этой повести носит «его» фамилию, а фантастический ее сюжет, как ей казалось, вдохновил автора «Белой гвардии» на создание «Мастера и Маргариты».
Книжный знак А.П. Кончаковского. Художник Н.А. Ушакова. 1985 г.
Попутно замечу, что в конце 70-х годов Наталья Абрамовна сделала мне еще один подарок — используя фронтисписный рисунок к этой книге, выполнила для меня интересный книжный знак6.
Отмечу еще, что М.И. Чуванов имел в своей необъятной коллекции все пять переплетенных вместе романтических повестей А.В. Чаянова. Это, кроме «Венедиктова...», еще и «Венецианское зеркало, или Диковинные похождения стеклянного человека», «Юлия, или Встречи под Новодевичьим», «Необычайные, но истинные приключения графа Федора Михайловича Бутурлина», «История парикмахерской куклы, или Последняя любовь московского архитектора М.»
Владелец такой библиографической редкости, не колеблясь, дал как-то мне этот своеобразный конволют на время. После прочтения он был с благодарностью возвращен щедрому библиофилу.
Рассказывая о Булгакове, Наталья Абрамовна всегда вспоминала и его близкого друга — своего мужа Николая Николаевича Лямина. В те времена громко говорить о репрессированном родственнике было небезопасно, но она не могла забыть своего друга и всякий раз вспоминала о нем и о его трагической судьбе. Дело в том, что, будучи преподавателем-словесником, Николай Николаевич находился под особым наблюдением властей предержащих и был репрессирован в 1936 году. После того, как он отсидел установленный срок, Николаю Николаевичу «разрешили» переселиться с Севера, но не в Москву, где он мог бы работать по специальности, а в... Калугу. И вот для свиданий с дорогим человеком Наталья Абрамовна должна была всякий раз преодолевать двухсоткилометровое расстояние.
А перед началом войны Н.Н. Лямина вновь арестовали, о месте его нахождения Наталья Абрамовна ничего не знала, хотя неоднократно обращалась в соответствующие органы.
Вначале надеялась на чудо — может быть, он не погиб в сталинских лагерях, а выжил, и теперь находится где-то вдали от родных мест. Потом надежда угасла.
Прощаясь в тот зимний вечер с Михаилом Ивановичем Чувановым, я поведал ему, что вдова Николая Николаевича Лямина очень хочет знать о последних годах жизни мужа. Михаил Иванович попросил у меня адрес и телефон Натальи Абрамовны, и я, учитывая ситуацию, без разрешения дал их ему.
А осенью того же года я вновь оказался в Москве в доме Н.А. Ушаковой. Она, как всегда, тепло и радушно принимала киевского гостя, и рассказала мне, что в мае, кажется, 15 числа, в день рождения ее и М.А. Булгакова, в дверь квартиры позвонили. Она вышла из своей комнаты в коридор, отворила входную дверь и замерла от неожиданности — в двери, полностью закрывая стоящего человека, возвышался огромный букет, а может быть, и целый куст сирени. За ним она все же разглядела широкоплечего немолодого человека с большой белой бородой. Это был Михаил Иванович Чуванов.
Примечания
1. Коллекция старопечатных книг XVI—XVIII веков из собрания М.И. Чуванова: Каталог. — М.: Гос. библиотека СССР имени Ленина, 1981. На моем экземпляре дарственная надпись: «Многоуважаемому Анатолию Петровичу Кончаковскому — в знак дружбы. 3.04.84; М. Чуванов»; Русская рукописная и старопечатная книга: Каталог выставки. — М.: Книга, 1983. На экземпляре, принадлежащем мне, — автограф: «Многоуважаемому Анатолию Петровичу Кончаковскому от одного из «виновников» этого издания. 3.04.84. М. Чуванов».
2. Яков Исаакович Бердичевский (родился в Киеве в 1932 году) — известный библиофил, музейный работник. Собрал уникальную Пушкиниану, которую подарил Киеву. На ее основе в 1999 году был создан Музей А.С. Пушкина.
3. Корректурный экземпляр книги М.А. Булгакова «Дьяволиада», к сожалению, я так и не увидел, и до сих пор судьба книги мне не известна.
4. Наталья Абрамовна Ушакова родилась в Санкт-Петербурге в 1899 году. Окончила частную Стоюнинскую гимназию. В гимназии увлекалась фотографией и рисованием. Революционный вихрь забрасывает семью Ушаковых в Москву. В 1923 году она выходит замуж за преподавателя Московского университета Н.Н. Лямина и переезжает в его квартиру на Остоженку. Работала художником в Госиздате в отделе детской литературы. Муж ввел ее в круг своих друзей, среди которых была чета Булгаковых. В 1936 году арестовывают Н.Н. Лямина, и после трех лет лагерей ему «разрешают» жить в Калуге. В начале войны его вновь арестовывают. В лагере он погибает в 1942 году от пеллагры. В 1943-м Наталью Абрамовну принимают в МОССХ. В военные годы Н.А. Ушакова работает над созданием детских книжек-игрушек. В 40—50-х годах она иллюстрирует книги К. Чуковского, Н. Забилы, А. Барто, С. Михалкова... В последние годы жизни принимала у себя в доме булгаковедов и любителей творчества Михаила Афанасьевича и рассказывала им о писателе и его друге Н.Н. Лямине. Умерла Наталья Абрамовна 23 февраля 1991 года в Москве.
5. Эта книга в 1990 году была подарена мною Музею М.А. Булгакова в Киеве.
6. Наталья Абрамовна сделала мне еще один книжный знак по мотивам романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита», изобразив Кота Бегемота с бабочкой. А на титульном листе книги «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей» Н.А. Ушакова оставила такую надпись: «На память Анатолию Петровичу Кончаковскому. Такую же книжку в 1925 г. я подарила Михаилу Афанасьевичу. 15.03.1989 г. Н. Ушакова».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |