Нами была рассмотрена эволюция проблемы субъекта художественного произведения, с одной стороны, и категории модальности, с другой стороны, как лежащих в разных плоскостях. Пересечение данных плоскостей и синтез названных явлений обнаруживается в языке художественной литературы, следовательно, проблема авторской модальности художественного произведения локализуется в области поэтики.
Как уже отмечалось выше, проблема модальности текста была поставлена И.Р. Гальпериным в работе «Текст как объект лингвистического исследования» (1981), где, хотя и при отсутствии термина «авторская модальность», делается попытка описания текстовой субъективно-оценочной модальности через набор признаков. В дальнейшем авторская модальность как категория науки о языке художественной литературы называется Л.А. Новиковым в работе «Художественный текст и его анализ» (1988) и определяется как «отражение определённого мировоззрения и оценка изображаемого» [Новиков 1988, с. 141]. Наряду с термином «авторская модальность» Л.А. Новиков использует термины «авторская позиция», «точка зрения писателя», «образ автора», не проясняя вопрос о соотношении названных категорий; причём для них определяются единые формы выражения в максимально обобщённом виде — через «субъектно-композиционную организацию произведения» и «язык произведения». Кроме того, названные категории связываются Л.А. Новиковым с категориями художественного времени и пространства, неизбежно отражающими особенности мировосприятия автора произведения.
Наиболее существенный, с нашей точки зрения, вклад в разработку проблемы авторской модальности в художественном произведении внёс Л.Г. Барлас, представив свою концепцию в работе «Язык повествовательной прозы Чехова» (1991).
Л.Г. Барлас, подчёркивая слабую изученность проблемы, определяет авторскую модальность как семантическую категорию, способствующую «организации целостности художественного произведения» и выявлению идейных позиций писателя, его отношения к героям [Барлас 1991, с. 18], то есть понятие «отношения» является базовым для категории авторской модальности.
Авторская модальность рассматривается Л.Г. Барласом как одна из разновидностей субъективной модальности, а субъективная модальность, в свою очередь, как важнейшая категория, играющая «решающую роль в речи и её единицах» [там же, с. 18], ибо речь «всегда лична, персонализирована. Она прежде всего обращена к «я», к говорящему, определяет позицию говорящего [...]. И она [позиция] проявляется в любом высказывании как субъективно-модальное значение»1.
Но наибольшую значимость, с точки зрения Л.Г. Барласа, субъективная модальность приобретает в художественном тексте, крайняя субъективность которого обусловлена тем, что «в художественном тексте действительность получает выражение не прямо, а через художественную модель мира, в которой явления жизни оказываются сопряжёнными с художественным вымыслом автора» [цит. соч., с. 18]. Кроме того, как утверждает Л.Г. Барлас, в художественном тексте субъективная модальность имеет сложную структуру за счёт его полисубъектной организации (в прозаическом произведении имеется обычно несколько субъектов речи, а следовательно, — «несколько субъективных модальностей», важнейшей из которых является авторская [с. 19]): «Авторская модальность формируется и выражается в сближениях, отталкиваниях, столкновениях всех модальных планов произведения, организуемых и направляемых автором. Поэтому, когда мы говорим об авторской модальности, то это, по существу, модальность всего текста произведения» [там же, с. 13].
По мысли Л.Г. Барласа, авторская модальность находит воплощение в речевой структуре и речевой композиции произведения.
Под речевой структурой произведения Л.Г. Барлас понимает систему субъектно-речевых планов произведения, причём «разнообразные отношения между субъектами речи и производителем речи, между речевыми планами персонажей, рассказчика и автора обусловливают сложный и неоднородный характер горской модальности» [цит. соч., с. 19], — что отражается, например, в использовании различных способов организации речевых планов: «В этом смысле неоднозначны члены парадигмы: собственно авторская речь — косвенная речь — прямая речь героев — речь рассказчика, а также несобственно-прямая и несобственно-авторская речь» [с. 20].
Речевую композицию художественного произведения Л.Г. Барлас определяет как «отношение компонентов речевой структуры с содержательными компонентами произведения (завязкой, развитием действия, образами героев, пейзажными зарисовками и т. д. — Н.Я.) в их динамическом развитии» [там же, с. 83]. Следовательно, в число композиционных факторов, формирующих и выражающих авторскую модальность, включаются художественное время и пространство.
Примечательно, что Л.Г. Барлас акцентирует внимание на «неотработанности» категорий «речевая структура» и «речевая композиция», которые рассматриваются то как абсолютно взаимозаменяемые (например, в работах В.В. Виноградова, И.Р. Гальперина, А.Н. Кожина и др.), то как сопоставимые, но не тождественные (см. работы Г.Я. Солганика, Г.А. Золотовой и нек. др.).
Средством выражения авторской модальности, с точки зрения Л.Г. Барласа, являются также «комментирование речи персонажей» [с. 141] и «основной тон художественного произведения» [с. 28], который «разлит» в тексте.
Таким образом, Л.Г. Барлас выдвигает гипотезу о «многокомпонентности» авторской модальности в плане её воплощения в произведении: «В зависимости от индивидуального стиля автора, жанра произведения и ряда других признаков роль тех единиц текста, в которых находят выражение её [авторской модальности] компоненты, будет неодинаковой» [с. 28]. С «многокомпонентностью» также связаны сложность «модального рисунка» (которую Л.Г. Барлас демонстрирует, анализируя рассказ А.П. Чехова «Володя»), или многоплановость «эмоционально-оценочной структуры» авторской модальности, «которую далеко не всегда можно однозначно интерпретировать». По этой причине выявление авторской модальности в тех произведениях, где она скрыта в структуре текста, возможно только в результате комплексного анализа произведения [там же, с. 20].
Если же исходить из виноградовской теории образа автора, то именно через постижение образа автора и пролегает путь комплексного, целостного анализа произведения. Опираясь на этот тезис, Л.Г. Барлас, солидаризируясь с В.В. Виноградовым в понимании «образа автора» в широком смысле, говорит о том, «что в авторской модальности находит проявление позиция не столько автора, сколько «образа автора» [Барлас 1991, с. 164], и рассматривает вопрос о соотношении «образа автора» и авторской модальности, считая последнюю составной частью содержательной стороны образа автора наряду с «образно-содержательной системой произведения» [с. 164—165]. Формальной же стороной данных категорий, по мысли Л.Г. Барласа, является речевая структура (и шире — речевая ткань) художественного произведения. При таком подходе, на наш взгляд, происходит неоправданная подмена одной категории (автор) на другую (образ автора) без аргументации и выяснения соотношения данных категорий.
В заключение Л.Г. Барлас отмечает, что одной из функций авторской модальности является формирование «модальности читателя», «созвучной с позицией самого автора» [цит. соч., с. 197].
Таким образом, Л.Г. Барлас определил авторскую модальность литературного произведения как двустороннюю, содержательно-формальную категорию и сформулировал в общем виде (а также продемонстрировал в практическом применении) основные теоретические положения, характеризующие авторскую модальность произведения, кроме того, им были намечены перспективы дальнейшего исследования модальной проблематики.
В целом 90-е годы ознаменовались подъёмом активности исследователей в названной области: так, уже был назван сборник «Функциональные, типологические и лингводидактические аспекты исследования модальности» (1990), изучению модальности в её различных проявлениях посвящен межвузовский сборник научных трудов «Модальность в её связях с другими категориями» (1992), где, в частности, Л.А. Пиотровская, закрепляя широкое понимание модальности, подчёркивает: «модальность целесообразно рассматривать как обобщающий термин для целого класса, системы значений, связанных с выражением отношений говорящего, в том числе и эмоциональных» [Пиотровская 1992, с. 131]; появляются диссертационные исследования, посвящённые изучению авторской модальности, например, кандидатская диссертация О.Е. Вихрян «Языковые средства выражения авторской модальности в романе И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева» (1990), где авторская модальность рассматривается как элемент структуры образа автора и определяется как «выражение некоторой эстетической позиции автора в заданном кругу идей с помощью средств построения (композиции) и языка» [Вихрян 1990, с. 27]. В качестве средств выражения авторской модальности рассматриваются оксюморон, цветопись, приём остранения, а также использование графических средств (кавычек) для выражения авторской апперцепции. Интересно, что материалом исследования избрано автобиографическое произведение, где образ автора и герой одновременно близки реальному автору и дистанцированы от него, что позволяет рассматривать авторскую модальность как «способ преломления авторского восприятия жизни в поэтической форме» [там же, с. 42].
Наряду с полномасштабными исследованиями появляются отдельные работы, объектом рассмотрения в которых является авторская модальность: например, статья Т.В. Лыковой «К вопросу авторской модальности (на примере творчества А.П. Чехова)» [Лыкова 1990], а также статья З.Я. Тураевой «Лингвистика текста и категория модальности» [Тураева 1994], посвящённая выявлению специфики модальности в текстовом аспекте. Особенностью текстовой модальности З.Я. Тураева признаёт возможность её имплицитного выражения (в частности — через композицию художественного произведения, другими экстралингвистическими средствами) наряду с эксплицитным способом (с помощью лексических и грамматических языковых средств). Текстовая модальность рассматривается З.Я. Тураевой «как всеобъемлющая категория, поглощающая целевую коммуникативную установку автора и категорию оценки» [указ. соч., с. 109], где под «целевой коммуникативной установкой» необходимо понимать художественное задание (замысел автора), ориентированность его на читателя, а также «ценностные координаты личности» [там же, с. 107] автора, его «установки».
Ещё более возрастает интерес к проблеме авторской модальности в связи с развитием новых направлений в языкознании, к таковым можно отнести, например, антропологическое направление лингвистических исследований, когда субъект языка и сам язык рассматриваются не изолированно, а как единое целое, с взаимной обусловленностью: «живой язык — это сложнейшее переплетение объективных и субъективных факторов» [«Человеческий фактор...» 1991, с. 6]; «Способность и потребность человека придавать своим высказываниям различную «модальную аранжировку» является одной из наиболее характерных особенностей естественного человеческого языка» [«Человеческий фактор...» 1992, с. 109].
При таком подходе существенно возрастает роль субъективных факторов в языке, к которым относится в том числе и авторская модальность: «Модальный план языковых выражений наиболее выпукло представляет человеческий фактор и даёт право говорить о человеческом содержании абсолютно всех языковых единиц, поскольку в них неизбежно присутствует [...] оценочный, а следовательно, и индивидуально-человеческий фактор» [Г.В. Колшанский 1990, с. 92]. Кроме того, Г.В. Колшанский подчёркивает, что «именно оценка (выделено нами. — Н.Я.) факта и есть первичное содержание модальных высказываний» [там же, с. 92], когда проявляется отношение к объектам [указ. соч., с. 93]. Правда, оценочный компонент не всегда эксплицирован, так как он заложен, по мысли Г.В. Колшанского, в сами языковые знаки [с. 100].
В свете антропологического направления развиваются исследования и в области поэтики: «ряд важнейших проблем современной поэтики порождён [...] дейктичностью и даже шире — эгоцентричностью естественного языка, его ориентированностью на говорящего» [Падучева 1993, с. 33]. В качестве примера такого исследования можно привести диссертационную работу (КД) Е.А. Поповой «Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста» (1996), целью которой является описание авторской модальности на основе категорий антропологической лингвистики (таких, как «нарративность», «дейксис», «эгоцентричность текста» и др.); причём теория авторской модальности характеризуется «как ядерная часть антропологической парадигмы лингвистики» [АКД, с. 5] по причине того, что «модальность — главная, антропологически обусловленная категория языка, определяющая его устройство и сущность. Модальность соотносится с языковой картиной мира и рядом лингвистических категорий: экспрессивностью, дейксисом, субъективностью, оценкой и др.» [Попова 1996, с. 46].
Е.А. Попова рассматривает модальность как монолитную категорию (без деления на объективную и субъективную), характеризующую текст (как минимальную единицу), подчёркивая, что «модальность, как выразитель отношения, по природе своей оценочна и субъективна, так как исходит только от личности. [...] Субъективность модальности заключается в её оценочной сущности» [дис., с. 40]. Таким образом, в концепции Е.А. Поповой снимается дихотомия «модальность — оценка».
Определяя структуру модальности, Е.А. Попова выявляет её трёхкомпонентность: «автор — текст — читатель», причём «текст», с точки зрения автора анализируемой работы, представляет собой равноправный с двумя другими членами парадигмы, самостоятельно функционирующий компонент [АКД, с. 10]: «главным эгоцентрическим фактором2 языка является нарративный текст [...], так как он является феноменом языковой личности автора» [дис., с. 208].
Кроме того, существенное внимание в рассматриваемой работе уделяется выявлению средств выражения авторской модальности: например, анализируется речевая структура произведения3 как способ реализации полимодальности художественного текста; определяется роль некоторых знаков препинания как средств передачи модального значения высказывания; исследуется хронотоп (в терминологии антропологической лингвистики — «модальный дейксис» [дис., с. 184 и далее]) как способ воплощения авторской модальности. В целом авторская модальность рассматривается как глобальная языковая категория, играющая конститутивную роль в литературном произведении. И как одна из центральных языковых категорий модальность, по утверждению Е.А. Поповой, «требует особого изучения, потому что — независимо от присваиваемого ей статуса — постоянно развивается, обогащаясь всё большим количеством категорий, [...] и средств, которые с разной степенью очевидности выражают отношение носителя языка (говорящего) к содержанию и форме реализации своей и / или чужой мысли» [дис., с. 45].
Думается, что сложившаяся к настоящему моменту ситуация вокруг проблемы авторской модальности может быть обобщённо представлена в виде следующих положений.
1. Языковая модальность — глобальная категория, проявляющаяся на разных уровнях языковой системы (лексическом, словообразовательном, морфологическом и синтаксическом), кроме того, модальность находит проявление в речи и тексте, объективируя субъекта. Одной из разновидностей языковой модальности является авторская модальность художественного произведения.
2. Проблема авторской модальности художественного произведения (ХП) лежит в области поэтики на пересечении проблемы субъекта литературного произведения и собственно модальной проблематики, которые вызывают устойчивый интерес исследователей в течение длительного времени, что обусловило наличие достаточно большого количества работ, отражающих указанную проблематику или рассматривающих «близкие» проблемы. Собственно проблема авторской модальности была поставлена в 80-е годы XX века, хотя на предыдущем этапе активно и достаточно успешно исследовались явления и категории, сопряжённые и соотносимые с авторской модальностью: «нравственное отношение автора», «авторская позиция», «точка зрения», «образ автора» и др. Существенно то, что вопрос о соотношении этих категорий и авторской модальности остаётся открытым до настоящего времени.
3. Авторская модальность ХП — разновидность субъективной модальности; основу авторской модальности создают «отношение», «оценка», «точка зрения», следовательно, авторская модальность — категория, соотносимая с категорией субъекта художественного произведения (в более широком плане — с категорией языкового субъекта, выявляющей роль субъективного фактора в языке), выполняющего функцию организации целостности произведения и в то же время способного иметь различную организацию (структуру) — от предельно простой (однокомпонентной) до сложной, многокомпонентной и многоуровневой.
4. Авторская модальность может иметь как эксплицитное, так и имплицитное выражение, то есть может выражаться явно или завуалированно, в последнем случае АМ может быть выявлена только в результате целостного анализа художественного произведения (справедливо и обратное: анализ авторской модальности литературного произведения — один из путей его комплексного анализа).
5. Авторская модальность художественного произведения — категория многоплановая и проявляется на всех его уровнях — содержательном, уровне образной системы и уровне языка произведения; на последнем — авторская модальность выражается неграмматическими средствами: она проявляется, например, в речевой структуре и речевой композиции произведения, а также в «семантических приращениях». Безусловно, разнообразие и неоднородность средств выражения авторской модальности не могут не вызывать трудностей при выявлении её в произведении.
Таким образом, авторскую модальность необходимо рассматривать, во-первых, как категорию функционально-семантическую (на уровне текста) и, во-вторых, как категорию лингво-эстетическую, играющую в художественном произведении формообразующую и синтезирующую роль.
Изложенное свидетельствует о том, что теория авторской модальности нуждается в дальнейшей разработке, во-первых, в плане уточнения её статуса, что во многом связано с установлением соотношения категорий «автор», «образ автора», авторская модальность» и др., а также в плане совершенствования терминологического аппарата. Во-вторых, необходимо теоретическое описание авторской модальности в функциональном аспекте4 как категории, обеспечивающей единство и целостность художественной системы благодаря наличию разветвлённой сети средств и способов выражения на разных уровнях системы литературного произведения. Многочисленные и разнообразные средства выражения авторской модальности также должны быть выявлены и теоретически описаны в системном плане. Всё перечисленное и предполагается осуществить в данной работе.
Примечания
1. См. об этом: Солганик 1981, с. 73.
2. На наш взгляд, использование термина «фактор» в данном случае некорректно.
3. Анализ производится на материале рассказов А.П. Чехова, так как выявление авторской модальности в произведениях Чехова затруднено из-за её имплицитного характера и возможно только в результате анализа структуры текста.
4. Теоретическое описание любого языкового явления не будет иметь достаточной полноты при отсутствии его рассмотрения в функциональном аспекте.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |