Данное МП в рамках художественного концепта «Время» невелико, однако смыслы, создаваемые с помощью его ЛЕ, важны для выявления содержательно-подтекстовой информации ранних произведений М.А. Булгакова как проявления на лексическом уровне при частичной его экспликации образа автора. Лексемы, входящие в состав поля, представляют отрезки прошлого и будущего.
Несмотря на то, что роман «Белая гвардия» пронизан воспоминаниями прошлой жизни, ощущением уходящих жизненных устоев (определяющей ЛЕ для Дома в романе является прилагательное «старый»: «старый и пыльный турбинский уют», «нежных и старинных турбинских друзей детства», «говорил Тальберг и блестел в странной гетманской форме дома, на фоне старых и милых обоев»), эксплицитно информация о прошлой жизни не представлена. Она возникает на уровне ассоциаций, связанных с организацией пространства героев (глав 3 диссертации).
В сборнике «Дьяволиада» контексты, реализующие тему прошлого, демонстрируют установки нового общества:
1. «Чем занимался до революции?» (151) («Похождения Чичикова») — вопрос анкеты демонстрирует новую точку отсчета: разделение на прошлое и настоящее имеет теперь точную границу — революция;
2. «Женщина эта, вдова бывшего соборного протоирея бывшего собора Дроздова, рыдала так громко, что вскорости из домика через улицу в окошко высунулась бабья голова в пуховом платке и воскликнула» (75), «Яблоки в бывшем имении Шереметевых зрели... <...> устанавливая камеры в бывшем зимнем саду — оранжерее Шереметевых... <...> кривой бывший садовник бывших Шереметевых, а ныне служащий в совхозе на универсальной должности сторожа» (98) («Роковые яйца»). В данных фрагментах мы сталкиваемся с пародированием языковой формулы первых послереволюционных лет (сатирический эффект создается большим числом употребления лексемы в рамках одного или нескольких соседних предложений), когда было принято к любым атрибутам дореволюционной жизни добавлять прилагательное «бывший». Доведенная до автоматизма повсеместность подобного словоупотребления продемонстрирована сочетанием «бывших Шереметевых» (фамилия, род в действительности не утратились). Однако в этом же сочетании помимо пародийного элемента заложена информация о положении дворянских династий в новой России (Бывший — 2. Переставший занимать какую-л. должность, положение). Тот же смысл можно обнаружить и в сочетании «бывший собор», которое заключает в себе сведения либо о том, что помещение собора перешло другому учреждению, либо, что вероятнее, собор уже не существует (Бывший — 2. Некогда существовавший):
3. «Хрупкая Лиза из «Пиковой Дамы» смешала в дуэте свой голос с голосом страстной Полины и унеслась в лунную высь, как видение старого и все-таки бесконечно милого, до слез очаровывающего режима» (102) («Роковые яйца»). Описание прошлой жизни содержит аллюзии на оперное искусство и вводит значимую для Булгакова тему культурных констант, однако в настоящем эти милые женские образы лишь «видения» (Видение — 1. То, что представляется воображению в грезах, во сне). Кроме того, Булгаков в данном отрывке реализует несоответствие положительной коннотации ЛЕ «очаровывающего» (от Очаровать — 2. Произвести чарующее впечатление, подчинить своему обаянию: обворожить, пленить), «милого» (Милый — 2. Близкий сердцу; родной, дорогой), «слезы» (Слезы — 3. Перен. Плаксивый, жалобный тон, характер чего-л. (рассказа, высказывания речи и т. п.) вызывающий жалость, умиление, сочувствие и т. д.) и заложенной в словосочетании «старого режима» (Режим. — Государственный строй. * Старый режим. Неодобр. О царском режиме в России. [Мокиенко, Никитина 1998]) отрицательной оценки. Граница столкновения двух оценок — противительный союз «все-таки». Таким образом, возникает ощущение присутствия двух говорящих, двух точек зрения: старой, дореволюционной, и новой, советской.
Не актуальна для героев повестей и рассказов категория будущего — важно успеть за настоящим. Только два отрывка на всем пространстве сборника содержат ЛЕ, в которых сема «будущее» представлена в статусе дифференциальной:
1. «...привил взамен нее уверенность, что он — Коротков — будет служить в базе до окончания жизни на земном шаре» (23) («Дьяволиада»). Лексико-грамматической координатой в данном примере является будущее время глагола, а также словосочетание «до окончания жизни на земном шаре». ЛЕ «жизнь» содержит, как нам кажется, не только указание на жизнь самого Короткова (Жизнь — 2. Физиологическое состояние человека, животного, растения от зарождения до смерти), но и на существование вселенной (Жизнь — 7. Окружающая нас действительность; бытие), что создает комическое несоответствие масштабов, задаваемых Коротковым, и его короткого существования.
2. «Может быть, этот тип выведет стерильных кур. Догонит их до величины собаки, а потомства от них жди потом до второго пришествия» (100) («Роковые яйца»). Здесь ФЕ «второе пришествие» служит скорее не обозначением будущего, а средством оценки самого Рокка и его начинания (Второе пришествие — Отдаленное будущее, время, которое неизвестно когда наступит, неопределенно далекий срок [Фразеологический... 1978]). Однако ФЕ «второе пришествие» реализует в контексте не только свое фразеологическое, но и буквальное значение словосочетания-прототипа, связанное с учением о вторичном приходе Христа на землю и начале Страшного суда. Действия Рокка при буквальном прочтении ФЕ оказываются пародией на функции Христа: Рокк ставит перед собой задачу «воскресить» (95) кур, а последствия его действий оказываются сопоставимы с предсказаниями Апокалипсиса.
Совсем иначе представлено будущее в романе «Белая гвардия». Никакой иронии, семантическая структура ЛЕ «будущее» приобретает дополнительную сему «страх»: «из страха перед какой-то будущей ответственностью, начал в анкетах, справках, удостоверениях, ордерах и карточках писать «Вас. Лис.»» (26).
Представления о будущем героев романа отвечают общечеловеческому восприятию времени, связанному с «укрытостью от человека будущего, известностью (пережитостью) прошлого и данностью (переживаемостью) настоящего» [Арутюнова 1999: 688]. Однако в «Белой гвардии» сема «неопределенность», не зафиксированная в словарном толковании, выходит на первый план семантической структуры ЛЕ «будущее»: «Вероятно, защищать ту самую жизнь — будущее, из-за которого мучился над бассейнами и теми проклятыми пешеходами, из которых один идет со станции «А», а другой навстречу ему со станции «Б»» (75), «Да и никто ничего не понимал в Городе и в будущем, вероятно, не скоро поймут» (103) (вводное слово «вероятно» подчеркивает неопределенность будущего), «Разве в дальнейшем, в случае похода на Москву...» (65) (ЛЕ «разве» (Разве — Употребляется для придания оттенка ограничения, предположения, возможности чего-л.), «в случае» («если случится, если возникнет что-л.») сообщают предложно-падежной группе «в дальнейшем» («в будущем, впоследствии») текстовый смысл «неуверенность»).
Представления о будущем носят в сознании героев гипотетический характер и репрезентируются по типу сценария: «Просто растает снег, взойдет зеленая украинская трава, заплетет землю... выйдут пышные всходы... задрожит зной над полями, и крови не останется и следов. Дешева кровь на червонных полях, и никто выкупать ее не будет. Никто» (239). В основу описания положен признак процессуальности. Четко обозначены начало и конец действия. Уникальность сценария в том, что его терминалы заполнены природными явлениями, внимание, благодаря чему вновь актуализируется отстраненность общего тока времени от повседневных людских забот, бед и радостей (каким бы ни был их масштаб). Вновь, как и в описании звездного неба, пространство расширяется, и мы сталкиваемся с бытийным хронотопом.
Подводя итоги анализу функционирования МП «Периоды, соотносимые с текущим моментом», необходимо отметить следующее:
— Лексемы, входящие в МП, участвуют в создании содержательно-подтекстовой информации, экспликации образа автора;
— Важной составляющей данного МП являются фразеологические единицы;
— ЛЕ, входящие в состав поля, приобретают дополнительные семы «страх», «неопределенность»;
— МП отражает в текстах такую структуру сознания, как сценарий.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |