Часто в жизни бывает так, что после встречи с интересным человеком, осознаешь, что и сам много важного не успел ему сказать, а главное — много интересного не удалось узнать от него.
Так было и в то лето 1979 года, когда после незабываемой встречи пришлось покидать уютный черноморский город Туапсе и прощаться с Татьяной Николаевной Кисельгоф1.
Мой первый визит к Татьяне Николаевне не был простым. Ведь к ней обращались многие люди, которые часто донимали своими расспросами, иногда довольно грубо вторгаясь в ее личную жизнь.
Поэтому, естественно, первая ее реакция на появление незнакомого человека — сразу отказать ему в визите. Такая участь ждала и меня. Но уже примерно через минуту изучающего общения прямо у порога все резко изменилось — меня пригласили войти в дом.
Встретила меня немолодая женщина с приятным бледным лицом, брюнетка с заметной сединой в волосах. Черты лица правильные, глаза живые умные. Среднего роста, с прямой осанкой, худощава. На ситцевом платье, прикрывая шею, — крупное янтарное ожерелье.
Я сразу передал хозяйке письмо из Киева от Инны Васильевны — дочери бывшего хозяина усадьбы на Андреевском спуске, 13 — Василия Павловича Листовничего. Ведь Инна Васильевна хорошо помнила квартирантов своих родителей, которые занимали второй этаж их дома. Помнила Варвару Михайловну Булгакову и всех ее детей, особенно выделяя младшую, Лелю, — свою ровесницу. Вспоминала венчание Миши и Таси в церкви Николы Доброго, что на взвозе, и как в белой карете на «дутиках»2 26 апреля 1913 года после венчания молодожены подкатили к дому «светлой королевы» — Варвары Михайловны.
После ознакомления с киевским посланием, скованность исчезла, хозяйка дома разговорилась.
Оказалось, что Татьяна Николаевна — приветливая, улыбчивая и радушная хозяйка, с юмором воспринимающая все житейские проблемы. Ее голубые глаза излучали неподдельную доброту и искрились теплом.
И хотя ей было уже за 85, держалась она бодро, читала без очков, выглядела намного моложе своих почтенных лет. Напряжение первых минут визита ушло и Татьяна Николаевна стала много рассказывать о себе, о совместной жизни с Михаилом Булгаковым, показала семейные фотографии, документы и кое-какие сохранившиеся вещи.
Тогда и я поделился своей сокровенной мечтой — о создании в Киеве, на родине нашего великого земляка, в «Доме Турбиных» — музея М.А. Булгакова.
Переполненный эмоциями и чувствами я садился в вагон скорого поезда, направлявшегося в Киев, и думал как удивительно мне повезло. Ведь волею судеб удалось встретить первую любовь и жену Михаила Афанасьевича Булгакова, которая радушно приняла меня и много поведала о тех далеких годах, когда она была рядом с писателем, разделяя его непростую судьбу.
Татьяна Николаевна Кисельгоф. Туапсе. Фото Б.С. Мягкова. 1981 г.
И уже сидя в вагоне, захотелось написать ей, еще раз поблагодарив как за теплый прием, так и за полученную информацию. Письмо, кажется, в Ростове-на-Дону я опустил в почтовый ящик прямо на вокзале.
После смерти Татьяны Николаевны ее племянница Тамара Константиновна Вертышева 22 ноября 1982 года прислала мне письма, которые я писал в Туапсе ее тете.
Привожу написанное мною тогда в дороге письмо от 2/VI.1979 года:
«Дорогая Татьяна Николаевна!
Хотел написать Вам из Киева, но передумал. Дело в том, что я возвращаюсь от Вас... с громадными впечатлениями. Еще раз мне хочется сказать Вам большое спасибо за Ваш исключительно теплый прием, прекрасное отношение ко мне. Ваш чудесный рассказ о своей жизни надолго останется в моей памяти, как одна из редких драгоценностей человеческого общения. Я ведь очень долго собирался к Вам — это видно даже из письма Инны Васильевны, которое датировано октябрем прошлого года. Но так получилось, что только сейчас я имел счастье повидаться и побеседовать с Вами.
В папке, которую Вы мне любезно дали, я нашел кроме заметок Осипова еще и «Сеанс черной магии на Таганке» и рассказ «Развратник». Все это я, как и обещал, (конечно же с фотографиями) перешлю Вам в ближайшее время.
Всего доброго.
С искренним уважением
А. Кончаковский. 2/VI.79
P.S. Извините за качество бумаги.»
А где-то, примерно, через неделю, уже на берегах Днепра, я получил ответ из курортного Туапсе от Татьяны Николаевны. Так началась наша переписка, прекращавшаяся лишь на время моих визитов на черноморское побережье Кавказа, когда я оказывался в доме Татьяны Николаевны.
Желая, чтобы мечта о создании Музея на родине писателя осуществилась как можно скорее, Татьяна Николаевна передавала мне бережно хранимые ею личные вещи Михаила Афанасьевича: подстаканник, чайную ложечку, сахарницу, оригинальные фотографии из уцелевших фрагментов семейных альбомов...
А в один из моих приездов в Туапсе Татьяна Николаевна попросила меня забраться в кухонную антресоль и найти хранившуюся там металлическую настольную лампу. Оказалось, что это та самая лампа, под которой М.А. Булгаков по ночам писал «Белую гвардию»! Так знаменитая лампа, как и некоторые другие мемориальные предметы, связанные с именем нашего земляка, перебрались в его любимый город.
Эпистолярное искусство в наши дни, скажем прямо, не переживает Ренессанса. Скорее — напротив: многие, к сожалению, предпочитают иные способы общения, выбирая, например, давно проверенный телефон с его современными модификациями. Но искусство писать письма все еще сохраняет прежнюю привлекательность. Ведь личную переписку вряд ли сможет заменить летящее и быстро гаснущее слово. В отличие от письма, оно не может нести теплоты прикосновения рук, далеко не всегда может быть задокументировано и оставлено на хранение не только адресатам, но и другим, кто в будущем мог бы с пользой применить запечатленную память. Вот почему, думается, эпистолярное искусство переживет и эпоху мобильного телефона, и вездесущего Интернета.
Наша переписка носила неформальный характер. Я писал Татьяне Николаевне о жизни в Киеве, о культурных событиях, весьма интересовавших ее, о книжных новинках, особенно о булгаковских публикациях, о своих посещениях Москвы и Ленинграда, других городов страны. Часто задавал ей вопросы, так или иначе имевшие отношение к ее жизни в Киеве и Москве, о том периоде, когда она была вместе с Михаилом Булгаковым.
Привожу текст своего письма из Киева от 21 июня 1981 года из числа возвращенных мне Тамарой Константиновной Вертышевой:
«Дорогая Татьяна Николаевна! Большое спасибо за Ваше письмо — такое теплое и дружеское. Сразу же выполняю Вашу просьбу и высылаю две фотографии — молодого Михаила Афанасьевича. Карточка, которая поменьше, — более четкая, а большего формата — немного «размыта», но так и должно быть — поскольку оригинал весьма невелик.
Я часто возвращаюсь мысленно к вечеру 20 мая в музее МХАТ.
Если бы на нем были зачитаны только одни письма Михаила Афанасьевича В.В. Вересаеву, то и тогда можно было бы считать, — что вечер состоялся. Но там было еще много интересного. В пятом номере журнала «Театр» опубликованы также письма М. Булгакова, на сей раз — к П.С. Попову. Очень интересны они! Это публикация В.В. Гудковой. Журнал мне дали просмотреть — да и только, а мне бы хотелось иметь все эти письма у себя. Может быть со временем раздобуду.
Собираюсь в начале следующего месяца пойти в отпуск. Обещают дать курсовки в Крым, но что получится из этого — сейчас сказать трудно.
Если Вам, Татьяна Николаевна, нетрудно, сообщите, пожалуйста, был ли у Михаила Афанасьевича на книгах Exlibris (его или отца), любил ли он делать на книгах надписи, когда дарил их, делал ли пометки на полях, когда работал с литературой? И еще — правда, что он как и его герой романа «Белая гвардия» прятал между домами пистолет и погоны? Если можно, напишите об этом поподробнее.
Да, вот только что мне сообщили чудесную новость!! В Киеве на новом жилом массиве назвали улицу именем Михаила Булгакова. Но это мною не проверено, — пока своими глазами не увижу, окончательно не поверю. А проверю — сразу Вам сообщу! Всего Вам доброго. Ваш А. Кончаковский
21 июня 1981 года.»
А вот еще одно мое письмо от 16 августа того же, 1981 года:
«Дорогая Татьяна Николаевна! С этим письмом высылаю Вам фотографию, о которой Вы упоминали в своем прошлом письме. Если Вам понадобится еще фото, — напишите, пожалуйста, — я вышлю.
Как мы и договаривались, сейчас работаю над тем материалом, который Вы мне любезно предоставили во время моего последнего посещения Туапсе. Работа движется, но мне кажется, что продвижение ее идет медленными темпами. Думаю назвать ее так:
М. Булгаков. Рассказы врача.
Ваше предисловие. А содержание следующее:
Я убил; Полотенце с петухом; Стальное горло; Крещение поворотом; Вьюга; Тьма египетская; Пропавший глаз; Морфий; Звездная сыпь; Необыкновенные приключения доктора.
Но мне для уточнения необходимо спросить у Вас. Вот вопросы:
1. Когда Михаил Афанасьевич устраивал вечер в ресторане «Ротса», кто был там (родственники, друзья)?
2. Сообщал ли Вам Михаил Афанасьевич о том, что пишет рассказы юного врача?
3. Почему Михаил Афанасьевич так много работал (и днем и ночью) в Земской больнице? Любил ли он своих пациентов?
4. Как проводили Вы и Михаил Афанасьевич свободное от приемов и визитов время по вечерам? Что читали? С кем общались?
Всего вам доброго.
Ваш А. Кончаковский
16/VIII.1981 г.»
Чего греха таить — задавал я ей пару раз в разное время одни и те же вопросы, как бы проверяя память человека преклонного возраста. И должен заметить, что Татьяна Николаевна до конца своих дней сохранила великолепную память и никогда ничего не выдумывала. И если писала или говорила, что не помнит того или иного события, то и в дальнейшем на аналогичные вопросы отвечала соответствующим образом.
Татьяна Лаппа. Саратов. 1908 г.
Татьяна Николаевна сообщала о своей непростой одинокой жизни вдали от родственников и культурных центров России, о домашних заботах. Всегда интересовалась современными проблемами, изредка жалуясь на здоровье, живо реагировала на публикации, связанные с именем М.А. Булгакова, отвечала на заданные ей вопросы.
Например, в своем письме от 15/Х.79 г. Татьяна Николаевна сообщает:
«Я когда-то очень любила Киев, в особенности в летнее время. Купеческий сад — там бывали замечательные симфонические концерты. Я тогда очень увлекалась музыкой и Михаил Булгаков тоже...»
А в письме от 8/XI.79 г. Татьяна Николаевна писала:
«...Вас интересует в какой комнате мы жили с М. Булгаковым, когда вернулись в Киев? Мы жили пока [там], где жили мальчики, это самая последняя комната, обставлена была очень просто. Кровать, стол и этажерка с книгами. Когда Вар[вара] Мих[айловна] ушла к своему мужу И.П. Воскресенскому, мы заняли ее комнату и кабинет. Через какой-то промежуток времени М. Булгаков открыл частный прием по кожным болезням, я ему помогала...»
Далее, в письме от 12/II.80 г. она писала:
Булгаков любил, когда на столе стоит фужер с цветами (этот фужер — старый — 1906 г.)...» или, в письме от 18/III.81 г.:
«...Вы меня спрашивали относительно рассказа М. Булгакова «Полотенце с петухом». М. Булгаков ничего не выдумал — это было все на самом деле...»
Как только установили мемориальную доску на фасаде дома № 13 я тут же направил Татьяне Николаевне письмо такого содержания: (опять-таки из возвращенных мне Тамарой Константиновной).
«Дорогая Татьяна Николаевна!
Ура! Ура! Ура!
Наконец-то свершилось! Мемориальная доска Михаилу Афанасьевичу Булгакову установлена на доме № 13 по Андреевскому спуску. Это произошло сегодня 4 февраля 1982 года в 12.00. Официальное открытие ее будет через несколько дней. Об этом также сообщу сразу.
Будьте здоровы.
Ваш А. Кончаковский
4 февраля 1982 г.»
А в ответном письме от 11/II.82 г. она сообщала:
«...Очень Вас благодарю за снимок мемориальной доски. Я только подумала Вас попросить, чтоб Вы сделали снимок, а Вы сами догадались...
Если б я была покрепче и ноги не болели, и если б годы у меня украли, я обязательно приехала бы в Киев, мне очень хочется приехать...»
К сожалению, так и не смогла приехать Татьяна Николаевна в город, который соединил ее судьбу с судьбой Михаила Афанасьевича Булгакова — в любимый их Киев. Хотя желание совершить путешествие в свою молодость не оставляло ее до конца жизни.
Примечания
1. Татьяна Николаевна Кисельгоф (1892—1982) в девичестве Лаппа — родилась в Казани в дворянской семье. Ее отец — Николай Николаевич Лаппа — управляющий Казенной палатой в Саратове, закончил Московский университет. Мать — Евгения Викторовна — занималась воспитанием детей.
В 1908 году гимназистка последних классов Татьяна приезжает из Саратова в Киев в гости к своей тете Софье Николаевне Давидович на летние каникулы. В доме тети знакомится с гимназистом Михаилом Булгаковым, а в 1913 году выходит за него замуж. После окончания М. Булгаковым университета св. Владимира в 1916 г. Татьяна Николаевна отправляется с ним в качестве медсестры в госпиталь Каменец-Подольска, а затем в Черновцы, откуда со временем они переезжают в Сычевский уезд Смоленской губернии, куда Михаила Афанасьевича направляют земским врачом. После годичного там пребывания, весной 1918 г., Булгаковы возвращаются в Киев, где в доме № 13 по Андреевскому спуску М.А. Булгаков, как врач-венеролог имеет частную практику. В 1919 году М. Булгакова мобилизуют в действующую армию и он, вместе с женой, отправляется в составе белой армии на Северный Кавказ.
Переболев там тифом, не имея возможности уехать за границу, он возвращается в Киев, а в 1921 году отправляется в Москву. Живет с женой на ул. Садовой, в «нехорошей квартире». А в 1924 году Татьяна и Михаил расстаются.
Уехав из Москвы, Татьяна Николаевна какое-то время живет в Сибири, затем переезжает на Северный Кавказ, а в 1947 году выходит замуж за Д.А. Кисельгофа. Ради нее он оставляет Москву и переезжает на Северный Кавказ. С 1970 г. Татьяна Николаевна вместе с мужем Давидом Александровичем Кисельгофом, а после его смерти одна проживала в г. Туапсе на улице Ленина, 6, в квартире № 6.
Автором этих строк была подготовлена рукопись воспоминаний Татьяны Николаевны, которая ознакомившись с нею в 1980 г., сделала такую надпись: «Читала и корректировала рукопись. 16/X.80 Т. Кисельгоф».
Фрагменты этих воспоминаний были опубликованы в журнале «Студенческий меридиан» № 6 и № 7 за 1991 г.
В 1997 г. в Киеве в издательстве «Лыбидь» вышла книга М. Булгакова «Записки юного врача», в которой были опубликованы воспоминания Татьяны Николаевны в записи автора этих строк:
«Годы молодости».
2. В те времена «дутиками» называли шины на колесах, которые накачивали воздухом — по тем временам езда в такой карете считалась особым шиком.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |