1. Ершалаим М.А. Булгакова: образ Иерусалима и Владикавказа

Помилуйте, <...> уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в Евангелиях, не происходило на самом деле никогда, и если мы начнем ссылаться на Евангелия как на исторический источник...¹

Образ Ершалаима в романе «Мастер и Маргарита» — авторская интерпретация евангельского Иерусалима. Несомненно, «древние» главы романа построены по канве сюжетных линий Евангелия, а узловые места действия соотносятся с главными ориентирами в Иерусалиме и его окрестностях. Однако их толкование значительно отдаляется как от текста Писания, так и от исторической топографии. Это прежде всего касается именно образа города:

Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды...²

Исследователи уже неоднократно пытались найти параллели между булгаковским Ершалаимом и российскими реалиями. Так, М. Петровский искал их в образе Киева, прослеживая истоки образа Киева-Иерусалима³. Об уподоблении Москвы Ершалаиму писал Б.М. Гаспаров⁴. С.Д. Бобров остроумно предположил, что в «древней» части романа содержится аллюзия на «красную» Иудею, т. е. на советскую Россию, а в образе «исторического» Ершалаима скрывается намек на «красную» Москву⁵. Однако Киев ли, Москву ли имел в виду М.А. Булгаков в «евангельской» части романа? Мы постараемся показать, что в образе Ершалаима прежде всего отражается другой город — Владикавказ времен Гражданской войны, и это имело глубокие основания, поскольку именно там произошли события, сыгравшие важнейшую роль в биографии писателя.

В повести «Тайному другу» М.А. Булгаков обозначает прошлое своего автобиографического героя начала 1920-х годов как доисторические времена:

Видите ли: в Москве в доисторические времена (годы 1921—1925) <...>⁶.

По мнению М.О. Чудаковой, повесть представляла собой «набросок, "план" большого романа», и прежде всего именно романа «Мастер и Маргарита». На полях рукописи повести писателя были написаны слова «План романа»⁷. Тем самым так программно заявленная хронология весьма примечательна. Здесь обозначены два периода жизни героя (а соответственно самого писателя) — московское настоящее и некое «доисторическое» прошлое. Именно такой принцип лег в основу построения главного романа М.А. Булгакова: московская современность и «евангельская древность». Вероятно, и в романе хронология имела реальную автобиографическую основу.

Писатель провел во Владикавказе почти два года в 1919—1921 гг., в самый острый период противостояния красных и белых. Владикавказское прошлое М.А. Булгаков не забыл. Уже в 1923 г. он стремился добраться на Кавказ из Киева, что ему не удалось. Об этом в его дневнике содержится запись от 24.05.23:

На Кавказ, как собирался, не попал⁸.

В.И. Лосев справедливо полагал, что это было связано с планами М.А. Булгакова создать трилогию о Гражданской войне.

Видимо, писатель предполагал посетить памятные для него места, где совсем недавно ему пришлось участвовать в боях и начинать литературную деятельность, и попытаться эмигрировать... Места эти известны: Владикавказ, Тифлис, Батум. Стремление побывать там, возможно, объяснялось и тем, что в то время он еще не расстался с идеей написать трилогию о гражданской войне⁹.

Удалось ему попасть туда весной 1928 г. М.А. Булгаков вновь посетил Батум и Владикавказ, о чем вторая жена Л.Е. Белозерская написала в своих воспоминаниях:

Это удивительно, до чего он любил Кавказское побережье — Батуми, Махинджаури, Цихидзири, но особенно Зеленый мыс <...> После Зеленого мыса через Военно-Грузинскую дорогу во Владикавказ (Орджоникидзе) <...> Поезд наш на Москву уходил часов в 11 ночи. Мы погуляли по городу. М.А. не нашел чтобы он очень изменился за те 6—7 лет, которые прошли со времени его странствий¹⁰.

Сам М.А. Булгаков в письме к Е.И. Замятину от 22 апреля 1928 г. сообщал:

Совершенно больной еду в Тифлис¹¹.

Именно к 1928 г. относится начало работы М.А. Булгакова над романом «Мастер и Маргарита», от этого времени уцелели первые фрагменты рукописи. В.И. Лосев предполагает, что работа над романом

началась уже в 1926 г. или даже раньше¹².

Свидетельство об этом сохранилось в письме писателя к А.В. Луначарскому от 30 октября 1926 г.:

Задержка «Дневника» приостановила работу мою над романом¹³.

В. Катаев же относил возникновение замысла «Мастера и Маргариты» даже к 1923—1924 гг., т. е. как раз к тому времени, когда М.А. Булгаков впервые пытался совершить поездку во Владикавказ¹⁴. Писатель посетил Владикавказ еще раз в 1936 г. вместе с третьей женой, Е.С. Булгаковой, на обратном пути из Синопа, о чем она сделала запись в дневнике:

1 сентября. Сегодня прилетели в Москву с Кавказа... Вылетели из Владикавказа в пять часов утра, в пять часов вечера обедали дома. М.А. перенес полет великолепно, с аппетитом поглощал пирожки и фрукты¹⁵.

С.А. Ермолинский пересказывает разговор М.А. Булгакова с И. Ильфом:

Недавно я был в Сухуме, в доме отдыха <...> Потом я поехал на пароходе в Батум. Мне хотелось показать жене те места, в которых я бывал в молодости <...> Потом мы поехали в Тбилиси <...> Потом по военно-грузинской дороге мы приехали в Орджоникидзе, раньше он назывался Владикавказ¹⁶.

Пристальный интерес к истории Гражданской войны М.А. Булгаков сохранил и в это время. Так, Е.С. Булгакова фиксирует в дневнике 21 сентября 1937 г. эпизод в гостях у К.М. Добраницкого:

Показывал М.А. книги по гражданской войне, которых нету у М.А.¹⁷.

Это уже был период создания поздних редакций романа.

Как уже говорилось, красные войска вошли в город в конце марта — начале апреля, в канун христианской Пасхи. 3 апреля в 1920 г. была еврейская Пасха. Согласно нашим выводам к первой части, будущий писатель был арестован большевиками в первые апрельские дни 1920 г., его ожидал смертный приговор. 9 апреля в Страстную пятницу было обнародовано его служебное положение, или «помилование». Если верить Ю.Л. Слезкину и Г.С. Евангулову, арест писателя длился примерно четыре дня.

Для М.А. Булгакова спасение от смерти перед Пасхой было колоссальным потрясением, которое оставило глубокий след. В «Записках на манжетах» Ю.Л. Слезкин упомянут как «с креста снятый <...> писатель»¹⁸. Не из этой ли сжатой формулировки и трагического опыта М.А. Булгакова весны 1920 г. и будут развиты многие темы прежде всего евангельских глав романа «Мастер и Маргарита»? Исследователи уже искали параллелизм в истории Иешуа и в судьбе мастера как автобиографического героя, подчеркивая единый мотив креста и распятия или «историю распятия нового времени»¹⁹. По-видимому, эта тема отражает события, пережитые писателем во Владикавказе. Попробуем проследить это по текстам разных редакций романа.

В окончательном варианте романа, согласно хронологии Евангелий, действие ершалаимских глав приурочено к кануну Пасхи, Страстной пятнице 14 числа весеннего месяца нисана, и помилование разбойника совершается именно в этот день²⁰. Все события ершалаимских сцен романа «Мастер и Маргарита» укладываются в четыре дня Страстной недели, со среды до субботы. Допрос Пилатом Иешуа и казнь происходят в день 14 нисана, падавшего на пятницу. Арест Иешуа и его допрос в Синедрионе только упоминаются, чтобы сохранить действие в течение дня. М.А. Булгаковым акцентированы именно месяц нисан, Пасха, кентурии, пришедшие с прокуратором на праздники в Ершалаим²¹.

Вместе с тем в разных вариантах романа писатель пытался использовать и иное время действия. В первой редакции есть план главы «История у...», действие которой происходит «в ночь с 23 на 2[4]» и включает в себя три фазы: «1.) Разбудили... 2.) У Каи[фы] 3. Утро». В редакции 1933—1934 гг. имеется разметка глав 6 октября 1933 г., где указаны даты с 22 по 26 июня, с четверга (?) до воскресенья, причем при указании 22-го числа зачеркнуто «апреля». В 1934 г. была сделана разметка глав, в соответствии с которой действие отнесено к майским дням со среды (?) 8 по 11. В следующей разметке глав дата ареста Иешуа — ночь с 13 на 14 нисана, отождествленного с 3 апреля. В последующих вариантах даются указания только на дни недели, и очевидно, что это Страстная неделя со среды до воскресенья, и происходит это в первые дни мая²². Ночь ареста с 23 на 24 число без указания месяца и даже при указании июня могла быть отнесена и к апрельским событиям (тем более, что «апрель» был зачеркнут, т. е. сначала указан, а потом отвергнут), но в соответствии со старым стилем, которым продолжали пользоваться во Владикавказе, т. е. 23—24 марта = 5—6 апреля²³.

М.О. Чудакова отмечала, что и в источниках, касающихся земной жизни Христа, писатель искал главным образом подробности истории распятия²⁴. Однако выписки М.А. Булгакова из исторических книг носят избирательный характер: он выделял в истории распятия только то, что было созвучно его замыслу²⁵. Хронология «древних» глав романа и помилование разбойника в канун Пасхи абсолютно автобиографичны для М.А. Булгакова.

Во второй тетради 1928—1929 гг. («Копыто инженера») рассказывается о больной левой руке разбойника Вар-Раввана, помилованного в канун Пасхи:

Никто, никто не знает, какое лицо было у Вар-Раввана в тот миг, когда его подняли, как из гроба, из кордегардии на лифостротон. Этот человек ни на что в мире не мог надеяться, ни на какое чудо. Поэтому он шел, ведомый за правую здоровую руку Марком Крысобоем, и только молчал и улыбался. Улыбка была совершенно глупа и беззуба, а до допроса у Марка-центуриона Вар-Равван освещал зубным сиянием свой разбойничий путь. Вывихнутая левая рука его висела как палка, и уже не ревом, а стоном, визгом покрыла толпа такую невиданную улыбку, забросала финиками и бронзовыми деньгами. Только раз в год под великий праздник мог видеть народ человека, ночевавшего уже в объятиях смерти и вернувшегося на лифостротон²⁶.

Именно такова была контузия самого М.А. Булгакова (спасенного на Страстной неделе), полученная в ноябре 1919 г., и она еще долго давала о себе знать²⁷.

Писатель выбирал разные варианты возраста Иешуа в соответствии с традициями исчисления возраста Христа и остановился на варианте («человек лет двадцати семи»), ближайшем к своему возрасту ранней весной 1920 г., когда ему было двадцать восемь²⁸. В описании Иешуа разных редакций отчетливо прослеживаются автобиографические черты М.А. Булгакова при указании цвета светлых волос и синих глаз. Упоминаются «рыжеватые вьющиеся волосы», «чистые, как небо Галилеи, глаза»²⁹. Во всех вариантах романа повторяется мотив истрепанной одежды Иешуа: старенький голубой хитон, ветхий, многостираный, заштопанный талиф, превратившийся в белесоватый³⁰. Это также автобиографический мотив: в 1920 г., как уже отмечалось, будущий писатель ходил в старой и изношенной военной форме.

Во всех вариантах текста говорится о целительском даре Иешуа и избавлении Пилата от головной боли³¹. При этом герой М.А. Булгакова отрицает, что является врачом³². М.А. Булгаков же и был врачом, но, как говорилось выше, скрывал это при большевиках. На допросе у Пилата Иешуа стоит, а согласно воспоминаниям Е.Ф. Никитиной в лекции 1969 г., именно так повел себя и М.А. Булгаков на допросе у Б.Е. Этингофа.

В ранних и окончательной редакциях в ходе допроса Пилат и Иешуа переходят в разговоре с одного языка на другой:

Я знаю латинский и греческий³³; Кроме арамейского <...> греческий³⁴; голос прокуратора <...> по-латыни <...>³⁵; Ты, может быть, знаешь и латинский язык?³⁶.

Такой мотив мог иметь автобиографический характер, как известно, М.А. Булгаков хорошо знал французский, читал на нескольких языках, вырос в среде профессоров-полиглотов. Б.Е. Этингоф говорил по-немецки и по-французски, вырос в Вильно среди людей, говоривших на идиш, в юности в Варшаве вел агитацию по-польски, будучи студентом, в Петербурге давал уроки латыни, прожил несколько лет в Тифлисе. Наверняка он с большим уважением отнесся к образованности М.А. Булгакова и его знаниям иностранных языков.

На допросе Пилат упоминает избиение Иешуа при аресте и его поучения как реальные эпизоды на восточном базаре (в редакции «Великий канцлер» и окончательной):

Люди, которые били тебя на базаре <...>³⁷; Говорил про храм толпе на базаре <...> На базаре смущал народ³⁸.

Это также может быть указанием на владикавказский восточный базар, который располагался в центре города.

Во взаимоотношениях Понтия Пилата с Синедрионом и Каифой можно проследить отражение расстановки сил ревкома Терской области и действовавшей во Владикавказе ЧК XI армии. Б.Е. Этингоф на Кавказе был представителем Москвы, своего рода наместником в восточной провинции, подобно Пилату. Председатель ревкома В.М. Квиркелия и Б.Е. Этингоф, как и Пилат, ходатайствовали перед ЧК о помиловании бывших белогвардейцев, в том числе М.А. Булгакова, их поддерживал и Г.К. Орджоникидзе. А чекисты, подобно Синедриону и Каифе, вопреки их ходатайствам настаивали на массовых репрессиях, смертных приговорах и расстрелах³⁹.

Он [тетрарх] отказался дать заключение по делу и смертный приговор Синедриона отправил на ваше утверждение⁴⁰.

У северокавказских большевиков были серьезные неприятности с ЧК в связи с амнистией белогвардейцев, а осенью 1920 г. на них был подан донос Вадима. В полной рукописной и в окончательной редакциях романа Пилат жалуется на количество доносов в Ершалаиме, в том числе на себя самого:

Слишком много вы жаловались кесарю на меня <...>⁴¹; И каждую минуту только и ждешь, что придется быть свидетелем кровопролития <...> читать доносы и ябеды, из которых половина на тебя самого⁴².

Образ тетрарха, возможно, навеян фигурами В.М. Квиркелии или Г.К. Орджоникидзе, председателя всего Северо-Кавказского ревкома⁴³. Синедрион и лично Каифа, вероятно, персонифицировали образ армейской ЧК и ее руководителей. Во второй тетради 1928—1929 гг. М.А. Булгаков пишет об ограниченности власти Пилата, сочувствующего Иешуа и стремящегося его освободить, но не способного справиться с Каифой:

Раскусил он, что такое теория о симпатичных людях, не разожмет когтей. Ты страшен всем! Всем! И один у тебя враг — во рту он у тебя — твой язык! Благодари его! А объем моей власти ограничен, ограничен, ограничен, как все на свете! Ограничен! — истерически кричал Пилат, и неожиданно рванул себя за ворот плаща⁴⁴.

Можно полагать, что это тоже автобиографические мотивы, и связаны они с вызывающей дерзостью на допросе (по воспоминаниям Е.Ф. Никитиной) и с диспутом об А.С. Пушкине, после которого Б.Е. Этингоф не смог оградить М.А. Булгакова от увольнения. И причиной тому был острый язык писателя, критиковавшего пролеткультовцев. Каифа прямо угрожает Пилату лишить его должности⁴⁵. Пилат раздражен Ершалаимом и стремится вернуться в Кесарию⁴⁶. Б.Е. Этингоф уехал в Москву, а полномочия его как представителя Наркомпроса на Кавказе осенью 1920 г. не утвердили во Владикавказе⁴⁷. А вскоре уехал в Грузию и В.М. Квиркелия⁴⁸. Пилат в свою очередь гневается на Каифу и угрожает пожаловаться кесарю Тиберию:

Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору <...>⁴⁹.

Примечательно, что во второй тетради 1928—1929 гг. эта «весть» называется телеграммой, которую Пилат угрожает послать кесарю⁵⁰. Гнев Пилата у М.А. Булгакова мог быть образом «злобы» и досады В.М. Квиркелии, именно это слово он употреблял в своих гневных письмах, которые он разослал в борьбе с чекистами: два из его посланий были адресованы лично В.И. Ленину⁵¹. Во второй тетради 1928—1929 гг. при сообщении о доносе про взгляды Иешуа на природу государственной власти Пилата посетило видение Тиберия с признаками сифилиса:

Пилат взвел глаза на арестованного, но увидел не его лицо, а лицо другое. В потемневшем дне по залу проплыло старческое, обрюзгшее, беззубое лицо, бритое, с сифилитической болячкой, разъедающей кость на желтом лбу, с золотым редкозубым венцом на плешивой голове⁵².

У исторического Тиберия, как свидетельствуют источники, была проказа. Сифилисом, по одной из версий, был болен В.И. Ленин⁵³. М.А. Булгаков был врачом сифилиологом и не мог не знать об этом. Согласно воспоминаниям Т.Н. Лаппа, писатель ходил в Колонный зал и, вероятно, видел тело вождя, выставленное для прощания⁵⁴. Тем самым тиран евангельских времен прямо сопоставляется писателем с вождем пролетарской революции.

Знаменитый образ М.А. Булгакова, белый плащ Понтия Пилата «с кровавым подбоем», вероятно, также основан не только на евангельской истории, но и на впечатлениях Гражданской войны. В полной рукописной редакции романа 1929—1937 гг. говорится о «белом плаще с кровавым генеральским подбоем», причем эта формулировка повторена дважды⁵⁵. Писатель во Владикавказе был свидетелем кровавых расправ большевиков и их собственных признаний:

Наша эмблема — красное знамя, которое видим всюду — не только кусок ткани красного цвета, нет, это знамя буквально насыщено кровью, и нужно быть слепым, чтобы не видеть, как с него широкими ручьями льется настоящая человеческая кровь⁵⁶.

Эти слова — фрагмент доклада на Учредительном съезде Советов Горской Советской Социалистической Республики 18 апреля 1921 г., произнесенного С.М. Кировым еще до отъезда М.А. Булгакова из Владикавказа. Всякий большевик, имевший отношение к власти во время Гражданской войны, не мог избежать «кровавого подбоя»⁵⁷.

Однако, возможно, что для М.А. Булгакова это был еще более широкий образ, вбирающий в себя кровопролития, учиненные не только большевиками, но также и деникинцами. То есть белый плащ с кровавым подбоем являл символ кровопролития и белых и красных, в нем могли быть отражены обе противоборствующие стороны Гражданской войны.

М.А. Булгаков, говоря о Понтии Пилате, многократно прибегает к форме «Пилат Понтийский» как в ранних редакциях, так и в окончательном тексте романа⁵⁸, что создает двусмысленность, учитывая контекст Юга России и Кавказа, т. е. это могло означать «Пилат черноморский», местного значения в некотором роде.

В окончательном тексте романа упомянут 12-й легион, вошедший в Ершалаим, во второй тетради романа 1928—1929 гг. — 10-й⁵⁹. Во Владикавказ в 1920 г. вошла именно 10-я Терская армия. В архиве М.А. Булгакова сохранились выписки из книги Э. Ренана «Антихрист» с перечислением войск, осаждавших Иерусалим при Тите в 70 г., там упомянуты и 10-й Fretensis, и 12-й Fulminata⁶⁰.

Во второй главе романа говорится о беспорядках, происшедших в Ершалаиме⁶¹. В конце марта во Владикавказе перед взятием города красными войсками были серьезные беспорядки, описанные, в частности, Т.Н. Лаппа⁶².

Нельзя исключить, что история Иуды и Низы в романе также имела автобиографическую подоплеку. В первой главе уже шла речь о рассказе Т.Н. Лаппы про сына казачьего атамана Митю, который, как она допускала, мог сообщить красным о работе М.А. Булгакова в белогвардейской газете⁶³. Возможно, она невольно проговорилась, и это ее допущение и было прямым намеком на донос, по которому будущий писатель был арестован. Т.Н. Лаппа в том же рассказе говорила, что у Мити был роман с медсестрой, которая донесла на него как на белогвардейца, и его расстреляли. Вполне возможно, что М.А. Булгаков использовал этот эпизод для коллизии двух последовательно совершенных предательств: сначала Иуды, который донес на Иешуа, а затем Низы, заманившей Иуду в Гефсиманию, где его убили люди Афрания.

Исследователи многократно анализировали проблему обращения М.А. Булгакова к евангельской теме⁶⁴. Построение романа на основе сюжета Евангелий может объясняться многими причинами. Одна из них — события его собственной биографии, о которых шла речь. Кроме того, М.А. Булгаков — выходец из духовной среды, прекрасно знавший священную историю и богословие, вернувшийся к вере, возможно, после своего спасения. И, наконец, существенное значение имело также возмущение писателя низкопробной советской атеистической пропагандой.

Атеистические идеи сопоставления коммунизма и христианства были одной из важных тем большевистской пропаганды с первых послереволюционных лет. А.В. Луначарский именовал марксизм

пятой великой религией, сформулированной иудейством <...> подаренной титаном-евреем пролетариату и человечеству⁶⁵.

М.О. Чудакова отмечала, что, наряду с другими источниками, кристаллизации замысла романа могла послужить стенограмма диспута А.В. Луначарского с митрополитом Ал. Введенским⁶⁶. Известно, что в библиотеке писателя была эта стенограмма, изданная в 1928 г.⁶⁷ Однако уже во Владикавказе М.А. Булгаков оказался в гуще коммунистической атеистической фразеологии. Как отмечают исследователи, именно на Северном Кавказе в период Гражданской войны

давали знать о себе эксцессы будущего атеистического экстремизма⁶⁸.

Владикавказские газеты и выступления на митингах 1920—1921 гг. были полны рассуждениями на эту тему, причем прямое отношение к ней имел и сам Б.Е. Этингоф, человек, близкий к А.В. Луначарскому:

После Моисея пришел Христос, после Христа Магомет, Будда, Конфуций. И, наконец, в наши дни — явился шестой бог — Ленин, Бог новой нечеловеческой религии, бог социализма, могучий вождь мирового коммунистического интернационала <...> Он победил потому, что наступили новые священные дни, которые принудят мир сказать: Несть ни эллин, ни иудей. Есть одна мировая религия — коммунизм⁶⁹.

Интернационал не туманная и несбыточная мечта воспаленных мозгов фанатиков-утопистов, как хотят его представить враги народа. Нет, это чистая и единственная религия, которую должен исповедывать каждый, в ком бьется сердце, сгорающее от любви к людям. Эта религия должна стать, прежде всего, религией молодежи, как самого чуткого авангарда, идущего впереди за осуществление светлых идеалов человечества <...>⁷⁰.

Ораторы указывали на те трудности, которые придется преодолевать инструкторам Советского строительства в непросвещенных массах, но это не должно их смутить — как первые рыбаки усвоили учение Христа, так и эта темнота переймет дух социализма. С речами выступили Такоев, Этингоф, Беляков, Большаков, Цинцадзе и другие <...>⁷¹.

Обращаюсь к вам, интеллигенция, с призывом <...> Где же Ваши святые порывы, где же Ваше прежнее, где же ваше апостольское хождение в народ? <...> Идите же к нам — наши братья. Жатвы много, но делателей мало, — мы Вас ждем, спешите же на помощь. Что Вас все еще смущает? Быть может призрак коммуны? Не бойтесь, — это царство братского труда, — это заповедь Христа: «Возлюби ближнего своего, как самого себя!»⁷²

С.М. Киров:

Наша же власть, власть трудящихся, принесла с собою не смерть, не виселицы, — а возрождение от вырождения, создает царство небесное на земле⁷³.

М.А. Булгаков никогда не путешествовал в Святую землю, однако, будучи сыном и крестником профессоров Киевской духовной академии (А.И. Булгакова и Н.И. Петрова), с детства обладал познаниями в церковной истории. При жизни отца до 1907 г. гимназистом он постоянно посещал библиотеку Академии, возможно, продолжал и позже, уже студентом Киевского университета⁷⁴. В Академии служили профессора гебраисты Н. Маккавейский и А.А. Глаголев. Работая над романом, М.А. Булгаков пользовался книгой Н. Маккавейского «Археология истории страданий Господа Иисуса Христа»⁷⁵. Отец А.А. Глаголев, человек, близкий к семье Булгаковых и венчавший будущего писателя, совершил первое паломничество со студентами из Киева в Иерусалим в 1911 г. и издал отчет о нем в 1914 г. Его перу принадлежит также энциклопедическая статья «Иерусалим»⁷⁶. Возможно, он делился с М.А. Булгаковым и устными рассказами о Святом Граде, поскольку дожил до 1937 г., когда был арестован и замучен допросами НКВД. Еще один коллега отца писателя, протоиерей Климентий Фоменко, также возил студентов Киевской духовной академии в Иерусалим⁷⁷.

Впоследствии при работе над романом писатель пользовался исторической литературой. В его домашней библиотеке были комплект Трудов Киевской духовной академии 1891—1907, энциклопедия Брокгауза и Ефрона, книга Э. Ренана «Жизнь Иисуса», сохранились выписки М.А. Булгакова из этих книг, а также из «Антихриста» Э. Ренана, «Жизни Иисуса Христа» Ф.В. Фаррара и «Истории евреев» Г. Гретца⁷⁸.

Описанная в «Мастере и Маргарите» топография Ершалаима во многом отступает от плана исторического Иерусалима, а процессия перед казнью Иешуа — от крестного пути Христа. В романе содержится множество деталей, знаменующих сознательный отход от евангельского текста. Так, рассказ о приходе Иешуа в Ершалаим не имеет ничего общего с входом Христа в Иерусалим; у Иешуа один ученик, а не 12 апостолов; Иуда — посторонний человек, арест Иешуа происходит не в Гефсимании, а в доме Иуды. Во время казни Иешуа никто не сопровождает, повешен он на столбе не в центре, но сбоку, предсмертные слова его адресованы игемону, а не Господу, и проч.⁷⁹.

В романе М.А. Булгакова избрано необычное название Иерусалима — Ершалаим. Писатель знал о разных вариантах транскрипций, в его черновой тетради сохранились выписки из энциклопедии Брокгауза и Ефрона, среди них «Jeruschalajim (Иерушала́им)» подчеркнут его рукой, как отметила уже Л. Яновская⁸⁰. Однако, основываясь на этом варианте, он избирает измененную форму, кажется, никогда не встречавшуюся, т. е. авторскую: опускает вторую гласную, а вместе с ней и слог, меняя звучание: «Ершалаим». Известно, какое значение М.А. Булгаков придавал музыкальному звучанию текста. Здесь напрашивается ритмическая связь названий двух городов: «Ер-ша-ла-и́м» и «Вла-ди-кав-ка́з».

Сохранился рисунок писателя «Воображаемый Ершалаим»⁸¹. Основные элементы в нем следуют плану Иерусалима времени разрушения храма в 70 г. (ил. 22, шмуцтитул II). В центре плана — храм и ближайшие окрестности. Рисунок снабжен надписями: «Гефсимания», «пруд Вифезды», «башня Антония», дважды «мост», «колоннада», «храм», «к», еще раз «мост», «дворец Асмонеев». Многие детали на плане обнаруживают прекрасное знание писателем топографии Иерусалима. К северу от башни Антония расположена Вифезда. Буква «к» очерчена маленьким квадратом и находится возле западной стены храма, что соотносится с местом площади, окруженной колоннадой Ксиста. Ниже возле юго-западного угла храмовой площади намечен мост Ксиста (или арка Робинсона) и к западу от него — дворец Асмонеев (Хасмонеев или Маккавеев).

Однако рисунок города, как и литературные описания М.А. Булгакова, заметно отличается от древнего Иерусалима (ил. 23). На это уже обращали внимание исследователи⁸². Не случайно рисунок снабжен эпитетом «воображаемый», т. е. писатель изначально не связывал себя историческими рамками. Гефсимания, ниже которой нанесены штрихи, обозначающие Кедрон, расположена высоко к северо-востоку от храма, а не к востоку от его стены. Башня Антония отделена от храма двумя мостами, перекинутыми через реку. Близ Гефсимании течение реки на севере намечено в направлении с запада на восток, в то время как в Иерусалиме Кедрон протекал на востоке, справа вдоль храмовой горы. «Висячие мосты» в Святом Граде не отделяли Антонию от храма. На рисунке она расположена к северу, в Иерусалиме же крепость выступала у северо-западного угла стены храма. Очертания храмовой площади вытянуты по горизонтали, а не с севера на юг, как это было в древнем городе. Колоннада в один ряд намечена М.А. Булгаковым на берегу реки напротив башни Антония. На храмовой горе она окружала комплекс изнутри по периметру.

М.А. Булгаков корректирует исторический план Иерусалима деталями, явно почерпнутыми из другого контекста. Одним из допустимых объяснений этому может быть использование топографии старого Владикавказа и его окрестностей, где писатель испытал опыт своей Голгофы. Однако это не значит, что рисунок М.А. Булгакова точно следует плану Владикавказа. Как и в случае с Иерусалимом, писатель свободно использует нужные ему пункты. Возможно, он включал владикавказские элементы по памяти. В результате получилась вольная комбинация планов двух городов (исторического и современного М.А. Булгакову), которая складывается в схему воображаемого города.

При ориентации плана Владикавказа начала XX в. с севером справа (на месте востока) получается схема, наглядно соотносимая с рисунком «Воображаемый Ершалаим» (ил. 21). По горизонтали протекает Терек, через него в центре перекинуто два главных моста и третий левее. Во Владикавказе их и было ровно три в 1920 г. (ил. 30). На дальнем берегу близ деревянного моста находится суннитская мечеть, освященная в 1908 г.⁸³ (ил. 25). Два ее минарета вызывали у М.А. Булгакова ассоциации с башней у крепости Антония, не случайно он и приводит ее название как «башня». Писатель, несомненно, знал фотографии развалин иерусалимской крепости с минаретом, возведенным уже в 1297—1298 гг. арабами (минарет аль-Гаванима) (ил. 24)⁸⁴.

Суннитская мечеть, по-видимому, возникает у М.А. Булгакова еще в одном контексте. С.Д. Бобров обратил внимание на то, что в романе упомянуты два огромных пятисвечия над храмом Ершалаима. Это не соответствует древнееврейской практике: во-первых, использовались семисвечия, во-вторых, их не возжигали над храмом. Исследователь усмотрел в них образы красных звезд на башнях Московского Кремля⁸⁵. Однако красная пятиконечная звезда и планета Марс появляется и над Киевом в «Белой гвардии», для писателя это широкий символ эпохи:

Она сжималась и расширялась, явно жила и была пятиконечная <...> а от голубой луны фонаря временами поблескивала на груди человека ответная звезда. Она была маленькая и тоже пятиконечная⁸⁶.

В романе, скорее, М.А. Булгаков имел в виду горящие окна в двух минаретах владикавказской мечети как знаки большевистских звезд.

Месту, где на рисунке обозначена буква «к», во Владикавказе соответствует расположение Терской ЧК в здании на углу Лорис-Меликовской и Воронцовской улиц (ил. 19). Иосиф Флавий упоминает здание «ратуши» рядом с Ксистом, предположительно, это было место заседаний Синедриона⁸⁷. Оно обозначено на плане Иерусалима возле первой стены. Об образном параллелизме армейской ЧК и Синедриона с Каифой уже шла речь.

Дворцу Асмонеев на плане Владикавказа отвечает холм с домом начальника Терской области или атаманским дворцом, который был занят красными комиссарами (ил. 28). В тетради 1928—1929 гг. у М.А. Булгакова выписка из Ф.В. Фаррара:

Пилат послал Иисуса Христа к Ироду Антипе, занимавшему, вероятно, старый асмонейский дворец <...>⁸⁸.

По одной из версий, в асмонейском дворце в Иерусалиме находилась и претория (дворец прокуратора Иудеи), именно эта версия приводится отцом А.А. Глаголевым, о чем наверняка знал М.А. Булгаков⁸⁹. Так, для писателя этот дворец — резиденция галилейского и перейского тетрарха и Пилата. В контексте владикавказской ситуации — это резиденция председателя ревкома В.М. Квиркелии или Г.К. Орджоникидзе, прибывшего в город в начале апреля 1920 г.

Территория храма на рисунке, вероятно, охватывает соборную площадь, где был несохранившийся кафедральный собор Владикавказа, а также центр города. Колоннада, возможно, подразумевает парную колоннаду деревянного летнего театра в Треке, где подвизался М.А. Булгаков (ил. 16). Несохранившийся театр располагался на берегу Терека почти против суннитской мечети. В ранних редакциях романа упоминается разноцветная колоннада⁹⁰. В театре она и была расписана. Что имелось в виду под Гефсиманией (место взятия Христа под стражу), не совсем ясно, возможно, тюрьма на Тифлисской улице, где М.А. Булгаков отбывал свой арест.

Вслед за Э. Ренаном и Ф.В. Фарраром М.А. Булгаков помещает место казни не внутри городской стены, а за ее пределами⁹¹. Уже Г.А. Лесскис отмечал, что маршрут процессии, описанной М.А. Булгаковым, не совпадает с традиционным представлением о крестном пути (Via dolorosa)⁹². Лысая гора как место казни в окрестностях Ершалаима могла также быть связана с владикавказскими впечатлениями писателя. На окраине Владикавказа и теперь есть поросшая лесом невысокая пологая вершина под названием Лысая гора⁹³. Именно в этих местах, за городскими садами у Реданта, в окрестностях Столовой горы, было место расстрелов, избранное чекистами⁹⁴. Писатель оставил еще один рисунок: на нем изображение Бэлгофы, очертания ее и путь к ней очень сходны с Лысой горой близ Владикавказа (ил. 31, 32)⁹⁵. Северная улица в левой части рисунка «Воображаемый Ершалаим» поворачивает по диагонали и ведет в сторону от города. На иерусалимском плане ей соответствует Яффская дорога, которая уходила к северо-западу. Именно она упомянута в романе как путь к месту казни. На владикавказском плане (при том же его повороте севера на восток) это будет Военно-грузинская (Тифлисская) дорога в сторону Лысой горы. М.А. Булгаков в некоторых вариантах романа дает указания на плоскую вершину, обнаженность Лысой горы и ее расположение к западу по отношению к городу⁹⁶.

М.А. Булгаков упоминает две площади Ершалаима, гипподромскую и базарную, они восходили к планировке Иерусалима. У западной стены храма при Ироде Великом была отстроена обширная площадь (гимнасий и место народных собраний), окруженная колоннадой Ксиста. Базаром могла быть агора к западу от Ксиста, торговыми также были кварталы в пределах второй городской стены, к западу от храма, но севернее Ксиста и первой стены. Иосиф Флавий называет их рынком. Во Владикавказе две главные площади, связанные между собой прямыми улицами, также отвечают этим названиям: Базарная и Михайловская перед атаманским дворцом, на ней совершались конные парады, в том числе большевиками весной 1920 г. Писатель мог ее назвать гипподромской. На рисунке М.А. Булгакова она соответствует месту ниже буквы «к» и положению площади Ксиста на плане Иерусалима. Примечательно, что в романе говорится о гипподроме, расположенном далеко внизу направо по отношению к дворцу, где находится Пилат⁹⁷, именно так соотносились в пространстве Владикавказа атаманский дворец и Михайловская площадь.

Действие «древних» глав романа также накладывается на реальную топографию Владикавказа. Владикавказ, как и Иерусалим, делится на верхний и нижний город. Мелководная и пересыхающая река Терек, которую можно перейти вброд по камням, сопоставима с Кедроном, за которым находится Гефсимания⁹⁸.

Образ ершалаимского храма в романе («на холме многоярусная как бы снежная глыба храма с золотой чешуйчатой головой») совершенно не соответствует описаниям и реконструкциям иерусалимского храма, отстроенного Иродом⁹⁹. Его облик повторял почти кубовидную форму скинии с пристроенным на востоке широким вестибюлем, он был увенчан плоской крышей с балюстрадой, украшенной золочеными спицами (ил. 26)¹⁰⁰. Зато описание ершалаимского храма напоминает (новый) кафедральный собор Михаила Архангела во Владикавказе (ил. 27). Как уже говорилось, этот собор имел для Михаила Булгакова особое значение, поскольку был посвящен его патрону! Освященный в 1894 г., он возвышался на холме над городом и был виден отовсюду¹⁰¹. Крупное белое здание было перекрыто куполом с золотыми чешуйками. Собор действительно был «многоярусным»: с высоким цоколем, регистром окон, обрамленных арочным поясом, подкупольными арками, высоким барабаном, также прорезанным поясом окон с арками. В 1934 г. владикавказский храм взорвали, так что ко времени завершения романа он также стал для писателя «доисторическим». Из Г. Гретца М.А. Булгаков делал выписки о иерусалимском храме:

Высокая крыша была снабжена позолоченными заостренными палками <...> особенный блеск¹⁰².

Эта деталь была для него важна, чтобы привести в соответствие два столь различных сооружения.

Знаменитой достопримечательностью Владикавказа в начале XX в. был парк Трек, получивший название по велосипедному треку, занимавшему его часть. Это был двухэтажный парк, уровни которого соединялись огромной лестницей, в нем были устроены искусственные пруды, сады, дорожки, посыпанные морским песком, мозаичные полы, беседки, летний театр и целая череда роскошных фонтанов (ил. 14, 29)¹⁰³. Прекрасный парк располагался и выше Трека на холмах при атаманском дворце. Здесь были высажены экзотические деревья и растения, свезенные со всего мира¹⁰⁴. Есть все основания подозревать, что описания сада дворца Ирода с лестницей, ступенями, песком на дорожках, мозаичными полами, фонтанами, пальмами и проч. навеяны впечатлениями М.А. Булгакова, почерпнутыми в Треке и в парке атаманского дворца¹⁰⁵. Мотив искусственных прудов возникает у Булгакова в связи с упоминанием Соломоновых прудов — трех водоемов неподалеку от Иерусалима¹⁰⁶. Они также могли сопрягаться с искусственными прудами во владикавказском парке возле берега Терека.

В Ершалаиме М.А. Булгакова возникает мотив продавцов воды и их криков перед лифостротоном в момент ожидания приговора Иешуа и разбойникам¹⁰⁷. Любопытно, что во Владикавказе в начале XX в. торговцы напитками обслуживали гуляющих в Треке, был устроен специальный павильон для продажи кумыса, кефира и молока¹⁰⁸. Вероятно, М.А. Булгаков еще застал это в 1919 г.

М.О. Чудакова уже отмечала преемственность южных образов в ранних произведениях М.А. Булгакова и в романе «Мастер и Маргарита»:

Впервые появившиеся именно в «Записках на манжетах» душные южные ночи, в которые человеку «нет облегчения», «огненный шар», заставляющий страдать все живое, — то, что потом развернулось в ершалаимских описаниях «Мастера и Маргариты»¹⁰⁹.

Личные представления М.А. Булгакова о юге и востоке могли основываться только на кавказских и впоследствии крымских впечатлениях. При описании ершалаимского базара, многонациональной восточной толпы и войск, смуглых персонажей, белозубых всадников в чалмах, одежд, оружия, южной бурной грозы и южной природы, деревьев (кипарисов, пальм, гранатов, смоковниц), благоухающих и экзотических растений (орхидей, магнолии), запахов розового масла, мирта и акаций писатель опирался на владикавказские и батумские воспоминания¹¹⁰. Пальмы и магнолии М.А. Булгаков впервые видел в 1921 г. в Батуме или на Зеленом мысе, о чем писал в «Записках на манжетах»¹¹¹. При этом известно, что на территории Израиля магнолии не растут¹¹². Ласточек и соловьев, упоминаемых М.А. Булгаковым в Гефсиманском саду, не могло быть в окрестностях Иерусалима в это жаркое время года, они улетали на север¹¹³. Зато на Кавказе весной они могли быть.

Наконец, А.А. Мухаринская вспоминала, что летом 1920 г. во Владикавказе постоянно были грозы. Об этом она рассказывала, в частности, Т.Т. Бакроеву. Не эти ли грозы над городом навеяли образы тьмы, накрывшей Ершалаим, из романа М.А. Булгакова? Примечательно, что и Ю.Л. Слезкин также начинает роман «Столовая гора» с описания южной бурной грозы, разразившейся над Владикавказом:

Солнце <...> Золотая арба <...> Изредка ее заслоняет густая, отягченная туча, и тогда проносится ливень — с неба обваливается водяная лавина и, соревнуясь с Тереком, мчится по улицам, тропам, сточным трубам <...>¹¹⁴.

Вероятно, реальные воспоминания о состоянии кавказской природы в 1920 г. у Ю.Л. Слезкина, А.А. Мухаринской и М.А. Булгакова были одинаковыми.

Описания всадников римского войска в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» (1) отчетливо перекликаются с описаниями северокавказских всадников в «Необыкновенных приключениях доктора» (2), а также пальм в разных редакциях романа (1) и в «Записках на манжетах» (3):

1. Маленький, как мальчик, темный, как мулат, командир алы — сириец — выкрикнул какую-то команду и, равняясь с Пилатом, выхватил меч, поднял злую вороную лошадь на дыбы, шарахнулся в сторону и поскакал, переходя на галоп. За ним по три в ряд полетели всадники в чалмах, запрыгали в туче мгновенно поднявшейся до самого неба белой едкой пыли кончики легких пик, пронеслись, повернутые к прокуратору, смуглые лица с весело оскаленными сверкающими зубами¹¹⁵.

2. Заметили. Подняли пыль. Летят к нам. Доскакали. Зубы белые сверкают, серебро сверкает <...> Скачут рядом, шашками побрякивают¹¹⁶.

1. Пальма на слоновой ноге¹¹⁷.

3. Пальма на слоновой ноге¹¹⁸.

Исследователи справедливо указывают в евангельских главах романа лексику, современную писателю и не соответствующую «древнему» контексту¹¹⁹. К числу таких слов относятся «переулки», «тротуары», «флигели», «подворотни», «мостовая», «замели» и проч.¹²⁰ К этому можно добавить, что в ранних редакциях «древних» глав особенно широко используется лексика, не просто современная М.А. Булгакову, но еще и специфичная для Кавказа и времен Гражданской войны, обороты, которые имели хождение в документах и прессе Владикавказа 1920—1921 гг. Слова «трубы», «полосатые шатры», «деревянная фляга», «тюрбан», «чалма», «кожаное ведро», «кашевары», «шалаш», «флигель», «патрули», «портупеи», «трибуны», «парад», «километры», «полуверсты», «адъютант», «ротмистр», «эскадрон», «караван», «караван-сарай», «размокшая глина», «туземцы» в них широко применялись¹²¹. Иешуа и разбойники на распятии называют друг друга бандитами и товарищами¹²². Частично эта лексика соответствует евангельской, частично резко противоречит ей¹²³.

М.А. Булгаков многократно указывает на неграмотность свидетелей по делу Иешуа, о которых говорит он сам, обращаясь к Пилату. Во второй тетради 1928—1929 гг. читаем:

Д-добрые свидетели, о игемон, в университете не учились. Неграмотные, и все до ужаса перепутали, что я говорил. Я прямо ужасаюсь¹²⁴.

Невозможно не провести здесь параллель с крайней степенью безграмотности горских народов после революции и необходимостью их просвещения, с которой столкнулся М.А. Булгаков во Владикавказе. Помимо множества документов по Терскому наробразу об этом же свидетельствуют и сообщения чекистов. В секретном донесении Особого отдела Теробчека от 12 июля 1920 г. содержится замечательная характеристика уровня просвещения населения Терской области:

При сем привожу для сведения выписку из сообщения сотрудника агентуры от 08.VII—20. На съезде делегатов правобережной Осетии в Назрани по вопросу о коммунизме, обсуждавшемуся вместе с ингушскими представителями, вынесена резолюция следующего характера: протестовать всеми мерами, а в случае надобности с оружием в руках против насаждения коммунизма среди туземцев, оговариваясь, между прочим, что, борясь против коммунизма, будем поддерживать Советскую власть¹²⁵.

Неожиданный этнографический мотив, скорее всего, кавказского происхождения, возникает в эпизоде с Левием Матвеем, который бросил деньги на дорогу старичку с сыром:

Подарил, — пояснил Иешуа, — проходил старичок, сыр нес, а Левий говорит ему: «На, подбирай!»¹²⁶.

Упоминание пышного хлеба в лавке, который видит Левий Матвей, возможно, также навеяно реальными владикавказскими впечатлениями:

Левий <...> попросил ее снять с полки верхний каравай¹²⁷.

Т.Н. Лаппа вспоминала о первом времени во Владикавказе:

Я еще обратила внимание, Михаилу говорю: «Что это всюду бисквит продают?». А он: «Ты что! Это кукурузный хлеб»¹²⁸.

В первой и второй тетрадях 1928—1929 гг. говорится о Левии Матвее, который записывает слова Иешуа не на пергамен, а в записную книжку:

Видимо таинственная книжка была больным местом арестованного; С записной книжкой¹²⁹.

Несомненно, это также жизненная реальная деталь — возможно, навеянная той самой записной книжкой, которая хранилась в чемодане у М.А. Булгакова во Владикавказе.

Итак, в образе города Иерусалима евангельских времен у М.А. Булгакова отразились животрепещущие автобиографические воспоминания о Владикавказе, где сам писатель пережил свою Голгофу и где совершалась кровавая история Гражданской войны. Тем самым трагедии Гражданской войны придается в романе истинно библейский масштаб и размах. Личные воспоминания о приговоре и спасении в канун Пасхи облекаются в категории евангельской истории. Так воплощается осмысление драматических событий Гражданской войны и колоссальной крови, пролитой народом, противостояния белых и красных, в частности, и в образе белого плаща с кровавым подбоем.

В первой части мы уже упоминали идею Б.М. Гаспарова о творчестве М.А. Булгакова, в котором сквозными стали евангельские мотивы, а во многих его произведениях события происходят в весенние месяцы и связаны с Пасхой¹³⁰. Прежде всего, это относится именно к роману «Мастер и Маргарита». Теперь очевидно, что это основано на автобиографических обстоятельствах.

Гражданскую войну М.А. Булгаков переживал в двух городах: в Киеве и Владикавказе. Поэтому идеи М. Петровского о Киеве-Иерусалиме также остаются плодотворными. Вполне вероятно, что в образе Ершалаима воплотились не только элементы исторического Иерусалима и Владикавказа начала XX в., но и Киева. Тем самым образ «Города», благодаря удивительному сплетению узловых точек евангельской сакральной топографии с реальными ориентирами тех мест, где происходили события биографии самого писателя или виденные им, приобретает, с одной стороны, некий метафизический смысл библейского масштаба, а с другой — поразительную достоверность. На основании собранного документального материала можно сделать вывод, что метафизические (или как отмечал сам писатель «мистические») аспекты его творчества, в данном случае касающиеся интерпретации места действия — Города, прочно базировались на совершенно конкретных жизненных впечатлениях.

Здесь мы возвращаемся к тому, что М.А. Булгаков вынашивал замысел трилогии о Гражданской войне¹³¹. «Белая гвардия» в первоначальном варианте, по воспоминаниям И.С. Раабен, называлась «Белый крест»¹³². 30.03.24 в газете «Накануне» сообщалось, что М.А. Булгаков закончил роман «Полночный крест» — первую часть трилогии «Белая гвардия». Под таким же названием запомнил этот вариант романа и Б.В. Горнунг. А действие второй части трилогии должно было происходить на Дону¹³³.

С самого начала тема распятия мыслилась писателем как центральная в трилогии. Этому замыслу не суждено было сбыться по понятным цензурным причинам. И обращение к историческим и евангельским источникам, по-видимому, было одним из выходов для того, чтобы реализовать первоначальный замысел. Не случайно Г.А. Лесскис рассматривал «Белую гвардию», «Записки покойника» и «Мастера и Маргариту» М.А. Булгакова в качестве триптиха о русской революции¹³⁴.

Примечания

1. Булгаков М. «Мой бедный, бедный мастер...». I: Полное собрание редакций и вариантов романа «Мастер и Маргарита» / Изд. подгот. В. Лосев. М: Вагриус, 2006. С. 674. Здесь и далее черновики романа и его окончательная редакция цитируются по этому изданию. Публикация, подготовленная Е.Ю. Колышевой, вышла уже после завершения нашей книги, и ссылаться на нее было невозможно. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита. Полное собрание черновиков романа. Основной текст. Т. 1—2 / Сост. Е.Ю. Колышева. М.: Пашков дом, 2014. См.: Этингоф О.Е. Ершалаим М.А. Булгакова: образ Иерусалима и Владикавказа // Inter-Esse. Суть вещей. М., осень—зима 2011/12. С. 108—116.

2. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 862.

3. Петровский М. Мастер и Город. Киевские контексты Михаила Булгакова. СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 2008. 2-е изд, испр. и доп. С. 345—353.

4. Гаспаров Б.М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы... С. 28—82.

5. Бобров С. «Мастер и Маргарита»: Ершалаим и / или Москва? // Булгаковский сборник. Вып. 3. Таллинн: Изд. Таллинского ун-та, 1998. С. 45—56.

6. Булгаков М. Собрание... Т. 1. С. 375.

7. Чудакова М.О. Архив... С. 82, 85.

8. Булгаковы М. и Е. Дневник... С. 25.

9. Там же. С. 470. «<...> В тот самый Владикавказ, где еще совсем недавно бедствовал...» Ермолинский С. О времени, о Булгакове и о себе. М.: Аграф, 2002. С. 85.

10. Белозерская-Булгакова Л.Е. Воспоминания. М.: Худ. лит., 1989. С. 145—147.

11. Булгаковы М. и Е. Дневник... С. 71.

12. Там же. С. 483.

13. Булгаковы М. и Е. Дневник... С. 66.

14. Чудакова М.О. Архив... С. 106.

15. Булгакова Е. Дневник... С. 121.

16. Воспоминания о Михаиле Булгакове. С. 462—463.

17. Булгаковы М. и Е. Дневник... С. 306.

18. Булгаков М. Собрание... Т. 1. С. 185.

19. Schonfield Hugh J. The Passover Plot: New Light on the History of Jesus. N. Y., 1967; Гаспаров Б.М. Из наблюдений... С. 28—82; Белобровцева И., Кульюс С. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарий. М.: «Книжный клуб 36.6», 2007. С. 118: «Мотив креста и распятия, возникая в начале романа — в истории Иешуа, — подразумевается во всей линии мастера, проецируясь на судьбу самого писателя. В этом смысле человеческая история у Булгакова оказывается цепью постоянного репродуцирования Голгофы в самых разных вариантах. Так или иначе, но мотив креста, подсвечивая линию мастера, привносит в нее сопутствующую символику: крестный путь, распятие, смерть, воскресение, выход в вечное бытие». См. также: Там же. С. 41. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 949.

20. Белобровцева И., Кульюс С. Роман... С. 9—13, 15, 18—19, 20—22, 24, 57—58, 152—153, 203, 353.

21. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 144. «Ершалаим, — сказал Пилат, поворачиваясь всем корпусом к секретарю, — город, в котором на Пасху не соскучишься...». Там же. С. 269. В окончательном варианте романа: «О, какой страшный месяц нисан в этом году!». Там же. С. 669. «<...> Приготовления к наступающему вечером великому празднику Пасхи». Там же. С. 770. «Но эти праздники <...> Да праздники здесь трудные...». Там же. С. 865—866. «<...> Расквартированы те две кентурии, которые пришли вместе с прокуратором на праздники в Ершалаим <...>». Там же. С. 870. «В праздничный вечер верующий уходит неизвестно зачем за город, покинув пасхальную трапезу». Там же. С. 879.

22. Белобровцева И., Кульюс С. Роман... С. 9—13, 15, 18—19, 20—22, 24, 57—58, 152—153, 203, 353. В черновиках и первой редакции романа действие должно было происходить в среду 5 июня, затем 14 июня 1934 г., там же год исправлен на 1935 г. В набросках глав третьей редакции 1931 г. (согласно классификации И. Белобровцевой и С. Кульюс) действие начинается также 14 июня, но отнесено к 1943, а затем и к 1945 гг., что было связано с предсказанием Нострадамуса о конце света.

23. Там же. Июньские даты могли быть соотнесены с датами пушкинского диспута, проходившего 13 и 22 июня 1920 г., после чего М.А. Булгаков, вероятно, был уволен. Тем самым это также даты его владикавказской Голгофы.

24. Чудакова М.О. Архив... С. 77.

25. Яновская Л. Записки о Михаиле Булгакове. М.: Текст, 2007. С. 82—93.

26. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 49. Этот мотив повторяется и в других редакциях, см. Там же. С. 151, 275, 301—302.

27. Булгаковы М. и Е. Дневник... С. 46—47.

28. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 376. «Принято считать, что к моменту распятия ему было 33 года. Такой возраст указывает Фаррар <...> Ренан допускает колебание в 4 года: от 33-х до 37-ми <...> но если принять сообщение Луки (II 2) о рождении Иисуса во время переписи, проводившейся в правление Публия Квириния (6 г. н. э.), то получим возраст, указанный Булгаковым». Лесскис Г.А. Триптих... С. 272; Белобровцева И., Кульюс С. Роман... С. 192.

29. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 143, 267, 376, 492. Автобиографический характер этой детали подтверждается и тем, что Мастера в Полной рукописной редакции М.А. Булгаков также награждает синими глазами, которые видит Маргарита во сне, а действие сна происходит на юге: «<...> И глаза его были сини <...>». Там же. С. 521.

30. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 42, 143, 376.

31. Там же. С. 145—146, 270, 379—380. «<...> И твоя голова сейчас пройдет». Там же. С. 146, 270. «Но мучения твои сейчас закончатся, голова пройдет» Там же. С. 379. «<...> Спасти от казни <...> безумного мечтателя и врача!» Там же. С. 604. «Сознайся <...> ты великий врач?» Там же. С. 661. «Итак, ты врач?» Там же. Г. Лесскис связывает догадку Пилата о том, что Иешуа «великий врач», со знанием Булгакова Евангелия от Никодима: «Пилат сказал им: — Он изгоняет бесов не действием нечистого духа, но силою бога Эскулапа». Лесскис Г.А. Триптих... С. 283. Исследователь ссылается на Ф.В. Фаррара. Фаррар Ф.В. Жизнь Иисуса Христа. СПб.: Прометей, 1991. С. 503.

32. «Ты просто поверь мне — я не врач». Булгаков М. «Мой бедный...» С. 297. «Нет, прокуратор, я не врач <...>». Там же. С. 380, 661. По-видимому, в предшествующих вариантах текста были те же слова, но при подготовке текста буква «ч» превратилась в «г» и эта реплика опубликована следующим образом: «Ты просто поверь мне — я не враг». С. 147, 271.

33. Там же. С. 145, 269.

34. Там же. С. 658.

35. Там же. С. 661.

36. Там же.

37. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 148.

38. Там же. С. 660.

39. «Прибавлю к этому, что я, как представитель римской власти, ходатайствую о выпуске Га-Ноцри». Там же. С. 149, 274, 300. «Римская власть ничуть не покушается на право духовной местной власти, об этом и говорить нечего, и первосвященнику это хорошо известно, но в данном случае налицо, по-видимому, ошибка. И в исправлении этой ошибки римская власть заинтересована». Там же. С. 386. «Как? Даже после ходатайства? Ходатайства того, в лице которого говорит римская власть?» Там же.

40. Там же. С. 656, 663.

41. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 387.

42. Там же. С. 594.

43. «Не удержавшись от болезненной гримасы, прокуратор искоса, бегло проглядел написанное, вернул пергамент секретарю и с трудом проговорил: — Подследственный из Галилеи? К тетрарху дело посылали? — Да, прокуратор, — ответил секретарь. — Что же он? — Он отказался дать заключение по делу и смертный приговор Синедриона направил на ваше утверждение, — объяснил секретарь». Там же. С. 656.

44. Там же. С. 45.

45. «Разве должность наместника несменяема? — спросил Каиафа, и Пилат увидел зелень в его глазах». Булгаков М. «Мой бедный...» С. 47. «Услышит нас всемогущий кесарь, защитит от губителя Пилата! Сменит он прокуратора!». Там же. С. 387.

46. «<...> Послезавтра я <...> сам уеду, и — клянусь вам пиром двенадцати богов, ларами клянусь — я отдал бы многое, чтобы сделать это сегодня! <...> Я получу возможность наконец вернуться в Кесарию». Булгаков М. «Мой бедный...» С. 865—866.

47. Там же. С. 45—47, 385—387, 667—670.

48. «Вполне вероятно, что существовавшая в ранней редакции пространная (пять страниц текста) сцена заседания синедриона, председателем которого значился Иосиф Каифа, содержала слишком узнаваемые черты реальных фигур современной читателю Москвы и была уничтожена им по этой причине». Белобровцева И., Кульюс С. Роман... С. 134.

49. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 669.

50. Там же. С. 946—947, 978.

51. Там же. С. 47, 667—670; РГАСПИ, ф. 85, оп. 11, д. 160, л. 7—8. Дата 1920 г.; ЦГАИПДРСО-А, ф. 1849, оп. 1, д. 98, л. 33—35.

52. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 44.

53. Зенькович Н.А. Тайны кремлевских смертей. М.: АО «Надежда», 1993. С. 21, 31.

54. Чудакова М.О. Жизнеописание... С. 281.

55. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 375, 445.

56. Киров С.М. Многомиллионные народы России, первыми вставшие на путь великой борьбы, первыми придут в царство социализма. Доклад на Учредительном съезде Советов Горской Советской Социалистической Республики 18 апреля 1921 г. // Киров С.М. Избранные статьи и речи (1912—1934). М.: Государственное изд. политической литературы, 1957. С. 107.

57. Речь Гатуева: «И нужно было великое скопление пролетарского гнева, нужно было великое октябрьское восстание, нужны были потоки рабоче-крестьянской крови, чтобы выбить из рук капиталистов их фабрики и заводы, а вместе с ними искусство». Коммунист. 1920. Вторник 20 апреля, № 10. «Только власть Советов прекратит пролитие братской крови». Там же. 1920. Вторник 1 июня, № 44. Г.С. Евангулов: «Когда пройдут года, и человеческие были Расскажет мир, купавшийся в крови <...>». Костер... С. 17. Ивнев Р.: «Человечество Измученное, окровавленное, Подобно зверю, Раненому в борьбе <...>». Там же. С. 25.

58. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 61, 74, 193, 255, 267, 387, 669.

59. Там же. С. 44: «<...> Ввод в Ершалаим, кроме того 10-го легиона <...>».

60. Лесскис Г., Атарова К. Путеводитель по роману Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». М.: Радуга, 2007. С. 238.

61. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 663.

62. Паршин Л. Чертовщина... С. 78—79.

63. Чудакова М.О. Жизнеописание... С. 135.

64. Чудакова М.О. М.А. Булгаков — читатель // Книга. Исследования и материалы. М.: Всесоюзная книжная палата, 1980. Сб. 40. С. 167; Лосев В. Бог поругаем не бывает // Булгаков М. «Мой бедный...» С. 6—21.

65. Луначарский А.В. Религия и социализм. СПб., 1908. Ч. 1. С. 146.

66. Чудакова М.О. М.А. Булгаков — читатель. С. 167.

67. Белобровцева И., Кульюс С. Роман... С. 168.

68. Магомедов М.А. О некоторых особенностях октябрьской революции и гражданской войны на Северном Кавказе // Отечественная история. 1997. № 6. С. 88; Городец А.А., Бетанов В.Т. Об одной особенности в публикациях советской прессы и выступлениях советских лидеров в первые годы Советской власти // Бюллетень владикавказского института управления, 2003. Вып. 10. URL: http://kzdocs.docdat.com/docs/index-5007.html

69. Вега. Гигант революции // Власть Советов. 1920. 20 апреля.

70. Горобец А.А., Бетанов В.Т. Об одной особенности... С. 3. Ссылка на: Отдел рукописных фондов Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований Владикавказского научного центра РАН и Правительства Республики Северная Осетия-Алания, ф. 21, оп. 1, д. 517, л. 293.

71. Открытие Первой Владикавказской политической школы // Коммунист. 1920.20 мая.

72. Призыв к интеллигенции // Горская правда. 1921. 3 июня.

73. Коммунист. 1920. Суббота 17 апреля, № 8. «...Для того, чтобы устроить жизнь в области, надо отбросить всех богов». Горобец А.А., Бетанов В.Т. Об одной особенности... С. 3. «<...> Наш театр для рабочих является евангелием жизни». Коммунист. 1920. Суббота 17 апреля, № 8. «Воззвание. Десять заповедей начальника кавказской кавалерийской дивизии <...>». Там же. 1920. Вторник 8 июля, № 50. О меньшевиках: «Иудино целование». Там же. 1920. Пятница 11 июля, № 53. О лекции проф. Гредескула: «Всякому лестно быть свидетелем, как от труб либеральных падут стены большевистского Иерихона <...>». Там же. 1920. Суббота 12 июня, № 54.0 пролетариате: «<...> И пусть не боится нашей жестоковыйности». Там же. О желтой газете Г. Цаликова: «Имеющие уши слышать — да слышат». Там же. 1920. Вторник, 27 июля, № 92. «Да будут первыми те, кто при царизме был последним». Красная Ингушетия. 1920. 29 мая, № 10. М. Вокс: «<...> И правоверных будит гул Пророка: "Един Восток! Могуч Аллах! Вся беднота за мной". Аллах и Брама, Виши, Будда, Магомет, И Лао-тзе, китайцев всех мудрец: Зовут к Единой Воле племена Востока». Коммунист. 1920. Суббота, 22 мая, № 36. Г. Астахов: «Не страшны нам петля и плаха, Не страшен нам загробный ад: Нам коммунизм милей Аллаха, Милей, чем дряхлый шариат». Костер... С. 5. «Умерла тоска, тревога; умерла печаль мы сожгли былого бога, Ничего не жаль». Там же. С. 10. Г.С. Евангулов о России: «Какой Иуда тебе застлал глаза, что ты так долго ждала!». Там же. С. 18. К. Юст: «Огненному моему мечу не страшны ни люди, ни боги. <...> Встретится мне бог, — не согну пред ним спины я <...> Эй, держись небесная твердь: я зажгу и в тебе пожары!..». Там же. С. 33. «Мы дети огня, кузнецы, богам наследные». Там же. С. 40. В.И. Ленину: «Тяжелый крест сжимая на груди <...>». Там же. С. 36.

74. Чудакова М. Библиотека М. Булгакова и круг его чтения // Встречи с книгой. М.: Книга, 1979. С. 294.

75. Чудакова М.О. М.А. Булгаков — читатель. С. 172.

76. Первая паломническая экскурсия студентов Императорской Киевской Духовной Академии в Св. Землю летом 1911 г. / Сост. С.Е. Карнеев; под ред. проф. свящ. А.А. Глаголева. Киев, 1914; Глаголев А.А. Иерусалим // Православная богословская энциклопедия / Сост., под ред. Н.Н. Глубоковского. СПб.: Бесплатное приложение к духовному журналу «Странник», 1905. Т. 6. Оба текста переизданы: По святым местам от Киева до Иерусалима / Под ред. новомученика прот. Александра Глаголева. М.: Дух и литера; Образ, 2005.

77. Петровский М. Мастер и Город... С. 350—352.

78. Яновская Л. Записки... С. 82—93; Чудакова М.О. М.А. Булгаков — читатель. С. 167—172; Лесскис Г., Атарова К. Путеводитель... С. 238.

79. Лесскис Г. А. Триптих... С. 289—290, 345—347; Белобровцева И., Кульюс С. Роман... С. 41, 43, 190, 207, 209—210, 215, 321—323, 325. Исследователи убедительно приводят множество деталей, свидетельствующих о намеренном отходе М.А. Булгакова от новозаветного текста.

80. Яновская Л. Записки... С. 85.

81. Там же. Вкладка. С. 9.

82. «Топография булгаковского Ершалаима не повторяет исторического Иерусалима, причем дальше всего писатель отходит от евангельских "привязок" в сцене казни Иешуа и убийства Иуды». Белобровцева И., Кульюс С. Роман... С. 190.

83. Киреев Ф.С. По улицам... С. 119.

84. Еврейская энциклопедия. М.: Терра, 1991. Т. 2. С. 806—807 (далее — Е.Э.). Мы намеренно главным образом ссылаемся на репринт этой энциклопедии, а не на современные исследования, поскольку она была издана Брокгаузом и Ефроном: это те энциклопедии, которыми мог пользоваться М.А. Булгаков.

85. Бобров С. «Мастер и Маргарита»... С. 53.

86. Булгаков М. Собрание... Т. 2. С. 366, 369—370.

87. ЕЭ. Т. 8. С. 683.

88. Чудакова М.О. М.А. Булгаков — читатель. С. 171.

89. По святым местам... С. 107.

90. «В девять часов утра шаркающей кавалерийской походкой в перистиль под разноцветную колоннаду вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат». Булгаков М. «Мой бедный...» С. 142, 267, 293.

91. Лесскис Г.А. Триптих... С. 291.

92. Там же. С. 345.

93. РГАСПИ, ф. 64, оп. 1, д. 249, л. 96.

94. Слезкин Ю.Л. Столовая гора... // Дарьял. 2005. № 4. С. 16—26.

95. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 207.

96. «Вторая цепь опоясывала белесую гору пониже <...> а у подножия горы, там, где начинался пологий подъем на нее <...>». Булгаков М. «Мой бедный...» С. 234. «<...> В стороне от гладкого спуска <...>». Там же. «<...> Чтобы выводить их на дорогу, ведущую на запад, к Лысой Горе». Там же. С. 390. «<...> На верхнюю площадку Горы <...>». Там же. С. 488.

97. Там же. С. 59—60.

98. «Фигурка вступила на камни ручья, где воды было по щиколотку, и перебралась на другую сторону. <...> Перепрыгивая с камешка на камешек, он вышел на Гефсиманский берег». Там же. С. 601.

99. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 591.

100. ЕЭ. Т. 8. С. 648, 661, 671, 682—683; Т. 15. С. 688—690; Amit D. Model of Jerusalem in the Second Temple Period. The Israel Museum, Jerusalem and Holyland Tourism (1992). Ltd., 2009.

101. Киреев Ф.С. По улицам... С. 50.

102. Яновская Л. Записки... С. 83.

103. Канукова З.В. Старый Владикавказ. Историко-этнологическое исследование. 2-е изд. Владикавказ: Иристон, 2002. С. 168—169; Киреев Ф.С. По улицам... С. 155—156.

104. Киреев Ф.С. По улицам... С. 160.

105. «Благодари бродившего по песку Ешуа, которого ты сочинил <...>». Чудакова М.О. Архив... С. 124. «Желтый песок, пальмы, среди всего этого расхаживает Понтий Пилат». Булгаков М. «Мой бедный...» С. 142. «Песок». Там же. С. 591. «На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло <...>». Там же. С. 376. «<...> Разбил кувшин о мозаичный пол <...>». Там же. С. 591. «<...> На лестнице, ведущей к площадке сада <...>» Там же. С. 592. «<...> Верхнюю площадь сада <...>» Там же. С. 667.

106. Белобровцева И., Кульюс С. Роман... С. 214.

107. «А вдали ворчало, как в прибое, и доносило изредка на балкон слабенькие крики продавцов воды». Булгаков М. «Мой бедный...» С. 46. «В саду было тихо, но вдали ворчало, как в прибое, море и доносило изредка к балкону слабенькие выкрики продавцов воды, — верный знак, что ершалаимская толпа тысяч в пять собралась у лифостротона, ожидая с любопытством приговора». Там же. С. 299—300.

108. Канунова З.В. Старый Владикавказ... С. 168.

109. Чудакова М.О. О поэтике Михаила Булгакова // Чудакова М. Новые работы. 2003—2006. М.: Время, 2007. С. 431.

110. «...Гроза гнула и ломала гранатовые деревья в саду, трепала розовые кусты, и в колоннаду влетали тучи водяной пыли. Фонтана не было слышно, все звуки сожрала гроза, обрушившаяся на Ершалаим...». Булгаков М. «Мой бедный...» С. 523. «Больше всего на свете прокуратор ненавидел запах розового масла, и все предвещало нехороший день, потому что розовым маслом пропах весь мир. Казалось, что пальма пахнет розовым маслом, конвой, ненавистный балкон». Там же. С. 293. «<...> Одуряющий запах весенней ночи. Благоухающая волна сада <...> Запах мирта и акаций, тюльпанов и орхидей <...>». Там же. С. 661. «<...> Под корявой и чахлой смоковницей <...>». Там же. С. 236. «<...> Там, где углом выходит фиговый сад. <...>». Там же. С. 659. «Пропал отягощенный розами куст, пропали кипарисы, окаймляющие верхнюю террасу, и гранатовое дерево, и белая статуя в зелени, да и сама зелень». Там же. С. 668. «Вместе с водяною пылью и градом на балкон под колонны несло сорванные розы, листья магнолий, маленькие сучья и песок». Там же. С. 862.

111. Булгаков М. Собрание... Т. 1. С. 198.

112. Мазуренко М.Т. Булгаков и магнолии Зеленого мыса // URL: http://old.botsad.ru/div_miracles2.htm

113. Белобровцева И., Кульюс С. Роман... С. 208.

114. Слезкин Ю.Л. Столовая гора // Дарьял. 2005. № 3. URL: http://www.darial-online.ru/2005_3/slezkin.shtml

115. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 390.

116. Булгаков М. Собрание... Т. 1. С. 173—174.

117. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 447, 728. «<...> Верхнюю площадь сада с пальмами на чудовищных слоновых ногах, площадь, с которой перед прокуратором развернулся весь ненавистный ему Ершалаим <...>». Там же. С. 667.

118. Булгаков М. Собрание... Т. 1. С. 198.

119. Бобров С. «Мастер и Маргарита»... С. 47—48; Булгаков М. «Мой бедный...» С. 986—987; Чудакова М.О. О поэтике... С. 431.

120. «По мостовой гнали осликов, подхлестывали их, кричали на них <...> Конный патруль с факелом, обливавший тревожным светом тротуары <...>». Булгаков М. «Мой бедный...» С. 600. «<...> Командир <...> поскакал в переулок <...> ала ворвалась в переулок <...> проскакал солдат с пылающей на солнце трубою за спиной». Там же. С. 673. «Они шептались в подворотне какого-то двора <...> отворачиваясь от какого-то человека, который с ведром входил в подворотню <...> вышла из подворотни <...>». Там же. С. 873. «<...> донеслись до слуха прокуратора слабые звуки труб <...>». Там же. С. 863. «Из недальних казарм за дворцом, где расположились пришедшие с Понтием в Ершалаим римские манипулы, заносило дымком в колоннаду, но к горьковатому дыму, свидетельствовавшему о том, что в манипулах кашевары начали готовить обед, примешивался все тот же жирный розовый дух». Там же. С. 375—376.

121. Там же. С. 42, 48. «Еще услыхал Пилат текущий мимо мерный хруст и ровный тяжкий топот, железное бряцанье где-то поближе за стеною — там шла римская, а за нею туземная пехота, стремящаяся на страшный для разбойников предсмертный парад». Там же. С. 378. «Запасы бумаги во Владикавказе совершенно истощились. Газета "Коммунист" и все издающиеся туземные газеты накануне закрытия». Телеграмма председателя Терского областного ревкома и редколлегии газеты «Коммунист» члену РВС Кавфронта Г.К. Орджоникидзе об отсутствии бумаги и необходимости ее отгрузки во Владикавказ. 7 мая 1920 г. РГАСПИ, ф. 85, оп. 11, д. 42, л. 1—2; Революционные комитеты... С. 324—325. № 328. «В заключение будут устроены танцы, как европейские, так и туземные в национальных костюмах и вооружении». Коммунист. 1920. 25 июля, № 91. «Подотдел просвещения национальных меньшинств поставлен в очень затруднительное положение благодаря отсутствию работников и интеллигентных сил, знающих туземные языки». Там же. 1920. 2 июля, № 71. Тем самым использование этого слова пародийно, например, в «Багровом острове», или серьезно в «Мастере и Маргарите» могло также таить в себе вполне автобиографические реминисценции.

122. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 51, 237. «<...> На горе <...> устанавливали громадный щит с надписью на... языке "Разбойники"» Там же. С. 234. «Эй, товарищ! А, Иешуа! <...> Ты бандит, и я бандит...» Там же. С. 51. «Ешуа сказал: — Попроси и за товарища!» Там же. С. 237. «Га-Ноцри <...> отозвался хриплым разбойничьим голосом <...> донесся голос Дисмаса <...> Я такой же разбойник, как и он <...>». Там же. С. 494. Во владикавказских документах по борьбе с контрреволюцией читаем: «Предлагается Вам немедленно принять меры к изъятию всех вредных элементов, воров, грабителей, разбойников, беспокоивших мирное население в пределах Ингушетии, и доставить их во Владикавказ в распоряжение Чека». Предписание Терского областного ревкома Ингушскому окружному ревкому о необходимости принятия мер к изъятию всех вредных элементов. 27 апреля 1920 года // Революционные комитеты... С. 128. № 128.

123. «<...> Затянутый легионный адъютант предстал перед Пилатом». Там же. С. 42. Можно сравнить с газетной печатью Владикавказа: «Приказ по войскам <...> 30 марта <...> Подпись старший ад'ютант Остапенко». Известия... 1920.31 марта, № 6. «<...> Временные полосатые шатры, раскинутые прямо на траве <...>» Булгаков М. «Мой бедный...» С. 769. «<...> Несколько полосатых шатров богомольцев». Там же. С. 874. «<...> Напившись из деревянной фляги теплой воды <...>». Там же. С. 772. «За повозкой осужденных двигались другие, нагруженные свежеотесанными столбами с перекладинами, веревками, лопатами, ведрами и топорами <...> то и дело подходил к кожаному ведру <...> черпал из него пригоршнями воду, пил и мочил свой тюрбан <...> жалея солдат, разрешил им из пик, воткнутых в землю, устроить пирамиды и набросить на них белые плащи. Под этими шалашами и скрывались от безжалостного солнца сирийцы». Там же. С. 769. «<...> Накрыться белыми повязками, смоченными водой <...>». Там же. С. 770. «<...> В толчее <...> караванов <...> проезжающих на мулах <...>». Там же. С. 773. «<...> головою, покрытой чалмой, изредка все-таки покачивал <...>». Там же. С. 775. «<...> Повесив голову в размотавшейся чалме <...>». Там же.

124. Там же. С. 41.

125. РГАСПИ, ф. 64, оп. 1, д. 249, л. 93, № 112.

126. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 41, 144, 269.

127. Там же. С. 773.

128. Паршин Л. Чертовщина... С. 76.

129. Булгаков М. «Мой бедный...» С. 41, 53.

130. Гаспаров Б.М. Новый завет... С. 83—123.

131. Булгаковы М. и Е. Дневник... С. 470.

132. Чудакова М.О. Архив... С. 52.

133. Там же.

134. Лесскис Г.А. Триптих...