Вернуться к В.А. Стоякин. Гражданская война Михаила Булгакова

«Белая гвардия» в «Театральном романе»

«Театральный роман» («Записки покойника») — это не история постановки «Дней Турбиных». Это история романа драматурга Булгакова с Художественным театром. И она больше не о «Днях», а о, например, «Кабале святош» и о «Последних днях». Тем не менее какие-то фрагменты, напоминающие о «Белой гвардии» и о постановке «Дней Турбиных», в романе присутствуют.

В первую очередь это фрагмент, в котором Иван Васильевич (в нём легко узнаётся К.С. Станиславский), выслушав авторское чтение пьесы, говорит начинающему драматургу Максудову: «очень хорошо, теперь вам надо начать работать над этим материалом» и далее — «сочинить пьесу».

Максудов, понятно, в шоке... А ведь дело было именно так — первую версию пьесы «Белая гвардия» МХАТ запорол, поскольку огромная пьеса в пять действий ни в какой реальный для театра временной формат не помещалась... И Булгакову действительно пришлось «работать над материалом», безжалостно вырезая из текста персонажей и сцены.

Далее — название. Роман и пьеса Максудова называются «Чёрный снег». Название абсурдное — снег может быть чёрным либо если он сильно грязный, либо при специфических условиях освещения (через прибор ночного видения, каковых в булгаковские времена не было). Зато оно выдержано в одном стиле с некоторыми версиями названия «Белой гвардии», например — «Белый крест», «Алый мах», «Жёлтый прапор».

«Чёрный снег» позволяет обратить внимание на абсурдность названия самого основного романа.

Во-первых, сами персонажи романа, за редким исключением (Шервинский, например) вовсе не гвардейцы. Это не кадровые военные, а интеллигенты, ставшие офицерами во время войны. А Турбин так и вовсе офицером не стал — и в романе, и в первой редакции пьесы он военный врач. Ну и мышление у них именно интеллигентское, что хорошо видно в дискуссии Мышлаевского (он хороший офицер, но на гражданке-то — студент-юрист...) и Студзинского (который, судя по всему, офицер кадровый и к рефлексиям не склонный). Эта особенность отражена в повести «Флегетон» современного харьковского писателя Андрея Валентинова, не скрывающего влияния Булгакова на своё творчество.

В общем, «белой гвардией» оказываются вовсе не те люди, которые должны были бы ею оказаться. Более того, Булгакову приходится сталкиваться в Москве с представителями военного сословия, которые перешли на сторону большевиков — генерал граф Каменский, капитан Шиловский (кстати, он, так же как Мышлаевский, артиллерист).

Во-вторых, герои романа и пьесы вообще не являются белогвардейцами. «Белая гвардия» — альтернативное название «Белой армии» (точнее даже «Белую армию» составляли белогвардейцы), но офицерские дружины гетмана Скоропадского никакого отношения к ней не имели.

Тут, правда, абсурдность ситуации сглаживается тем, что герои романа и пьесы не скрывают негативного отношения к гетману, а в дальнейшем намереваются примкнуть именно к Белой армии Антона Деникина. Более того, в планах Булгакова были ещё две части романа, в которых киевские «белогвардейцы» становятся настоящими белогвардейцами, но они написаны не были. Пьеса «Бег», по духу являющаяся продолжением «Дней Турбиных», на уровне персонажей с первой пьесой не связана.

Ещё один момент, явно касающийся «Белой гвардии», но отсутствующий во всех редакциях «дней Турбиных»:

«Видел, как толпа актёров на сцене, предводительствуемая Людмилой Сильвестровной (которая в пьесе, кстати, не участвовала), с криками бежала по сцене и припадала к невидимым окнам.

Дело в том, что все в той же картине, где и букет, и письмо, была сцена, когда моя героиня подбегала к окну, увидев в нём дальнее зарево».

Совершенно непонятно, что это за зарево. Вполне вероятно, имелся в виду взрыв пороховых складов на Зверинецком холме, но это было утром, уже когда начался рабочий (да и световой) день. Так что никакого зарева не должно было быть. С другой стороны, по Булгакову взрыв произошёл в Лысогорском форте. Так что он и время мог «отредактировать».

Прототипом Людмилы Пряхиной была Елена Коренева, которая в постановке «Дней Турбиных» участия действительно не принимала. Она играла позже в «Кабале святош» и Булгакову страшно не нравилась, что и объясняет негативное отношение к ней в романе.

А вот откуда появилась сцена самоубийства — непонятно. Герой пьесы Максудова, Бахтин, кончает с собой при помощи пистолета, что вызывает чуть ли не панику у Ивана Васильевича, который не выносит громких звуков на сцене.

В «Белой гвардии» самоубийство только одно — кончает с собой офицер на батарее, находящейся где-то за городом. Никто из главных героев с собой не кончает и, судя по воспоминаниям Ирины Раабен, это даже не планировалось. Другое дело, что в юности Булгаков был свидетелем самоубийства своего школьного товарища Бориса Богданова, но само по себе это ни о чём не говорит.

В то же время, Бахтин, судя по всему, персонаж именно какого-то извода «Дней Турбиных». Во всяком случае, там упоминается монолог на мосту, а это один из важных эпизодов «Белой гвардии». Разумное объяснение получает и самоубийство — оказавшись неспособным противостоять злу насилием Бахтин, в состоянии глубокого нервного расстройства, кончает жизнь самоубийством. Булгаков, после бегства от петлюровцев, тоже несколько дней валялся в полубессознательном состоянии и, возможно, подумывал о самоубийстве.

Не исключено, что это — отсылка к ранней пьесе 1920 года «Братья Турбины». Мы её содержания не знаем, но почему бы тому брату, который был наркоманом, в конечном итоге не самоубиться?