Невозможно представить Красную площадь без собора Василия Блаженного. Его затейливые многокрасочные купола и шатры известны всем: и тем, кто бывал в Москве, и тем, кто никогда в ней не был. Однако далеко не всем известно, что стены и башни такого знакомого собора хранят свои тайны и загадки...
Еще полтора века назад природный москвич юнкер гусарского полка Михаил Лермонтов сетовал в своем очерке «Панорама Москвы»: «Немного левее... являются бесчисленные куполы церкви Василия Блаженного, семидесяти приделам которой дивятся иностранцы и которую ни один русский не потрудился еще описать подробно».
Причудливая архитектура собора рождала в воображении поэта множество образов: «Она, как древний Вавилонский столп, состоит из нескольких уступов, кои оканчиваются огромной, зубчатой радужного цвета главой, чрезвычайно похожей (если простят мне сравнение) на хрустальную граненую пробку старинного графина. Кругом нее рассеяно по всем уступам ярусов множество второклассных глав, непохожих одна на другую».
За четыре с лишним века, которые храм Василия Блаженного, или Покровский собор, украшает Красную площадь, о нем сложилось немало легенд. Одна из них рассказывает о том, как пораженный красотой собора Иван Грозный спросил зодчих: «А сможете ли построить лучше?» Мастера ответили: «Да». И тогда царь приказал их ослепить, чтобы нигде и никогда не смог подняться храм прекраснее.
Бытовала и другая молва, что-де возводил собор заезжий итальянский архитектор.
Действительно, долгое время оставались неизвестными подлинные имена мастеров, поставивших Покровский собор. Открытием их имен мы обязаны последнему священнику церкви Василия Блаженного Ивану Кузнецову, который в 1896 году обнаружил летопись, сообщавшую, что «Благочестивый царь Иоанн пришед с победы казанския в царствующий град Москву... И дарова ему Бог дву мастеров русских по реклу Посник и Барма и быша премудри и удобни таковому чудному делу...»
Говорят, что пытливому взгляду может открыться в причудливой архитектуре собора профиль Ивана Грозного. Еще юный Лермонтов замечал: «Его (Покровского собора. — М.Ч.) мрачная наружность наводит на душу какое-то уныние, кажется, видишь перед собой самого Иоанна Грозного — но таковым, каков он был в последние годы своей жизни!»
Здесь можно поспорить с поэтом, потому что собор был возведен в лучшую пору жизни Ивана IV, когда он был молод. Как бы там ни было, бесспорно одно — собор является не только каменной летописью казанского похода, но и всей судьбы Ивана Грозного.
16 января 1547 года состоялось венчание на царство семнадцатилетнего князя Ивана Васильевича. Отныне на Руси великий князь стал называться боговенчанным царем, равным по чину императору Священной Римской империи; возвысился над английским, французским, шведским, польским королями; уравнялся в правах с казанскими и астраханскими ханами — бывшими повелителями Руси.
Не прошло и года, как юный Иван IV двинулся с войском в дерзкий поход на Казанское ханство.
Этот поход был борьбой за национальную независимость, освобождение насильно угнанных в плен русских людей, которых в 1551 году насчитывалось в Казани шестьдесят тысяч.
Не удались, однако, первые два похода.
Решено было идти в третий. Готовились к нему основательно. Для осады сплавили вниз по Волге бревна-заготовки для будущей крепости. И в мае 1551 года вырос всего за четыре недели при впадении реки Свияж в Волгу, прямо напротив Казани, новый город — Новгород Свияжский.
Первого августа 1552 года войско Ивана IV, по тем временам огромное — сто пятьдесят тысяч человек, двинулось на Казань.
Нелегко далась эта победа, и праздновалась она в Москве как грандиозный военный триумф. Всю страну, всех русских людей объединило общее ликование. Вновь вернулась вера в силу русского духа и русского оружия! «Позвонесся великий град Москва и изыдоша на поле за посад... Все множество бесчисленное народа московского... яко забыти в тот час всем людем, на такие красоты на царские зрящим... вси послы же и купцы тако же дивяхуся глаголюще, яко несть мы видели ни в коих же царствах, ни в своих ни в чюжих... таковые красоты и силы и славы великии». Так описывалась встреча победителей в «Повести о Казанском взятии».
В честь покорения Казани царь повелел построить храм.
Собор строили в течение шести лет — с 1555 по 1561 год.
По совету митрополита царь решил поставить восемь престолов, чтобы каждый был посвящен решающему событию казанского похода. Но вот что интересно: псковские мастера «основаша девять престолов не яко же повелено им, но яко по Бозе разум даровался им в размерении основания».
Вопреки царской воле Барма и Посник поставили девять церквей. В центре возвели главный храм, увенчанный маленькой луковичной главкой, а остальные восемь, согласно симметрии, расположили в виде восьмиконечной звезды. А возможно, как полагают некоторые исследователи, в виде почитавшегося священным у славян цветка перуницы с восемью лепестками.
Четыре большие башни собора расположены строго по сторонам света, четыре малые между ними — по диагоналям. Все получили свои имена. Но одна из башен — девятая — оставалась безымянной.
Центральную шатровую башню посвятили началу штурма Казани. В тот день — 1 октября — по церковному календарю отмечался праздник Покрова Богородицы. По центральному же храму назвали и весь собор.
Две церкви — Киприана и Устины — и церковь трех патриархов посвящались решительному штурму и окончательному падению крепости 2 октября, когда наконец взвились русские знамена над стенами города.
30 августа была разгромлена армия татарского князя Епанчи. Этой дате соответствовал день памяти Александра Свирского — основателя монастыря на реке Свири. Поэтому церковь, посвященную победе над Епанчой, назвали по имени этого святого.
В честь взятия Арской башни (30 сентября) была поставлена церковь Григория Армянского — просветителя Армении, чье поминовение пришлось на этот день.
Церковь Живоначальной Троицы была поставлена в честь иконы «Троица», которой 3 октября Иван IV освятил Казань.
Крещение казанцев в Волге состоялось 6 ноября. Этот день приходился на поминание Варлаама Хутынского, основателя монастыря на реке Волхов в местечке Хутынь.
Входоиерусалимская церковь символизировала торжественный въезд Ивана IV в Москву после взятия Казани. В умах современников это событие связывалось с входом Господним в Иерусалим на осляти.
И, наконец, девятая башня, та, что оставалась без названия, простояла безымянной недолго. Вскоре привезли из Вятки в Москву для поновления икону Николая Великорецкого. Икону поставили в этой церкви, где ее реставрировал сам митрополит Макарий. После того как был сделан новый оклад, ее увезли обратно, но с тех пор церковь стала называться по имени Николая Великорецкого.
Зодчие задумали собор не только как памятник, но отчасти и как оборонительное сооружение перед главными воротами Кремля. Не случайно мощные стены подклета достигают полутора метров толщины. Конечно, прежде всего эти могучие стены служили основанием для такого внушительного сооружения, как собор, тем более, что фундамента у него нет и полы в подклетах земляные. Эти толстые стены могли служить стрельцам надежным укрытием. Но прочные стены подклета использовались исключительно для надежного хранения товаров.
До 1595 года в подклетах собора хранилась великая царская казна. Однажды ночью два вора, летопись сохранила имена татей — Василий Щепин и Василий Лебедев, решили ограбить царскую казну. Они подожгли Москву с разных сторон, а сами, воспользовавшись ночным переполохом, попытались взломать крепкие железные двери. Но были схвачены и казнены.
Молодой царь Иван IV был главным заказчиком собора и воздвиг что-то вроде прижизненной пирамиды своим боевым деяниям. Он хотел остаться в памяти народной освободителем, а прослыл Грозным. Немало потом выросло все на той же Красной площади церквей «на крови убиенных» Иваном Грозным. Но вот что на первый взгляд кажется странным: Покровский собор знают больше как храм Василия Блаженного и связывают его не с именем грозного царя, а с именем юродивого. Так кто же такой был Василий Блаженный?
В начале шестнадцатого века объявился на Москве странный человек: был он наг и худ, и вся его одежда зимой и летом состояла лишь из железных вериг, какие носили царские кандальники. Известно было только то, что отец привез его из подмосковного села Елахова, отдал в шестнадцать лет в обучение сапожнику. Только сапожника из него не вышло, да не по умению, всему виной оказался его провидческий дар. Как-то заказал посадский человек сапоги, а Василий посмотрел на него да и хихикнул, вот сапожный мастер и стал допытываться, с чего это он посмеивается.
— Умрет он завтра, на что ему сапоги.
А посадский на другой день и вправду умер.
С тех пор ушел Василий от сапожника, а может, тот прогнал. Стал скитаться, просить Христа ради, жил на паперти, а москвичи полюбили Василия Блаженного за незлобивый нрав, а пуще всего — за предсказания.
Юродивые, или, как их называли, блаженные, были люди по большей части с психическими отклонениями, которые в своем служении Богу доходили до самоистязания. Но часто на Руси под маской юродивых скрывались люди, несущие правду. Говоря открыто, а порой вызывающе, они вынуждали бояться их слов не только бояр, но и самого царя. Вспомним юродивого из трагедии Пушкина «Борис Годунов». Молодой царь знал Василия Блаженного и оказывал ему уважение. Легенды говорят о том, что юродивый с Красной площади не боялся укорить порой и самого царя. Однажды во время богослужения царь думал о том, как украсить свой новый дворец в селе Воробьеве. После службы Василий зашел к царю. «Где ты был, Василий? — спросил царь. — Я не видел тебя в церкви». «А я тебя видел, — отвечал юродивый, — только ты был не в храме, а на Воробьевых горах».
Другая легенда гласит о том, как в июне 1547 года люди видели Василия Блаженного у монастыря Воздвижения, он усердно молился, проливая горючие слезы. На следующий день страшный пожар, начавшийся у стен этого храма, истребил почти всю Москву. Народ истолковал это как дурное предзнаменование начавшегося правления Ивана IV.
Умер Василий Блаженный в возрасте 87 лет в 1552 году — в год взятия Казани. И только спустя двадцать семь лет после постройки собора сын Ивана Грозного набожный Федор Иоаннович велел перенести останки блаженного под стены Покровского собора. Над его могилой установили серебряную раку и построили церковь Василия Блаженного.
Собор, построенный во славу Ивана Грозного, все меньше и меньше стал связываться с именем царя, и в конце концов в народе его стали называть храмом Василия Блаженного. В этом невольном переименовании есть своя историческая справедливость: народ чтит не грозных царей, а тех, кто их не боится.
За долгую жизнь собор претерпел несколько реконструкций и сильно видоизменился. Затейливые, узорчатые, пестрые купола несут в себе колорит Востока. Должно быть, поэтому, когда в безлюдной Москве 1812 года Наполеон впервые увидел собор, он назвал этот христианский храм мечетью. Восточные мотивы куполов, видимо, напомнили ему силуэты каирских храмов, а вместе с ними — бегство из Египта. Пророческим оказалось для завоевателя это напоминание здесь, на Красной площади, перед новым бегством — из Москвы. А спустя почти сто тридцать лет — в ноябре сорок первого — мимо кремлевских стен, мимо заснеженных куполов Покровского собора прошли полки на победную битву с фашистами.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |