Пять врачей «Белой гвардии»

В «Белой гвардии» действительно пять врачей — Алексей Турбин, Курицкий/Курицький и три врача (два из них не названы), которые лечили раненного Турбина. Впрочем, сам Турбин именно как врач на страницах романа практически не фигурирует, а прототип его — сам Булгаков. А вот о четырёх остальных врачах и об их прототипах стоит поговорить.

Тут надо помнить, что Булгаков сам был медиком и описывал, в основном, тех людей, которых знал сам — своих университетских преподавателей, своих родственников, однокашников.

Кот и кит

Доктор Курицкий, внезапно перекрестившийся, как сейчас говорят, в «политического украинца», своеобразное альтер эго булгаковских белогвардейцев. Сам лично на страницах романа он не появляется, но его частенько упоминают. Причём роль его не слишком хорошая — когда Турбин был ранен, от приглашения Курицкого сразу же отказываются, хотя, судя по контексту, живёт он неподалёку, а позже именно Курицкий обеспечивает мобилизацию Турбина в петлюровскую армию. С другой стороны, именно «протекция» доктора Курицкого спасает жизнь Лариосику, которого чуть было не расстреляли петлюровцы, когда он ехал из Житомира в Киев.

У доктора Курицкого есть совершенно определённый прототип, установленный Ярославом Тинченко — это бывший сокурсник Михаила Булгакова по медицинскому факультету Киевского университета, член Центральной Рады, начальник Главного военно-санитарного управления у Петлюры доктор Дмитрий Одрина.

Одрина на год младше Булгакова, родился в образованной крестьянской семье в селе Телешовцы Белоцерковского уезда Киевской губернии. Медицинский факультет Киевского университета окончил в том же 1916 году, что и Булгаков. Познакомились они, вероятно, в 1914 году.

В 1916 году Булгаков и Одрина добровольцами отправились на фронт и служили неподалёку: Булгаков работал в Каменец-Подольском госпитале, а Одрина — в санитарным поезде, который привозил с фронта в Каменец-Подольский и Тернопольский госпитали раненых.

При этом Одрина активно занимался политикой. Летом 1917 года вернулся в Киев и стал помощником Петлюры (с которым он был отлично знаком и даже дружил) по военно-санитарным вопросам. Вскоре он создал медицинско-санитарный отдел войск при Генеральном секретариате (правительстве УНР), но в декабре ушёл в отставку вместе с Петлюрой.

В марте 1918 года Одрина вновь вернулся в Киев и поселился вместе с Петлюрой, чьим секретарём и помощником он был, в Стрелецком переулке в Верхнем городе. Это действительно порядка 15-ти минут пешком от дома Булгакова.

Накануне анти гетманского восстания выехал в Казатин, где создал Главное военно-санитарное управление армии УНР и вернулся оттуда уже с Петлюрой 19 декабря. Откровенно говоря, представляется маловероятным, чтобы поход Николки Турбина за помощью к Курицкому/Одрине окончился бы успешно — скорее всего, в эти дни он и дома-то не бывал, даже если и продолжал жить в Стрелецком переулке... И уж точно столь важный военно-политический деятель не пошёл бы лично пользовать раненого сокурсника.

Последнее, впрочем, не обязательно — в ноябре 1919 года, уже побывав министром охраны здоровья и заместителем Главы Совета Министров УНР, Одрина умер от тифа в Каменец-Подольском госпитале, до последнего момента занимаясь лечением больных и раненых солдат.

Первая помощь

Итак, по зову Николки в доме на Алексеевском спуске появляется «остробородый, с засученными рукавами, доктор в золотом пенсне». Кто бы это мог быть?

Вариантов тут, собственно, не так много. Это могли быть Феофил Гаврилович Яновский или Иван Павлович Воскресенский.

Феофила Яновского, известного киевлянам под именем «святой доктор», Булгаков превосходно знал.

Во-первых, он был хорошим знакомым Афанасия Ивановича Булгакова и лечил его, но, увы, для тогдашней медицины болезнь была неизлечима.

Кстати, это обстоятельство отражено, например, в «Театральном романе»:

«Иван Васильевич (Имеется в виду К.С. Станиславский. — В.Ст.) как-то покряхтел и спросил:

— А здоровье вашего батюшки как?

— Мой отец умер.

— Ужасно, — ответил Иван Васильевич, — а к кому обращались? Кто лечил?

— Не могу сказать точно, но, кажется, профессор... профессор Янковский».

В корректуре «Белой гвардии» упоминается доктор Янчевский, но это относится к другому эпизоду.

Во-вторых, Яновский был университетским преподавателем Булгакова — он вёл курс диагностики. Михаил Афанасьевич, при всей неровности своей учёбы, у Яновского многому научился — как вспоминала по опыту жизни на Смоленщине Татьяна Лаппа, доктор Булгаков диагноз ставил быстро и правильно.

Яновский долгое время жил в доме № 17 по Андреевскому спуску за «замком Ричарда». Правда, он съехал оттуда ещё до переселения Булгаковых, и в 1903 году купил один из флигелей «усадьбы Сикорских» на Большой Подвальной (сейчас — дом 13б по улице Ярославов Вал). Туда пешком идти минут 20—25. Учитывая, что доктор появился через час, такой вариант вполне возможен — если к доктору Николка бежал, а назад они ехали на извозчике.

Иван Павлович Воскресенский для Булгакова в некотором роде фигура умолчания. Если это действительно был он, тогда понятно, почему в тексте нет даже намёка на фамилию.

Доктор Воскресенский, живший в доме № 38 по Андреевскому спуску (усадьба Андрея Муравьёва) был другом семьи Булгаковых. Более того, в 1917 году Булгаков и Лаппа некоторое время снимали комнату в квартире Воскресенского. Кстати, именно Воскресенский сыграл значимую роль в излечении Булгакова от наркомании, посоветовав Татьяне Николаевне разбавлять опиум дистиллированной водой.

Но в мае 1918 года за Воскресенского вышла замуж Варвара Михайловна Булгакова и он, таким образом, стал отчимом писателя. Кстати, Воскресенский был на восемь лет младше жены...

Михаил Афанасьевич, при всём исключительно положительном отношении к Воскресенскому, «предательство» матерью памяти отца переживал тяжело. Татьяна Николаевна вспоминала: «...Михаил всё возмущался, что Варвара Михайловна с Воскресенским... Михаила это очень раздражало, он выходил из себя. Конечно, дети не любят, когда у матери какая-то другая привязанность... Или они уходили гулять куда-то там на даче, он говорил: «Что это такое, парочка какая пошла». Переживал. Он прямо говорил мне: «Я просто поражаюсь, как мама затеяла роман с доктором». Очень был недоволен...».

Отношение Булгакова к этому браку видно хотя бы из того, что в «Белой гвардии» временем смерти матери Турбиных назван май 1918 года, когда состоялся брак Ивана Павловича и Варвары Михайловны (на самом деле она умерла в 1922 году). Некоторые авторы идут ещё дальше и утверждают, что именно Воскресенский был прототипом Курицкого, но это, всё же, маловероятно.

Воскресенский, который был семейным врачом Булгаковых, подходит на роль первого доктора даже больше Яновского, но в тексте присутствуют противоречащие такой версии моменты — Николка слишком долго ходил за доктором (но тут дело такое, его могло дома не быть) и, главное, позже упоминается, что доктор был толстый, в то время как на фото видно, что Иван Павлович строен.

Консилиум

Три врача, диагностировавшие тиф у Турбина, описываются в тексте дважды:

— «остробородый в золотом пенсне, другой бритый — молодой, и, наконец, седой и старый и умный в тяжелой шубе, в боярской шапке, профессор, самого же Турбина учитель»;

— «золотоглазый медведь, другой, молодой, бритый и стройный, больше похожий на гвардейца, чем на врача, и, наконец, третий, седой профессор».

Молодой и бритый, по фамилии Бродович, ничем особенным не выделяется. Судя по всему, они с Турбиным знакомы, а в списках однокурсников Булгакова по университету встречается имя Ивана Александровича Бровковича. Имеется ли в виду один и тот же человек — непонятно.

Кстати, Бродович/Бровкович может находиться в отдалённом родстве с доктором Борменталем из «Собачьего сердца». Главным образом — своей гвардейской статью. Правда, у Борменталя была бородка.

Что касается двух остальных персонажей, то это могут быть Воскресенский и Яновский, а может быть Яновский и кто-то третий (если «золотоглазый медведь» — не Воскресенский). В обоих случаях Яновский — профессор, учивший самого Булгакова.

Автор книги «Доктор Булгаков» Юрий Виленский полагает, что профессор — выдающийся хирург Николай Маркианович Волкович. Он был заведующим университетской хирургической клиникой, а во время войны — консультантом Юго-Западного фронта. Волкович часто наезжал в госпитали, оперировал сам и проводил обучение военных врачей. Так что он не только преподавал у Булгакова, но и вёл его хирургическую практику и, вполне вероятно, сталкивался с ним на фронте.

Поскольку из врачей только один назван учителем Турбина, то очевидно, что Волкович и Яновский вместе не сводятся — они оба были учителями Булгакова. Кстати, в 1918 году оба были отнюдь не старыми людьми — Волковичу было 50, а Яновскому — 48. Потом они прожили ещё по 20 лет.

Другое дело, что, повторимся, Яновский был вхож в дом Булгаковых, они дружили с отцом писателя с 1880-х годов, а на момент рождения Михаила Афанасьевича были даже почти соседями — Булгаковы жили около Житнего рынка, а Яновский — на Боричевом Току (улица, пересекающая Андреевский спуск уже на Подоле). Между их домами — минут 15 пешего хода. Опять же, напомним, упоминание похожих фамилий в других текстах Булгакова.

Впрочем, мы должны понимать, что у одного итого же персонажа могло быть (и наверняка было) несколько прототипов.

Такие вот пять врачей «Белой гвардии», за которыми стоят вполне исторические киевские доктора, память о которых многие десятилетия хранили киевляне...